Александр Ти - Как я предал вашу маму

Через пять минут, по мерному тёплому дыханию, я понял, что Олеся спит.

Она так и не ответила мне на вопрос.

Она росла счастливым, со всех сторон обласканным любящими родителями ребёнком. Единственным ребенком. Ира, Ирочка, Иришка. Единственный ребёнок в семье всегда получает много. Много любви, много внимания, потакание любым капризам.

Родители души не чаяли в своей дорогой девочке и давали ей все, что могли. Да, жили не богато, мало кто в Советском союзе жил на широкую ногу, но для любимой Иришки родителям было не жалко ничего, хоть последнего рубля. Для них она конечно же была самой лучшей среди всех детей. Лучшей по сравнению с детьми друзей, лучшей среди детей из детского садика, лучшей в школе. Для любого родителя своё чадо всегда является самым лучшим, самым умным. Своя кровиночка как-никак. Это нормально и это естественно.

Каждый родитель ужасно боится избаловать своё ненаглядное чадо. Боится и все равно балует. Так и с Ирой. Её родители, впрочем, как и многие, считали, что ребёнку ну никак нельзя расти одному одинешеньку. Единственный ребёнок в семье мол будет слишком избалованный и вырастет эгоистом. В общем родители всерьёз считали, что второй ребёнок поможет им скрыть огрехи в воспитании первого и поэтому усердно пытались состряпать Ирине сестричку или братика. Но попытки были безуспешны и родительские надежды на второго ребёнка таяли с каждым годом. Надежды таяли, а любовь и внимание к единственной дочке росло прямо пропорционально. Ира получала все больше и все лучше. Это нормально и это естественно.

Все закончилось, когда ей было десять. Весь её привычный, такой удобный детский мир ребенка-одиночки исчез. Пусть и случайно, но родители подарили ей наконец-таки долгожданную сестренку. В её жизни появилась Света.

Ира была рада. По-настоящему рада. Она этого тоже очень ждала, ведь родители убедили её за годы своих безуспешных попыток детопроизводства, что братик, или сестренка, это чертовски круто и безумно весело. Но очень скоро Ира поняла, что её жестоко обманули и радость от обретения родной сестренки сошла на нет. Она вдруг перестала быть единственной и ненаглядной для мамы и пап. Это было очень больно для ребёнка десяти лет и ни капли не круто и не весело.

Ей вдруг перестали давать привычную дозу внимания, любви и ласки. Этого стало в разы меньше. Её капризы и желания теперь не то что не исполнялись по первому требованию, их вообще перестали слышать и брать в расчет. Родители теперь бегали и суетились вокруг так долгожданной сестренки. Ире казалось, что у неё просто отняли всю родительскую любовь и ласку и отдали вдруг появившейся сестре. Родители очень долго ждали второго ребёнка и теперь, когда их мечта наконец осуществилась, словно бы просто переключились с одной, надоевшей дочки, на вторую, новенькую.

Ирочка не понимала, что произошло? Почему её вдруг перестали любить? Она металась от мамы к папе и не находила ответа. Да и не нужен ей был ответ. Нужна была любовь. Она ждала, требовала той любви к которой привыкла. И никак не могла понять почему из-за прибавления в их семье, она лишилась возможности быть центром всеобщего внимания.

Слепая родительская любовь, как и её отсутствие, способна сломать, покалечить и даже убить неокрепшую детскую психику, непознавшую еще всю жестокость и несправедливость предстоящей жизни. Иринка в одиночку наслаждалась нежностью, казалось бескрайнего океана родительской любви. Но появление младшей сестры выбросило ее на берег этого океана, он оказался не таким уж бескрайним, мал для двоих детей. Теперь ей приходилось только наблюдать как в нем топят сестру, а ей доставались лишь брызги случайных волн и редкие приливы.

Ира отошла на второй план, ей отвели роль старшей сёстры, помощницы. Роль, в которой уже не было той лавины родительского обожания и внимания к своему единственному отпрыску. Роль, в которой у неё забрали все, что было, дав взамен лишь обязанности. Любой ребёнок понимает, что обмен получается так себе. Да и попробуйте у взрослого, сколько бы лет ему не было, отнять его привычный мир, в котором он счастлив. Разве кто-то на это согласится? Нет, конечно. Вот и Ира не согласилась.

Не согласилась и запротестовала. Только вот мало кому из взрослых дано понять детские протесты. Для них это всего-навсего капризы растущего человечка, не более. Есть конечно родители, считающие себя знатоками детских душ, но их знаний хватает лишь на один диагноз – переходный возраст. Вот и Ире родители поставили подобный диагноз и как лечение прописали наказания. Шансов полюбить младшую сестренку просто не оставили.

Как она могла любить существо, укравшее у неё родителей, маму и папу?.. Тех маму и папу которые безумно любили её, свою единственную ненаглядную Ирочку. Которые её не ругали, не наказывали, а лишь восхищались. Так Ира, Ирочка, Иришка превратилась в капризного, непослушного ребенка, а затем и в трудного, как говорили родители, подростка. Превратилась не сама, её такой сделали мама и папа. Назначили. А она всего лишь хотела пусть не любви, но внимания. Хоть какого-нибудь внимания.

Теперь же на неё обращали внимание только тогда, когда она делала всё неправильно, вразрез с родительским мнением и устоями. Да, это было хреновое внимание, наказания, крики, серьезные разговоры с отцом. Но всё же это было внимание. Пусть так, став плохой девочкой, но она могла вырвать у младшей сестры хоть толику родительского времени для себя. Это нормально и это естественно.

Поняв всю тщетность своих протестов и попыток вернуть былую родительскую любовь, попросту устав ждать её возвращения, она вдруг обрела цель. Свою первую серьёзную цель в жизни. Поскорее начать жить самостоятельно, самой, без родителей и их постоянных упреков. Без младшей сестры.

Учеба после окончания школы. Вот оно! Вот он путь к избавлению от родительского гнета и непонимания. Они и так уже стали давно далеки друг от друга. Ира уже давно не считала себя частью этой семьи. Семьи в которой царила любовь и взаимопонимание. Царила, когда Иры не было дома. Поэтому она появлялась дома все реже.

И вот, подтянув учёбу, едва окончив девять классов, Ирина рванула поступать в училище. Ей было абсолютно все равно где и на кого учиться, это было не важно. Главное лишь бы учиться не в этом, уже ненавистном Мурманске, подальше от надоевших предков с их любимой младшей дочерью. Пусть и дальше попку ей целуют, пылинки сдуют, а она Ира уедет из этого дома, станет свободной. Она очень спешила во взрослую, самостоятельную жизнь. Это естественно, это нормально.

С упрямством обиженного ребёнка она легко достигла своей цели. Вихрем ворвалась в как ей чудилось взрослую жизнь. Она наслаждалась обретенной вдруг свободой, как парашютист, сделавший шаг из самолета и паривший теперь в свободном полете.