Катерина Берсеньева - Умные игры для вашего ребенка. Логика. Движение. Творчество

Впоследствии ребенок, играя с предметами, уже производит над ними наблюдения, эксперимент или даже анализ, смотря по возрасту и смышлености, а такого рода игры мало-помалу сознательно доводят его до признания существования причин, связи и последствий всех тех явлений, которые он наблюдал или сам намеренно вызывал при помощи своих игрушек или игр.

В самом деле, как только ребенок мало-мальски научится пользоваться предметами, то, упражняясь, он потом пробует в своих играх подражать другим. Услышав крик птицы, лай собаки, мяуканье кошки, он, играя, старается подражать им своим голосом. Возьмите в руку погремушку, произведите бряцание; возьмите молоток, постучите им о стол; дайте потом эти предметы ребенку, и он будет стараться произвести то же самое. В подобных подражаниях ребенок обыкновенно упражняется довольно долго.

Во Франции есть детская игра, прямо носящая название «подражание», состоящая в том, что кто-нибудь побойчее и комичнее бежит вперед и делает всевозможные смешные телодвижения, остальные следуют за ним и проделывают то же самое. В Германии есть подобная игра, носящая название «комический концерт». В России к разряду таких игр можно причислить «дразнилки» и многие другие. Подобных игр немало и у других народов. Известны, впрочем, примеры такого рода, что играми с подражаниями увлекаются и взрослые. Любимая игра новозеландцев состоит в подражании хором шипению пилы, стуку топора, выстрелу ружья и остальным инструментам, которые производят особый шум.

Научившись от других, путем подражания тому или другому, ребенок теперь пробует подвинуться далее на пути к своему самообразованию и самосовершенствованию, и в душе его возникает, сначала в самой примитивной форме, потребность эксперимента и анализа. Шум, происходящий от разрывания и комканья бумаги, сначала еще неизвестен ребенку; но вот на 5-м месяце дитя при разрывании бумаги получает новые ощущения звука и затем изо дня в день все с большей и большей настойчивостью повторяет этот опыт до тех пор, пока он не потеряет для него свежесть новизны. Терпение, замечаемое при этом занятии, особенно в возрасте 45–55 недель, объясняется удовольствием быть причиной, равно как приятным ощущением, что такое важное дело, как превращение бумаги в маленькие клочки, совершается собственными силами. Подобные занятия, совершаемые с непонятными для взрослых последовательностью и настойчивостью, как, например, бряцанье связкой ключей, открывание и закрывание ящика, вытаскивание всех предметов из него, а затем опять наполнение и вдвигание ящика в стол; собирание и ссыпание песка; перелистывание книг; переставление с места на место; расположение рядами камней, пуговиц; выливание и наливание стаканов, леек; бросание камней в воду и т. д., составляет не одно только играние, но и «экспериментирование», которое мало-помалу сознательно открывает ребенку причины и связь тех явлений, которые при этом удалось ему подметить.

Таким же примитивным способом ребенок приступает и к анализу вещей, привлекающих к себе его внимание внутренним устройством и содержанием. Так ребенку нравится какая-нибудь игрушка, с внутренним устройством которой ему хочется познакомиться. Поиграв ею на разные лады, он наконец чувствует неудержимое влечение заглянуть вовнутрь, а чтобы достигнуть этого, он решается иногда на жестокое дело – сломать игрушку. После этого ребенок долго смотрит с тяжелой грустью на разломанную игрушку, сам хорошенько не понимая, зачем он это сделал; но дело сделано, и теперь он снова пробует воссоздать игрушку, и притом все это делается в форме игры.

От анализа ребенок переходит к творчеству. Посмотрите на мальчика, едущего на палочке верхом. Какие он выделывает штуки! Ведь палку он воображает лошадью, сам себя каким-либо необычайным ездоком, – он бьет лошадь кнутом, лошадь ржет, бежит, прыгает, бьет копытом, стремится сбросить всадника, но всадник удерживается, а необузданная лошадь примерно наказывается. Посмотрите на другие игры детей. Всякая игра имеет свои особенности и правила, которым дети обыкновенно стараются подчиняться, но за всем тем нет ни одной игры такой, в которой бы дети не фантазировали по-своему. Попробуйте какую-либо игру поставить в строго определенные рамки, и вы тотчас увидите, что дети теряют в ней веселость, одушевление; она делается им скучной, как обязательный урок. Наоборот, самая развеселая, самая оживленная игра та, в которой дети больше прикладывают своего воображения, творчества и самодеятельности.

К разряду творческих игр принадлежат так называемые символические игры, а именно: игры в звери, солдатики, разбойники и т. п. Эти игры нередко составляют собой детские театральные представления, излагающие своеобразные факты из детских наблюдений и жизни, нередко наполненные разнообразными впечатлениями драматизма и комизма, свойственных детям и т. д.

Наряду с играми, ведущими детей к саморазвитию, следует далее поставить те, которые, близко касаясь той или другой способности человека, содействуют заметным образом наиболее сильному развитию врожденных способностей. Это именно те игры, которые еще из глубокой древности рекомендуются лучшими мыслителями и педагогами как первые пробы обнаружения природных наклонностей, степени дарований, пытливости ума и даже склада характера детей.

К разряду игр, ведущих детей к саморазвитию, следует затем отнести все общественные детские игры, составляющие собой наивысший момент для окончательной подготовки детей не только к практической, но и общечеловеческой деятельности.

Познакомившись, таким образом, в общих чертах с главными понятиями относительно сущности и первого возникновения игр в ряду детского развития, посмотрим теперь, как к детским играм в различные времена относились народы и лучшие представители их мысли. О детских играх первобытных народов вообще, к сожалению, мы имеем чрезвычайно мало сведений. Древние летописцы, увлекаясь строем жизни взрослых людей, описанием их войн, политической стороной жизни, детям обыкновенно уделяли слишком мало внимания, а их игры представляли себе, едва дозволенными детскими шалостями, человеческими заблуждениями, а потому и сведений в этом отношении вообще оставили нам крайне мало. Судя, однако, по тем отрывкам, которые на этот счет все-таки существуют, мы должны допустить, что: а) игры во все времена и у всех народов были непременно; б) многие из игр представляли собой большую оригинальность, смотря по свойствам и образу жизни народа; в) множество игр разных народов представляли между собой большое сходство, каковы, например, игры в мяч, кости, обручи, волчки и т. д.

Ни один народ на свете не любил и не ценил так высоко в деле частного и общественного воспитания разнообразных игр – детских и народных, – как древние греки. Эти игры ставились у них наряду с умственным и изящным образованием и были плодом стремления греков к прекрасному, так как здесь требовалась также изящная соразмерность, самообладание и ловкость тела. Древнегреческий ребенок до семи лет обыкновенно находился под кровом родителей, под наблюдением матери и няньки, причем, чтобы он как можно более оставался на свежем воздухе. А затем с наступлением отрочества он поступал в общественную школу, под названием «палестры», где обучение начиналось с наиболее легких и веселых игр (игры в мяч, беганья, скаканья) и переходило уже к наиболее трудным (лазанью, плаванью и т. д.). Подростки посещали гимназии, в которых при образовании юноши добивались согласия изящного с добром.