Станислав Линдовер - МегаМасса. Комплекс тренировок, питания и дисциплины для достижения идеальной фигуры

В тот момент, честно говоря, я вообще думал, что все, конец, но со мной была моя спасительница, моя любимая Ритуля, моя «мамочка». После смерти моей мамы я именно так называю свою любимую, и я точно знаю, что моя мама там, на небесах, это слышит и благословляет нас.

А пока на дворе декабрь 2015 года, и опять нужно снова бороться, но, может быть, я должен сдаться? Тогда зачем мне ОН дал еще одно испытание? Только для того, чтобы я сдался? Нет. Родные и близкие рассматривали все это иначе, и основным аргументом было то, что я должен быть живым и здоровым, а не иметь большие мышцы. Разумом ты понимаешь, что они правы, но крайне тяжело все это принять, потому что с железом прошло полжизни, даже больше, чем половина, – вся жизнь.

В этой ситуации я точно знал, что найду выход, и, поскольку я сам являлся виновником своих проблем со здоровьем, выход из этой ситуации я тоже должен был найти самостоятельно. Я не принимал абсолютно никакой посторонней помощи, не хотел ни с кем говорить, ничего обсуждать, рвал контакт при любом намеке на жалость, все это было мне не нужно. В этот момент со мной были близкие и родные люди – мой брат, моя уже повзрослевшая дочь и, конечно, мамуля. Земной поклон вам, мои родные!

Моей жене, конечно, пришлось быть громоотводом, арбитром, давать заботу, мудрость, спокойствие, уверенность – гораздо больше, чем прежде, при этом принимая все всплески моего непростого характера и неустойчивой нервной системы. Она за меня боялась больше, чем я сам, по ночам не спала, слушала, как я там дышу. И все время повторяла две вещи: что ничто не случается просто так, все в жизни взаимосвязано и что я – это не только внешний образ, главное – то, что я несу в мир, информацию, опыт, все, что говорю и делаю.Проблема разницы мировоззрений меня нынешнего и меня в 2015 году была в том, что я считал, будто не имею права большой аудитории рассказывать, как нужно правильно питаться и тренироваться, если при этом я сам нахожусь не в идеальном теле, не в форме. Теперь я так не считаю.

А что на тот момент? Я взял ограничения врачей и превратил их в задачу. В свою новую задачу: «Как мне так извернуться, чтобы продолжать тренировать тело, при этом не превышать рекомендуемые показатели?» И это уже звучало нормально. В этом была цель. В этом уже была жизнь.

Я не знаю до сих пор, какое послание передала мне судьба таким вот образом. Возможно, она хотела сказать: «Стас, хватит себя убивать на глазах у кучи народа». Нет, я правда не знаю. Но точно нужно было остановиться в плане высокообъемных интенсивных тренировок с большими весами. Собственными руками, режимом, нагрузками я создал себе проблемы. Так почему кто-то должен их решать, кроме меня самого?

Если я не могу жить без зала и тренировок, значит, должен разработать и опробовать систему, которая мне поможет. Вот такой системой стал четырехмесячный эксперимент чистого низкоинтенсивного статодинамического тренинга. Если не считать внепланового воспаления легких, о котором я расскажу чуть позже, то эксперимент протекал чисто – никакой другой вид тренинга не использовался.

Так вот, никаких ухудшений в динамике состояния аорты выявлено не было!

Я почувствовал, что нахожусь на верном пути. Как вы, наверное, заметили, в моей жизни все «не слава богу», и как только мне показалось, что я здесь нашел выход, то… Человек предполагает, а Бог располагает.

К сожалению, мой эксперимент окончился раньше, чем я планировал, и в апреле 2016 года во время тура с семинарами по городам Беларуси мое самочувствие резко ухудшилось: появились жар, слабость и легкий кашель, а к вечеру поднялась температура под 40 °С. Жаропонижающие сбивали температуру до 38 °С всего лишь на полчаса, а потом лихорадка возвращалась. Во втором городе приехавшая ко мне на вызов бригада «Скорой помощи» диагностировала у меня левостороннее воспаление легких. Вердикт – нужно ложиться в больницу, но как быть, ведь у меня впереди еще два города, в которых меня ждут? Начав принимать антибиотики, я принял решение ехать дальше, и, да, я провел эти семинары.

В Брест за мной приехала моя любимая, так как ходить я уже не мог, а температура не опускалась ниже 39 °С, сознание было спутанное. Рита потом рассказывала, что перед вылетом домой она всю ночь в Бресте вытирала кровь, шедшую у меня изо рта, обтирала меня водой и молилась, молилась, чтобы пережить эту ночь, чтобы самолет не задержался, чтобы я не умер. Когда мы приехали в больницу в Санкт-Петербурге, то компьютерная томография показала поражение обоих легких на 60 и 40 %. Врач многозначительно произнес тогда: «Успели. Вы вообще в курсе своих проблем с сердцем?» «Куда успел? И, да, конечно, я знаю о пороке сердца», – ответил я. «Успели остаться на этом свете, – констатировал врач, – и речь сейчас не о пороке сердца, а о мерцательной аритмии и трепетании предсердий». Я даже не подозревал, что могу столкнуться с этими, очень опасными разновидностями нарушений сердечного ритма, потому что раньше со мной ничего такого не было, но на фоне тяжелейшей пневмонии, перенесенной на ногах, и развилась коварная аритмия.

Итак, у меня оказались не только порок сердца, расширение аорты практически до максимально допустимых значений, но и мерцательная аритмия.Те, кто имел несчастье испытать данное нарушение сердечного ритма, не дадут соврать, как тяжело это состояние переносится.

Две недели на больничной койке, пульс под 200 ударов в минуту, «гасящийся» лишь лекарствами, одышка и новые условия для решения моей задачи. А задача сложнейшая: избавиться от аритмии и, пока это не произойдет, найти подходящие методы тренировок. К счастью, тот режим тренировок, который я разработал для себя во время эксперимента, оказался и в текущей ситуации работоспособным, с поправкой лишь на объем тренировок. Занятия стали короче, потому что на обычную часовую тренировку просто не хватало сил.

Мысль о задаче избавиться от аритмии, которая появилась после пневмонии, не оставляла меня. Вариант естественного восстановления ритма мной тоже рассматривался, но, как всегда в моей жизни, чуда не произошло: сердце продолжало работать неправильно. Для восстановления ритма я прилетел в Москву в Национальный медико-хирургический Центр им. Н. И. Пирогова, где после эхокардиографии через пищевод была проведена дефибрилляция – во время этой манипуляции при помощи электрического разряда восстанавливают ритм сердца. К счастью, процедура прошла успешно. Из Москвы я уезжал с прекрасно работающим сердцем и синусовым ритмом.

Что нужно человеку для счастья? Отнять то, что у него есть, а потом вернуть. Счастью моему суждено было продлиться только неделю: ровно через семь дней дома вечером ритм сердца сорвался, пульс опять скакнул до 200, и снова возник извечный вопрос: «Что делать?» Единственным надежным способом избавиться от этого недуга было проведение РЧА. Радиочастотная абляция – это операция, во время которой током высокой частоты прижигают тот участок сердца, который дает аритмию. Вы скажете: вот уж не везет, так не везет. Согласен, есть немного, но, как и прежде, самая большая нагрузка в тот момент легла на мою любимую жену. Знаете, никто в здравом уме болеть не хочет, но я не хочу еще и потому, что Маргарита болеет со мной, она делит мою боль на двоих, и я просто не имею права так над ней издеваться.