Сергей Хусаинов - Люди в черном. Непридуманные истории о судействе начистоту

Как я уже говорил, сегодня качество мячей настолько высокое, что с ними вряд ли что может случиться. Но могут быть всякие форс-мажорные обстоятельства, поэтому, если мяч находился в игре и кто-то из футболистов обратил внимание, что мяч потерял форму, он должен сказать об этом арбитру. Что может быть? Случайно порвали или порезали какую-то часть мяча шипами, что, правда, практически невозможно, поскольку шипы сегодня на бутсах не металлические, а пластиковые или каучуковые, снизилось давление в мяче и тому подобное. В этом случае судья должен немедленно остановить матч, заменить пришедший в негодность мяч и возобновить встречу спорным с того места, где он находился до этого. Любой новый мяч может быть допущен арбитром к игре только после обязательного визуального осмотра.

…Тот первый мой сезон в качестве, можно так сказать, профессионального арбитра поначалу складывался очень непросто. Первую лигу, и не только мне, но и всем молодым, начинающим судить, практически не давали. Выбор был лишь между второй лигой и помощником по высшей. И вот однажды звонит мне Валерий Павлович Бутенко и говорит: «Слушай, Серега. Тут есть игра такая, «Торпедо» – «Динамо» на стадионе «Торпедо», поможешь?» «Валерий Павлович, о чем вы говорите, за честь почту». – «Значит, договорились? Давай готовься». Помню, выходим мы из туннеля, выстраиваемся на беговой дорожке вместе с командами для приветствия зрителей. Нас окружают фотокорреспонденты. И тут я узнаю одного из них, с фотоаппаратом «Смена» на шее, с желтой повязкой фотокора на рукаве. Он так подозрительно щурится на меня, а потом подходит и говорит: «Слушай, а ты в футбол играл когда-нибудь?» Я отвечаю: «Нет, нет, никогда в жизни». – «Да? – подозрительно переспрашивает он. – А то я одного Хусаинова помню, за «Буревестник» он играл. Я тогда судил матч здесь же, на «Торпедо», только на «горюхе», и у нас с ним конфликт вышел, он мне еще рукав рубашки порвал». – «Нет, что вы, – отнекиваюсь я, – это видимо кто-то другой, я в футбол вообще никогда не играл». Вот так неожиданно судьба свела меня опять с тем арбитром, который когда-то засудил нашу команду и на мои вопросы, зачем он это сделал, ответил: «Если ты такой умный, иди и сам суди». На что я в сердцах бросил ему: «Если я когда-нибудь и буду судить, то уж, по крайней мере, лучше вас». Потом бежим мы к центру поля, и я говорю Бутенко: «Валерий Павлович, а ведь это я был тем самым Хусаиновым, этот чудак не обознался». А он мне в ответ, улыбнувшись: «А я так и понял. Ну и правильно сделал, не переживай».

Вот таким выдался мой дебют в высшей лиге, и это было большой удачей, потому что провести матч в Москве, да еще таких команд, как «Торпедо» и «Динамо», это, знаете ли, дорого стоит. Ну а потом понеслось-поехало. Очень хорошо запомнил дебютный матч в первой лиге. В Симферополе встречались местная «Таврия» и волгоградский «Ротор». За «Таврию» тогда еще играл вратарь Юрковский, а у волгоградцев в средней линии выделялся Суровикин. Прекрасный стадион «Локомотив», помогают мне московские ребята, опытные, высшую лигу уже судят. А инспектирует встречу… Карло Варламович Круашвили. Перед матчем прошел сильнейший ливень. Понятно волнение – стартовый матч, дебют и все такое прочее. Но ничего, игра началась, все идет нормально, никто никому не мешает, мы судим, футболисты играют. В общем, веселенькая такая игра получается. Естественно, идет давление со стороны хозяев, я имею в виду болельщиков, и вдруг редчайший по красоте мяч метров с сорока забивает Суровикин, в дальнюю девятку, ну никак не вытащишь. Первый матч, как и все первое, всегда отчетливо запоминается, хотя Штирлиц в известном фильме и учил, что запоминается последняя фраза, но мне запомнилось именно первое. До сих пор перед глазами эта картина стоит, как будто только вчера было. 1:0, «Ротор» ведет, а до конца матча не так много уже оставалось. И тут начался навал, бесконечные падения в штрафной площади, выпрашивание пенальти и все такое прочее. В одном из эпизодов хозяева, наконец, забивают ответный мяч. Я уже готов его засчитать, но тут замечаю отмашку своего помощника арбитра из Москвы Анатолия Моисеевича Хорлина – «вне игры». Я взятие ворот не засчитываю, и матч заканчивается. Но самые интересные события произошли после игры в судейской раздевалке. Прежде чем рассказать о них, вновь обращусь к светлой памяти Сергея Андреевича Алимова. Хорошо запомнил одно из многих его напутствий. На одном из сборов он сказал нам: «Запомните, вы приходите в сферу судейства.

Футбол – это огромнейшее явление, миллионы людей, да что там, с учетом телевидения, миллиарды смотрят эту игру, переживают, сопереживают.

Это, если хотите, политический вид спорта. На уровне ЦК партии обсуждаются кандидатуры тренеров, футболистов… арбитров. Да-да, не удивляйтесь, и арбитров. К вам в судейскую могут и будут приходить чуть ли не секретари ЦК, недовольные какими-то вашими действиями. Вы не пугайтесь, найдите в себе мужество не поддаваться напору. Я, например, в таких ситуациях поступал следующим образом. Спрашивал такого визитера: «Вы кто такой? Из просмотровой комиссии? Проходите. А если высокопоставленное лицо, то у вас, наверное, помимо футбола, есть другие более важные государственные дела. Вот идите и занимайтесь претворением в жизнь решений нашей партии и правительства». Понятно, что в те времена ведомственные интересы влияли на многие вопросы, связанные с футболом. Поэтому такие вот точечные советы опытнейшего нашего арбитра были, конечно, бесценны для нас, молодых, находящихся только в начале своего пути.

Возвращаюсь к матчу. Заходят члены просмотровой комиссии, рассаживаются, и вдруг дверь распахивается, точно от удара ногой. Понятно, что так может входить только хозяин. На пороге появляется человек и с ходу начинает: «Да как вам не стыдно, что вы себе позволяете! Если вы такие пенальти не назначаете, то какие же тогда надо назначать? Не засчитываете чистый гол». После этого первая фраза в мой адрес: «Вы больше никогда не будете судить футбол. Я вам это гарантирую». Потом обращается к Хорлину: «А вы об отдыхе в Крыму со своей семьей вообще забудьте». Позже я узнал, что Анатолий Моисеевич хлопотал насчет путевочки для себя и своей семьи. В общем, разбушевался хозяин, все притихли, ждут, что будет дальше. А мне что, я молодой, все, как говорится, пофигу, пришел со стороны, можно сказать, с улицы, никто меня не протежировал, я никому ничем не обязан, и прямо так в лоб его спрашиваю: «Извините, а вы, собственно, кто будете?» – «Я, – чеканя каждый слог, отвечал он, – Леонид Иванович Грач, первый секретарь Крымского обкома партии». Я продолжаю: «Очень приятно, Леонид Иванович, но у вас помимо футбола есть, наверное, более важные государственные дела. Так идите и займитесь претворением в жизнь решений грандиозных планов нашей партии и правительства по улучшению жизни советских людей». Все это, напомню, было сказано при свидетелях, то есть членах местной просмотровой комиссии. И что бы вы думали? Он так опешил, что, кажется, едва не сказал: «Слушаюсь», развернулся и ушел, тихонько прикрыв за собой дверь. Местная просмотровая комиссия, по-моему, Жора Ильяков ее возглавлял, говорит: «Серега, все отлично, но ты ведь понимаешь, мы местные, а потому больше тройки поставить тебе не можем». Я отвечаю: «Да, ладно, ребята, все нормально, нет вопросов, ставьте, что считаете нужным».