Николай Берг - НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ.

- Ты откуда?

- Из лагеря спасения! Там еще люди остались! Много! Помогите!

- Нехреновый у вас тут лагерь спасения. Где он?

- На заводе. Там, в цехах.

К нам присоединяется сапер, что постарше. Николаич, мельком глянув на него, тут же возвращается к мужику. Видно, что по его мнению сапер здесь полезнее, чем на броне.

- Что там в лагере? Ты что такой дикий?

- Ты б сам был такой дикий!

Мужика снова начинает колотить.

- Давай излагай по порядку. Потом будешь истерить. Есть что важное - говори.

- Спокойнее, Николаич, спокойнее - ему солоно пришлось, видно же. Давайте рассказывайте, чем можем помочь. Вас зовут как?

Николаич не возражает против старой, но верной методы хороший - плохой.

- Получается так, ничего он не расскажет. Он вон в истерике. Нашатырь лучше дайте ему понюхать, даме нервной.

Мужик словно выныривает из омута, с ненавистью смотрит на Николаича и обращаясь уже только ко мне достаточно внятно говорит:

- Я - инженер Севостьянов. Лагерь спасения - открыли на второй день этого гадства. Указатели поставили. Эвакуации помогали. Тут неподалеку учебка ментовская - вот курсанты прикрывали. Народ туда бежал потоком. Епта - чего не бежать - тут это самое укрепленное место.

И из Стрельны. Из Петергофа были. С дороги - кто откуда. Мы помогали колючку тянуть, забор наростили, сами как дураки вышки дополнительно поставили. Но все равно мертвяки прорывались, а потом какието твари - тоже мертвые, но здоровущие. Народ потому заперли по цехам - чтоб жертв не было. А потом ночью стрельба. Утром - бля, утром оказалось, что власть переменилась. Новые какието появились - но и ментов осталось, хотя сильно меньше, чем было.

Мужик со стоном переводит дух.

- Весь лагерь - ловушка. Люди - мясо. Последние три дня ни воды, ни еды. Согнали как селедок в бочку - не сесть, ни лечь. Кто умирал - соседи, чтоб не сдохнуть, голыми руками шеи умершим ломали. И бля нашлось пидоров - тоже в охрану подались. Из наших же! А там ритуал. Нам показывали. Мы все видели. Чтоб они суки в своих кишках задохлись! Нелюдь, хуже мертвяков.

- Кто там сейчас верховодит?

- Психопаты какието, долбанутые на всю голову. Церковь «Священной Вечной жизни» с Великим Мастером во главе.

- Первый раз слышу.

- Я тоже впервые услышал. Но от этого не легче.

- Они могут оказать сопротивление?

- Могут. И окажут. Они ж долбанутые! Оружие у них есть.

- Там у вас на заводе - только корпуса или бортовое вооружение тоже есть?

- К нам техника разоруженная поступает. Но у этих пара БТР с вооружением были точно - свои, наверное. Это только то, что я видел. БТР80. Но камуфляж у них другой.

- Мины, фугасы - видел? - это сапер о своем, о девичьем.

- Не видел.

- Гранатометы есть? ПТУРСЫ? Танки на ходу?

- Не знаю. Тех, кого видел - с легким стрелковым были.

- Сколько всего там этих церковников?

- Полста будет точно. Может и больше.

- Тыто как удрал?

- Нас шестеро бежало. Ночью еще. Мы ж заводские, там у себя как дома. Я один выбрался. Водички дайте еще, а? Пересохло все внутри.

Издалека доносится автоматная трескотня, потом раскатистое драканье крупнокалиберных - два, потом еще один. Интересное кино - это наши или по нашим?

- Связь, что там?

- Огневой контакт! Атакованы морфом, есть потери, просят медиков - помочь.

- Это точно наши?

- Ручаюсь - Пашка там, точно он на связи. Да, морф необычный - у него четыре руки!

- Они что там - пьяные?

- Нет, точно - подтверждает - четырехрукий.

Ерунда какаято…

Летеха, к которому мы обращаемся с требованием транспорта - жмется и кряхтит.

Начинается херомуть многоначалия - мы не можем ему приказать, он - нам. В итоге возникает дискуссия изначально дурацкого свойства типа «должен ли джентльмен, если он должен?»

Под огонь попали не его сослуживцы, ему до них нет никакого дела, а отправить коробочку непойми куда - тоже стремно. Я прекрасно его понимаю. Самому ехать неохота, тем более, что начальство новоявленное точно не стронется со своего бережка, где ему уютно под сенью пушек.

Однако там раненые, и они точно ждут с нетерпением бронированную скорую помощь. Будет очень кисло, если они помрут только изза того, что летеха пожабится дать колесницу гусеничную.

Некоторое время идет яростная торговля в радиоэфире, в итоге летехе обещают много всего полезного - если пришлет коробку - и кучу ебуков физического свойства - если не пришлет.

Скоропомощной экипаж формируется несколько необычно - маталыга, как наиболее подходящая для перевозки раненых - у нее дверцы сзади и пузо вместительное, мы с Надеждой (чертова баба даже слушать не стала возражения - дескать не стоит класть всех медиков группы в одну корзину и просто залезла в таратайку), Саша с Серегой - в усиление и пара курсантов - в которых я не без удивления узнал Званцевамладшего и его приятеля.

Туда мы катим, сидя внутри гусеничной кареты скорой помощи, как ее нарек смешливый лопоухий курсантер. Одно дело - когда рядом сидит Андрей со слонобоем, а другое дело Саша или курсантеры, которые хорошие ребята и даже стреляют неплохо, но вот при нападении морфа я бы все же лучше б оказался рядом с Андреем.

Маталыга идет несколько жестче БТР, нас потряхивает в салоне, который куда здоровее БТРовского, но вроде как сильно ниже - сидеть приходится бубликом. Зато видно, что тягач - кроме лавок, никаких загадочных ящичков и коробочек с проводами и шлангами нет. Пока едем - по совету Надежды Николаевны вынимаем пластины из броников. Дышать сразу становится легче.

На месте оказывается, что все не так плохо - раненых четверо, но к счастью все не тяжелые - один с гордостью показывает каску с содранной краской - морф, не шибко разбираясь, хапнул парня за голову, а голова оказалась в шлеме, что и выручило. А так - переломы. Сильные ушибы, ссадины и царапины, у одного возможно - повреждение внутренних органов, очень похоже на тупую травму живота, но тут все равно - эвакуация, не боец он со сломанной ногой. Санинструктор у них в команде оказался неглупый - так что в шесть рук обрабатываем и шинируем быстро.

У них, оказывается, и носилки есть. Курсантеры хватаются за ручки и бодрым галопом тянут первого раненого. Успеваю вспомнить про Марка и рявкаю, чтоб остановились. Остановились - а на меня все уставились недоумевающе.

Когда нас дрессировали на военной кафедре и учили эвакуировать раненых, мы на своей шкуре убедились в том, что это сложное и тяжелое действие. Майор Сухов, подтянутый, голенастый и ироничный поручил первой четверке носильщиков пробежать с «раненым на носилках» кружок по стадиону. После чего загрузить пострадавшего в угрюмую приземистую транспортерину. Жертвой выбрали Марка - как самого легкого. Не учли того, что в нем явно был актерский талант, и он нередко веселил однокурсников различными репризами, особенно ему удавались сцены из постановок Жмеринского драматического театра оперного балета.