Петр Котельников - Седьмая чаша гнева

Да, зрением обладают все животные. Даже лучшим, чем у человека, если принимать во внимание остроту его. Но информация, предоставляемая зрением животным и птицам невероятно узкая, она главным образом касается пищи и возможной знакомой опасности. Нужно увидеть пищу и самому не стать пищей. Как вы полагаете, обладая остротой зрения орла, животное или птица не видят поставленных на них капканов и силков? Видят, но зрение не дает в этом случае толчка к пониманию опасности. Эта опасность не соответствует опасности, заложенной в его программу, вот ответной реакции и нет.

Иное дело человек, он не только пополняет программу зрения, заложенную в него, но и сам самостоятельно создает программирование их. Человек образно видит то, чего еще нет в природе, что ему еще предстоит создать. В творчестве своем человек напоминает того, кто создал его самого. И в этом тоже подобие Божье.

Все, наверное, слышали, что в глазном яблоке есть сетчатка глаза. Состоит она из нервных окончаний рецепторов. Когда раздражение от рассматриваемого предмета, пройдя через систему линз глазного яблока, попадает на сетчатку, нервные окончания раздражаются и продуцируют электрические сигналы, чем-то напоминающие азбуку Морзе. Видим ли мы в этот момент? Нет, мы еще ничего не видим. Поэтому, если вы слышали о том, что на сетчатке глаза убитого остался запечатленным образ убийцы или что-то еще близкое этому, знайте, что это – чушь собачья. Там образовывался прерывистый поток электронов. Наступила смерть, электроны исчезли – нет ничего! При жизни эти электроны побегут по зрительному нерву, как по проводам к участку коры, находящемуся в затылочной области, там находятся нервные клетки, принимающие поступившие сигналы. Здесь происходит анализ пришедших сигналов (размер, форма, цвет и т.д.). Потом после произведенного анализа, из частей, разобранных до деталей, будет создан образ. Значит, видим мы мозгом, а не глазом. И эта часть мозга носит название зрительного анализатора коры. Если глаз заболел, его можно вылечить. К примеру, у человека на глазу бельмо. Лучи идущие от рассматриваемого предмета не могут попасть на сетчатку, бельмо, как экран, закрывает ее. Что делает врач-офтальмолог? Удаляет пораженную бельмом роговицу и пересаживает другую, прозрачную. Если помутнел хрусталик глаза, выполняющий в глазном яблоке роль линзы, – заболевание называется катаракта. Человек плохо видит. Опять на пути потока света возникает тусклый экран. Глазной хирург удаляет помутневший хрусталик. В обоих случаях операции зрение восстанавливается. Отслоившуюся сетчатку, содержащую нервные окончания, припаивают лазерным лучом – зрение восстанавливается. Если поражается участок коры головного мозга (опухолью ли, кровоизлиянием), человек слепнет полностью. Зрение не восстанавливается, хотя и глазное яблоко, и зрительный нерв целы. Способность зрительного анализатора коры у всех различна. Поэтому мы видим по-разному, хотя нам кажется, что это мы делаем одинаково. Вспомните людей, которых называют дальтониками. Они видят, как и обычный человек, но только в другом цвете. Один способен ценить красоту виденного, другой нет. И мы называем последнего – «бревно с глазами». Воспринимающий аппарат имеет один и тот же план строения, может только разница в количестве глазных яблок и их расположении. Скажем, у стрекозы глаз огромный по сравнению с ее телом, он состоит из множества глазных яблок, прилегающих друг к другу. Такой глаз называется фасетчатым. Он обеспечивает почти круговой обзор. Могут разниться глаза в возможностях видеть на разных расстояниях. Скажем, орел может видеть с высоты более километра в высохшей прошлогодней траве маленького мышонка. У жителей степей острота зрения значительно выше, чем у людей, живущих в лесах. Но видеть предмет, воспринимать его существование, это еще не анализ, не оценка виденного. Нужно еще из сделанного анализа, что означает разложение целого на составные части, синтезировать образ виденного. И вот тут, с человеком никто не может сравниться. Мало того, люди способностью синтеза ощущений отличаются и друг от друга.

На вопрос: «Что такое художник?» – многие отвечают, что это человек, который умеет хорошо рисовать. А скульптором называют того, кто умеет хорошо лепить. Но, если человеку исскуства нечего сказать своим рисунком, нечего выразить своей лепкой, то этот человек, скорее ремесленник от искусства, а не художник. Одни дарят «Купающихся русалок» и «Целующихся голубков», другие заставляют подолгу останавливаться перед своим творением и чувствовать, как что-то неведомое за душу берет.

Искусство переживает взлеты и падения. От античной эпохи, запечатлевшей красоту человеческого тела и переживания его души в камне, до эпохи Возрождения был период духовной нищеты, он и выражался в убогости художественного творения. Эпоха Возрождения вернула людям возможность создавать прекрасное, возможность музыкой, лепкой, рисунком коснуться струн души человеческой. Стоит только взглянуть на картины великого итальянского художника Тициана, чтобы увидеть дар Божий, отобразить душевные муки человека. «Кающаяся Магдалина», «Святой Себастьян» – сколько в них глубокого драматизма.

А сколько течений в искусстве? Сколько мыслей и бессмыслия? Помните сказку про голого короля и ловких «портных»? Такое бывает и с нами… Не вдаваясь в тонкости, следует сказать, что чувство красивого – целая наука.

Вы присутствуете на демонстрации картин художника. Вы не профессионал, не можете понять технику работы, замысел и многое иное, что находится за рамками картины… Слава Богу, что вы хоть отличаете акварель от масла. Но вы улавливаете что-то, смутно знакомое вам… Запускаете на полную мощь ту часть вашего мозга, находящуюся в затылочных долях его, которая производит и анализ и синтез того, что когда-то ухватил ваш глаз, и вспоминаете, что мимо того чудесного уголка природы, который художник изобразил на полотне, вы проходили много-много раз, совсем не замечая его красоты. Вы видели его так же, как и художник, но ваше внутреннее видение прошло мимо. Имея большую остроту зрения, чем художник, вы не смогли произвести должную оценку виденного. Можно родиться одаренным, способным видеть то, что не видят другие, но без сочетанной работы глаз и рук, долгого и терпеливого обучения работе художника, оживить виденное на полотне не удастся. Изображение есть, но оно не затрагивает душу смотрящего, оно – мертво! Только истинному художнику, скульптору удается оживить мертвый мрамор. Вспоминается, в одном из залов «Русского музея», в Санкт-Петербурге, стояла скульптурная группа, изображающая в мраморе материнство. Автор ее – скульптор Антакольский. Освещение группы было настолько удачным, что создавалось ощущение, что лежащая на боку мраморная фигура матери, смотрящая на ребенка, находящегося тут же, рядом, дышит. Потрясали естественностью изображения солнечного света картины Орловского. Казалось, подставь ладонь под пучок света, и появиться тень от нее. Как великолепно зрение человека, способного в сочетании с движениями руки, держащей кисть, передать всю красоту окружающего нас мира. Хотя, в основе своей, зрение должно было служить, как оно и служит животным, двум целям: увидеть добычу и вовремя заметить опасность. Отсюда можно сделать вывод: бесчувственное видение делает человека бедным, сближая его с примитивными живыми существами. Напротив, слепой, утративший зрение, рожденный без него, может быть богаче зрячего, создавая прекрасные картины в центральной части анализатора зрения. Видение во сне, продуцированное мозгом, бывает настолько красочным и детализированным, что, просыпаясь, мы озираемся – грань между реальностью и иллюзией мышления исчезает, становится зыбкой, ирреальной. Я – не художник. Мне нравятся картины старых мастеров, готов часами стоять и любоваться ими, будь то изображения бытовых сцен, портреты живших когда-то, батальных сцен. Что поделать, если мой анализатор зрения не воспринимает картин сюрреалистов, авангардистов и других современных художественных течений. Нет, я не бунтую, полагая, что раз они существуют, значит, кому-то приносят эстетическое наслаждение. Хотелось бы, понять, что видят люди в «Черном квадрате» Малевича? С философской точки зрения я представляю его похожим на дверь, ведущую в темную, незнакомую мне комнату. Каждый может искать там нужное, привычное ему! Но, признаюсь, что зова души сделать это, я не ощущаю! Я проходил мимо этой картины, не останавливаясь, как проходят мимо источника зла, боясь прикоснуться к нему. Следует нам всем признаться, ведь это прекрасно, что мы такие все разные, что видим все по-разному, что появляются поводы для дискуссий. Но, зная о том, что орган зрения, как и остальные органы чувств, подвержены воспитанию окружающими, в первую очередь близкими, поднимающими тебя с колыбели, боимся целенаправленного темного, злого, манипулирующего нашим внутренним зрением, через искаженную картину реального.