Александр Варго - Дикий пляж

Я молча кивнул.

Андрей Борисович схватил меня за шиворот. И хотя он был одного роста со мной, я мог бы без труда свалить его с ног. Но не стал.

- Она никогда не выйдет на свободу, сучий потрох, - прошипел он. - Зачем ты потащил ее с собой в этот ад?!

Я попытался освободиться от хватки, но его лицо вдруг затряслось, как желе на блюдце, и он ударил меня. Удар был слабым, но его кулак все равно рассек мне губу. Я облизнул выступившую кровь и не удержался от улыбки. Это испугало Андрея Борисовича. Он что-то понял, попятился:

- Боже, так это ты… Я скажу им, что это ты… Оленька… она ни при чем…

- Говори что хочешь, старый мудак. - Я сплюнул кровь и сделал шаг вперед. Андрей Борисович повернулся и побежал, ежесекундно оглядываясь.

А я стоял и смеялся, задрав голову. Господи, какие же они все придурки!

По дороге домой я купил хлеба и леденцы. Вкусные такие леденцы. Называются «Бон-пари». Вы не пробовали? Напрасно. Их так любят малыши!

И Гуфи. Их любит Игорь Гульфик, мой самый лучший друг. Я его очень люблю.

Возле подъезда я увидел голубя. Голова изъедена какой-то болезнью так, что видно розовое мясо. Крылья облезлые (с такими и летать-то нельзя!), вместо лап - бесформенные обрубки. Он сидел возле урны, нахохлившись.

Я отломил половину батона и раскрошил его. Неуклюже подпрыгивая, голубь стал клевать хлебные крошки, с благодарностью поглядывая на меня. В это же мгновенье стая голубей - молодых и крепких - слетелась к рассыпанным крошкам, буквально отшвырнув моего голубя.

Ругаясь, я разогнал их. Мой друг снова сидел рядом с урной, испуганно поджимая изувеченные лапы. Он не боялся меня.

Голубь принял меня за своего.

Он степенно клевал хлеб, а я машинально грыз леденцы, не подпуская к своему другу других голубей, пока он не проглотил все крошки.

Заходя в подъезд, я напоследок бросил на него взгляд. Голубь смотрел на меня своими оранжевыми глазами, ветер трепал жалкие остатки перьев на его голове. В его глазах сквозили жалость и сочувствие. Понимаете, что я хочу сказать?

Умирающий, истерзанный уличный голубь жалел меня.

Ольга Соломатина,30 сентября, 22:10

Холодно. Белые с голубизной стены, такой же потолок. Они и правда мягкие, а я думала, что такое только в книжках бывает!

Жаль, мне не разрешают вести дневник. Я так хочу размять затекшие мышцы, услышать хруст в суставах, затем взять в руки ручку и все подробно описать… Ведь из этого может выйти целая книга, вы мне верите?

Я одна. Врачи смеются, когда я прошу, чтобы мне разрешили общаться еще с кем-то. Один из них сказал: «Я скорее посажу наших пациентов в террариум к крокодилу, чем к тебе в палату». Хорошее сравнение.

Мне часто снится Дима. Несмотря на все, что произошло, я по-прежнему люблю его. Поэтому и сделала это заявление. Пусть хоть его отпустят.

Иногда мне снится луна. Я разговаривала с ней. Она мне сказала, что мы скоро увидимся, и во мне все замерло в сладком предвкушении свидания. Но самый, пожалуй, главный вопрос «когда?» остался без ответа - луна просто сказала, что скоро.

А сегодня мне тоже приснилась луна, но сон был ужасен. У луны уже не было доброго и приветливого лица. Вместо него было сморщенное лицо старой цыганки, той самой, которая встретилась нам в Соловках. Она недобро усмехнулась и сказала, что Дима ни в чем не виноват. Затем я увидела болото, в котором мы заблудились. И я видела очертание чего-то огромного, темного, с кривыми конечностями, высившегося над нами. И эта черная вязкая масса, к моему великому ужасу, стала сливаться со мной. Причем мне показалось, что она как бы раздвоилась, пытаясь проникнуть в Диму тоже, но из этого ничего не вышло и он остался чист. Наверное, все дело в железной штуке в его голове, как это глупо ни звучит.

После этого начался вообще кошмар. Как в плохом кино, я видела, как незаметно покинула дом тогда, когда исчез Дэн. Был жуткий секс с ним, доставивший мне неземное наслаждение. Потом я убила его, как самка паука своего любовника, и подвесила, будто воблу на солнце. Вместе с тем появился голод, который нельзя было ничем заглушить. Я приготовила таз с ножом, но начало светать… и ночью я выкопала его тело… Никто ничего не видел, когда я, вымыв руки от земли, вернулась и легла рядом с Димой. Клим… с ним пришлось повозиться. Ира… мне помешали Виталий с Димой, правда, я съела самое сладкое… Игорь… после него я насытилась, но ненадолго. Вит… Там, в трясине, дремлет Божество. И теперь Его частичка здесь, прячется рядом с моим сердцем.

Я подскочила на кровати, будто меня ударило током. Из груди рвался животный вопль. Я с надеждой посмотрела на луну. То же цыганское лицо, изжеванное временем.

«Сейчас», - прокаркало оно и исчезло. В окно равнодушно светила обычная луна, но я-то знала, что время пришло. О да. Я избранная. Я иду к тебе, любимый. И у меня есть для тебя сюрприз. В моей духовочке печется пирожок, наш общий пирожок.

Я села на кровати, свесив ноги на пол.

Москва, время 00:18

Я уже лег спать, когда зазвонил телефон. Кто бы мог звонить в такое время? Неужели моя персона кому-то интересна?

Оказалось, да.

- Дима, - послышался в трубке голос, и понял, что это снова отец Оли. Только голос был каким-то странным.

- Чего тебе еще нужно? - рявкнул я.

- Оля… позвонили из больницы… - Из трубки донеслись квакающие звуки, и я закричал:

- Что случилось?

- Ее нет, она исчезла. Два санитара убиты, а ее палата пуста.

- Это правда? - прошептал я.

- Да. И еще. Я должен был сказать тебе раньше. Ольга беременна.

Неожиданно связь прервалась, и я медленно повесил трубку в надежде, что он перезвонит. Не перезвонил.

У меня будет ребенок? Мой ребенок?

Потом я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, было около двух ночи. Из болтающейся трубки нудно слышалось: ТУ-ТУ-ТУ-ТУ!…

Я вполз на четвереньках в кухню и достал из холодильника бутылку водки. Она была почти полная, вчера я выпил только одну стопку. Я вспомнил, как звонил на днях Дэну, чтобы пригласить его отметить со мной мое возвращение домой, но его не оказалось дома. Трубку подняла какая-то женщина. Она заплакала и сказала, чтобы я никогда сюда не звонил. Странно.

Открыв бутылку (какая она холодная!), я одним махом выпил почти половину. Отшвырнул ее в сторону. Пополз в коридор.

Я стал раздеваться.

(прошлое тянет к тебе руки мертвецов)

(чтобы понять живых, нужно общаться с мертвыми)

Какие занятные были каникулы.

Я скинул с себя одежду и пополз к ванне. По дороге меня вырвало.

(Пенумбра Фаргаде)

(ты любишь?…)

Ольга. Ребенок.

Волочась мимо своей комнаты, я услышал скрип.

Кто там?

Заглянув в комнату, я увидел, что дверца моего шкафа приоткрыта. Я никогда не оставлял ее открытой. Внутри шкафа слышалась какая-то странная возня. Словно кто-то очень долго сидел в неудобной позе, ожидая меня, чтобы преподнести приятный сюрприз (а вот и я!), и у него затекли все конечности, и теперь неловко ворочается в моем шкафу, чтобы принять более удобную позу…