Миша Бастер - Перестройка моды

Все это должно было помочь взглянуть на вещи и время, с другой стороны. Хотелось воздействовать на людей через альтернативные образы и одежду, взбадривать окружающих легким шоком и стебом. И здесь мы были не единственными. Многие, пресытившись фирменной одеждой и натерпевшись гонений на внешний вид, обращались к стебу над советским номенклатурным стилем, который выражался в определенного кроя костюмах, прическах и поведении. Как раз ранее помянутый Леша Блинов занимался музыкальным проектом «Порт-Артур», который культивировал пар-рок в виде соответствующего внешнего вида и репертуара, похожего на агитацию того периода. В течении 1987-го года наши с Ирен показы года выстреливали по всей Москве. И все это время наши выступления сопровождались скандалами, инспирированными ходившими по пятам комсомольцами и местной администрацией. Они откровенно не понимали, что происходит – как не понимали, почему эти действия собирают так много зрителей. Но раздражались от понимания, что в стране был запущен процесс вывода внешнего вида и поведения из-под устоявшегося стандарта.

Наш тандем назывался тогда «Кровь с молоком». Было множество иностранной прессы, тот же «Роллинг стоунз», и нам казалось, что все внимание культурной прессы Европы и Америки было сосредоточено на этом новом творческом процессе, заявленном как «Асса». Случился информационный прорыв, который отодвинул на какое-то время влияние советских функционеров от нового искусства, рвавшихся к общественному признанию.

М.Б.И все же – как бы ты определила свой художественный стиль?

К.Р.Если говорить о подходе художника к моде, то творческий человек был призван нарушать каноны, создавая собственные альтернативные. Здесь уместна история про Сальвадора Дали, который не только пытался ввести моду на антидепрессивные усы, концы которых тянутся к солнцу, но и предложил парфюмерам в виде флакона для духов лампочку от светильника – и это стало популярным. Наши шоу плавно перетекали в жизнь, потому что в сценических нарядах мы вываливали на улицу; элементы, миксы, мы все это использовали в повседневности. Особенно – мелкие аксессуары в виде браслетов и брошей. С этой точки зрения все это можно считать модой, хотя, естественно, костюмы и образы были нефункциональными. Существовал концепт: дать вещи вторую жизнь, второе предназначение. И за счет этих интерпретаций формировались элементы и персонажи.

М.Б.В одном интервью Ирэн рассказывала о костюме ракеты, в котором кто только не бегал. Речь шла о том, что она дефилировала в нем по Красной площади, за что была арестована. Призрак Матиаса Руста и сумасшедшего, который голышом бегал по Красной площади в 84-м году, все еще будоражил сознание контролеров происходящего.

К.Р.Вот такие призраки смотрели со страниц иностранной и уже советской прессы. Призраки новой моды – от Кати Филипповой, которая делала показы на «Популярных Механиках», – уже бродили в сценах фильма «Рок».

М.Б.В то время модельеры и перформансисты активно участвовали в съемках фильмов. Кроме «Рока» и «Диалогов», конечно, главным событием, где засветились новые художники и музыканты, был фильм «Асса».

К.Р.В фильме Соловьева «Асса» снималось множество московских авангардистов, но почему-то в фильм эти материалы не попали. Это очень странная ситуация. Гор снимался несколько раз, делая перформансы. Первые материалы каким-то образом засветились; съемки шли повторно, приезжал Шутов, но материалы эти не вошли. Было не понятно, зачем так много движений было проделано, если в итоге в фильм не попал даже Курехин.

М.Б.Какие еще свои коллекции ты помнишь?

К.Р.В период 1988-89-х годов у меня сложилась коллекция, в которой активно использовалось чудо советской промышленности – женские прокладки, их было не так уж просто достать в советских аптеках. Такой своеобразный жест, нацеленный на процесс трансформации интимного в публичное, что также является одним из аспектов моды. Ирен занималась подобными трансформациями, придавая неподходящим для одежды материалам новую архитектурную форму, и делала это в собственном футуристическом ключе. Что было отражено в самом названии созревшей к 1988-му году коллекции «Прикид на послезавтра». Получались люди-объекты, люди-конструкции, похожие на футуристических матрешек или декорации к дягилевским балетам; каждый объект имел свой концепт. Все это под названием «Арт-парад Асса» было продемонстрировано на премьере одноименного фильма. При этом зритель, далеко не пуганный и привлеченный через мощную рекламную компанию, откровенно офигевал от сопровождавших фильм выставки, концерта и показа. Не недоумевал, а именно офигевал. Петр Мамонов шокировал песнями, показ Ирен шокировал нарядами. Соловьев в итоге был вынужден ходить по фойе и распинаться по поводу выставленного перед гостями и прессой. Потом Ирен показывала эту коллекцию в Доме мод на Кузнецком. Но реакция советских функционеров от моды была если не крайне отрицательной, то выражалась в негативном холодном неприятии. Ведь это не одежда, чтоб ее критиковать в этой плоскости, а перформанс. И он воспринимался как элемент чуждой идеологии. И как издевательство над официальным представлением и устоявшимся пониманием моды. Подобная реакция прозвучала во время уже моего показа на молодежной выставке в Манеже, где была секция авангардной моды. Скандал произошел прямо на открытии. Мои выставленные под стеклом работы до такой степени возбудили воображение представителя советской модной индустрии, что с этой женщиной случилась истерика, и она с разбегу начала кидаться на застекленный объект, визжать, бить стекло. Стекло разбилось, вызвали милицию, и мне пришлось выслушивать недоуменные тексты дирекции по поводу того, что, мол, у нас такого еще не было!..

М.Б.Так это и есть хорошо, когда появляется то, чего не было.

К.Р.Да. Только после этого прецедента меня на официальные выставки больше не приглашали; но благодаря нашим с Гором усилиям и обильному вниманию со стороны масс-медиа и крепким неформальным связям, мы спокойно обходились без советских кураторов. Тогда вся неформальная артистическая среда дифференцировалась, частично легализовалась и стала за копейку продаваться. Период совместных движений подходил к концу. Неформалы стали формализовываться. Тут же появились какие-то аферисты из комсомольской среды. Потом начался активный период сотрудничества Гора и Камиля Чалаева. Который всегда был несколько таинственным персонажем, больше связанным с музыкой, чем с визуальными действиями.

Он сам был из музыкальной семьи и активно участвовал в московских «Ассах». Но еще в 86-м возник театр «ПОСТ», с которым начался совместный проект на несколько лет и в котором участвовала масса модной молодежи и музыканты, та же группа «Метро».