Петр Котельников - Седьмая чаша гнева

Мир полон звуков, чарующих и оглушительно грозных. Создатель исключил из нашей программы огромное количество звуков. Трудно представить, что было, если бы мы могли их все воспринимать? Помните книгу Ж. И. Кусто, ученого океанографа – «В мире безмолвия», красочно и доступно описывающего мир водной стихии. Читая, начинаешь ощущать, насколько мы еще слепы в познании того, что нас окружает. Толща вод для нас – все еще закрытая книга. Нами приоткрыты, но не прочитаны даже первые страницы ее. Моря и океаны – это густо населенный мир со своими законами, таинственный и неизученный. А ведь четыре пятых земной поверхности занимает вода. Этот мир создает звуки, но мы их просто не слышим. Передача звуковых волн в плотной среде, каковой является вода, происходит значительно лучше. Не по этому ли мы не слышим ультразвуки, улавливая приборами, скажем, «попискивание» дельфинов. Нам, людям, нужно знать, что ультразвуками можно «прощупать» любое тело, в том числе и человеческое. Запредельные параметры его разрушают все, гранит в том числе. Поэтому истинное счастье, что наш слуховой аппарат не воспринимает ультразвук. Но есть звуки противоположного спектра, настолько низкие, что мы тоже не слышим их, хотя можем воспринимать их как нечто непонятное гнетущее чувство опасности, вызывает иногда панику, сопровождающимся двигательными реакциями. Звуки такие мы назвали инфразвуками.

В начале XX века в старинном лондонском театре «Лайрик» ставили пьесу, в середине которой действие переносилось из современности в прошлое. Но постановщик Джильберт Миллер напрасно пытался нагнать необходимую таинственность – ухищрения костюмеров и декораторов казались жалкими трюками. Среди друзей театра на репетиции присутствовал знаменитый физик Роберт Вуд. Он предложил воздействовать на публику низкой, почти неслышимой нотой. На следующий день в театр привезли очень длинную и широкую трубу и пристроили ее к органу. Никто, кроме Вуда и еще нескольких лиц, не знал об этой затее. По-видимому, рассчитывая трубу, Вуд ошибся – звука не было вовсе. Но хрустальные подвески на канделябрах старинного зала дрожали, все присутствующие почувствовали беспричинный страх. Даже на улице началась паника…

Некоторые животные хорошо слышат звуки, слишком низкие по частоте для человеческого уха. Становится понятным, почему медузы накануне шторма уходят от берегов, а глубоководные рыбы перед землетрясением поднимаются кверху. На медуз инфразвук действует сверху, а на глубоководных рыб – снизу, от дна. Возможно, что восприятие инфразвука нами утрачено сравнительно недавно и еще полностью не исчезло. Мы его просто не осознаем. Для животного слух важнее зрения. Зрение может быть закрыто естественным, природным экраном, а слух предупредит о надвигающейся опасности. Вы, люди, хоть на экране кино, видели картину сорвавшихся и бегущих в безумном страхе животных? Такое происходит часто наяву в природе. Животные не видят, но они уловили слухом невидимую опасность. Следует и самим спасаться, не доверять тем, кто слышит лучше вас, не стоит. Скажем, лошадь слышит звуки, издаваемые гремучей змеей на расстоянии более 10 км. Нам не следует обижаться на Бога, он дал нам великолепный слух, просто живя в цивилизованном мире, полном искусственных звуков, мы утратили этот дар, отвыкли от естественных звуков. Звуков спокойного летнего дня, когда весело шелестит листва, разговаривая между собой, поскрипывают стволы одряхлевших деревьев, пения птиц, кукования кукушки, стук дятла, долбящего ствол дерева, чтобы добраться до насекомого, спрятавшегося под корой. А звуки шмелей, пчел, жуков, стрекоз?..

Природа напоминает о себе горожанам, когда стихия разгуляется, оглушая нас раскатами громов, шумом несущихся водных потоков и глухим уханьем обвалов. А обычно мы слышим хлопанье закрываемых дверцев автомобиля, шуршание резины колес по асфальту, лязг и скрежет тормозных колодок. Человек, в поисках гармонии с природой, уходит в музыку. Уходили еще тогда, когда естественных очагов природы было в избытке. Но естественных звуков в дни торжеств, народных гуляний, не хватало. Невозможно заказать хор певчих птиц на свадьбу. Можно наслаждаться чудесными трелями соловья, но пуститься в пляс под них невозможно. И человек стал создавать искусственно предметы, издающие звуки. Ими были дудки, флейты, барабаны. Общество людей развивалось, усложнялись и музыкальные инструменты. В ритм звуков вплетались слова. Возникали песни, гимны. Стихи, хорошие стихи служили музыке, в свою очередь музыка служила поэзии. В ритме величавых песен создавались гимны Богу. В рифме стихов написан самый серьезный и важный документ – Библия. Я верю, что найдется такой музыкант, который подарит человечеству музыку, близкую к той, что создал Бог для главы «Бытие». Но, вернемся к тому, что орган слуха, как и орган зрения, состоит из периферического, воспринимающего отдела уха, слухового нерва, идущего от него в головной мозг, и участок коры, где происходит анализ и на основе его создается синтез слухового ощущения. Следует сказать, что у человека, в быту, работают одновременно несколько анализаторов. Скажем, орган зрения и слуха. По звуку, слышимому вами, вы создаете мысленно знакомое вам зрительное ощущение. И не видя его, а, только слыша, уверенно заявляете: «По улице двигается колонна автомобилей!» «А вот промчалась полицейская машина, издающая своеобразные чередующиеся звуки сирены». Вы, не видя ее, мысленно представляете мигание цветных фонарей, прикрепленных спереди, над крышей.

И опять все мы люди по степени работы анализатора слуха разнимся между собой. Пример может быть анекдотическим:

«У вашего сына, к сожалению, нет слуха, – сказал преподаватель музыки матери, проверив способности мальчика.

«Он должен играть, а не слушать! – отрезала мать.

И есть гении в музыке. Один слыша по радио арию из оперы, только слышит музыку и слова, распеваемые актером. А музыкально образованный человек, слушая оперную музыку, видит еще все действие оперы. Еще сложнее восприятие симфонической музыки, в которой нет слов, но есть действие, и это действие следует ощутить не только органом слуха, но и увидеть зрительно.

Симфония – вершина музыки. К ней идет музыкант долго, утверждая свое право выразить все то, чем живут люди: их горе и радость, их сомнения и борьбу за счастье. В Древней Греции симфонией называли благозвучную последовательность тонов, а также совместное пение. В Древнем Риме под симфонией понимали созвучие музыкальных инструментов. В начале XVIII века симфонией стали называть развернутое вступление в итальянской опере, построенное на контрасте темпов: быстро – медленно – быстро. Родоначальником симфонического жанра считается итальянец Саммартини. Вначале симфонии были очень близки к бытовой, развлекательной музыке, состоящей из трех частей. Чтобы музыка симфонии стала более эмоциональной, гибкой в передаче сложного переменчивого мира людей, появляется четвертая часть. Первая часть симфонии – борьба, действие. Вторая – медленная, лирическая часть. Третья основана на бытовых жанрах. Четвертая, названная финалом, подвижная, светлая, это может быть, торжество массового шествия, картина всенародного праздника…