Борис Бублик - Огород по-новому. Революционный метод «ничего-не-делания»

Между тем Масанобу Фукуока предупреждал: «Объект, который рассматривают изолированно от целого, не есть реальная вещь».

Напомню, что синергизм самоорганизующейся системы – это комбинированное, взаимно усиливающее действие ее компонентов. Ниже будет рассказано о многочисленных проявлениях синергизма в огороде. Не надо думать, что в огороде просто растут огурцы, картошка, морковь… Надо исходить из того, что огород – это целостность, называемая длинным-предлинным именем «огурцы-и-картошка-и-осот-и-морковь-и-березка-и-жабы-и-пауки-и-черви-и-воробьи-и-муравьи-и-ежи-и-стрижи…» Даже на сорняки следует смотреть не как на заведомых врагов, а как на участников фитоценоза, где все растения взаимодействуют, помогают друг другу. И, стало быть, надо не столько бороться с сорняками, сколько ими управлять, извлекая из них максимум пользы (да-да, я не оговорился – пользы!).

Следующий императив природосообразности – заботаобохранесредыобитания.Когда мы находимся в лесу (не важно, по какому поводу: нарезать цветущих побегов душицы или зверобоя, услышать, сколько лет жизни обещает кукушка, насладиться ароматом земляничной поляны, набрать грибов или, в конце концов, просто отдохнуть), над нами кружит рой разумных, целесообразных правил и запретов:

● не оставляй костер незатушенным;

● не ломай ветки;

● не бери в руки птенцов и зверушек;

● не оставляй мусор;

● не мой машину у ручья;

● не разоряй грибницы;

● не руби дерево, чтобы снять с него плоды (кедровые шишки, например);

● не забавляйся стрельбой по птицам…

Этот список можно долго продолжать. И мы (с поправкой на культуру или жлобство) следуем этим неписаным канонам.

А так же ли покорны и предусмотрительны мы в огороде? Всегда ли, беря в руки лопату, опрыскиватель, спички или пакетик с ядом, мы думаем о благополучии среды своего обитания? О внуке, который будет есть пюре из картошки, обработанной «химией»? О соседях, которым предстоит провести целый день в чаду от сжигаемого вами мусора? Или о соседской кошке, которую неделю-другую будет выворачивать от мышки, полакомившейся рассыпанным вами крысиным ядом?

Не об этом ли говорится в припеве одной из песен упоминавшейся выше группы Loveушка:

В этих вопросах (не надуманных, а порожденных прискорбными реалиями!) содержится справедливый укор. Между тем в огороде можно хозяйствовать, соблюдая интересы и ближней, и дальней сред обитания!

Ниже будет приведено много примеров и бездушного, и, наоборот, трепетного отношения к среде обитания. Больше того, тема ее благоденствия будет нашим постоянным спутником, чем-то вроде записей Валерия Ободзинского или Анны Герман в салоне автомобиля у водителя, чья молодость пришлась на 60 – 70-е годы прошлого века.

Наконец, для земледелия в ладу с Природой приоритетна заботао благоденствииогородника. Земледельцам преклонного возраста въелась в сознание мысль о том, что труд на земле неизбежно тяжек сам по себе, изначально. И зачастую разговоры о том, что земля дружелюбна и нетребовательна, что на ней все может расти само, совершенно бесполезны. Начинаешь задушевную беседу со сверстницей о том, что необходимый урожай можно получить, не доводя себя до предынфарктного состояния, что достойно передвигаться по огороду – это ходить с прямой спиной, а в ответ: «Вы сколько занимаетесь огородом по-настоящему?» – «Ну, лет двадцать». – «А я с шести лет простояла в огороде вот так (и показывает ладонью букву Г), и вы будете меня учить?!»

И не слышит собеседница, что как раз о том и речь, что можно забыть о букве Г, что эта буква не красит ни огород, ни огородницу, – но губы уже поджаты одновременно обиженно и презрительно, а в ушах – беруши.

О любопытном эпизоде (или о неудачной шутке) рассказывает А. С. Удовицкий. «35 лет назад я, заботясь о «раскрепощении огородника», но не подумав о последствиях, дал «умный совет» хорошо знакомому дачнику, мужу Катиной подруги (Катя – жена Андрея Степановича – примеч. авт.). Дескать, зря он в поте лица своего дважды в год копает огород, вырывает сорняки, носит их за пределы участка, слишком много внимания уделяет обрезке и выкорчевыванию деревьев и постоянному наведению марафета на даче. Мол, это его благоверная над ним издевается, не дает ему по-настоящему отдохнуть на даче, взглянуть по сторонам, просто закабалила его, когда можно было бы попить пивка с друзьями или полюбоваться загорающими молодками… Муж воспринял это всерьез, и… вскоре эта семейная пара распалась. А я зарубил себе на носу, что так нельзя шутить с людьми, даже с хорошими помыслами».

К феномену априорного неприятия слов о самодостаточности огорода надо относиться со всей серьезностью и пониманием и настраиваться на кропотливую, неспешную работу, на постепенное переманивание собеседника в свой лагерь. Не может он с бухты-барахты признать никчемным добрый шмат своих (да еще вдобавок молодых и расцвеченных любовью!) лет. Вспоминается такой эпизод. Накануне Дня Победы беседуют ветераны (всем, естественно, хорошо за 80). Один из них говорит о том, каким весомым вкладом в победу была фронтовая дружба. А собеседница восторженно добавляет: «И любовь была!» Это сочетание восторга и трагизма было одновременно и забавным, и трогательным.

Позиция несогласных (преданных традициям) имеет основания. Разве не о покорности тяжкой доле земледельца, вынужденного работать на пределе человеческих возможностей, свидетельствует известное определение академика В. Р. Вильямса: «Непрерывную цепь трудовых операций, занимающих в течение веков десятки миллионов людей без различия пола и возраста во всякое время года на поверхности суши земного шара, принято называть сельскохозяйственным производством»? Гнетуще и безрадостно!

Даже в Библии приверженцы традиционного земледелия находят подтверждение тезису о неизбежности тяжкого труда: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой». Но, во-первых, это было сказано Адаму в древние времена. Что же получается? Самолетом – летай, по мобильному – звони, лифтом на 24-й этаж, не запыхавшись, поднимайся, а во саду ли, в огороде – вкалывай и потей, как во времена Адама?! И потом – Божье слово Адаму все-таки означало: «живи честно, своим трудом». А вовсе не «вкалывай, не разгибаясь и не отдыхая».

Надо отринуть покорность традициям, поверить в то, что безысходность, беспросветность земледелия – от лукавого, что оно может быть посильным для немощных и привлекательным для тех, кто юн и полон сил. И потому святая наша обязанность (пока не поздно!) вернуть земледелию привлекательность, сделать его престижным, как в незапамятные времена, когда земледельца почитали как виночерпия богов.