Семен Злотников - Команда

Пыжова.Гоген Петрович, людям, бывает, хочется…

Тренер.Что хочется, что?

Пыжова.Ну, это… Ну, как бы — ну, это…

Тренер (Художнику, спустившемуся на землю с лестницы ). Художник, вы понимаете?

Художник.Про что?

Тренер.Не про что — вообще! Вы художник, должны понимать!

Художник.Нет…

Тренер.Вот и я — нет!.. Всегда понимал, а теперь до того не понимаю, что по ночам уже не сплю! По ночам глаза отворяю — и ни в одном глазу!.. Сон бежит, представляешь? Как вспомню, что у нас через неделю игры — и меня, как дождем. От пяток до самого лба. Хочешь, трогай мой лоб — ледяной!

Пыжова (со слезами). Ой, бедненький Гоген Петрович…

Тренер.Что делать, художник?

Художник. Не знаю… (Направляется к поролоновым матом).

Пыжова.А вы на ночь, наверно, чаю с малиной выпили.

Тренер (резко). Не выпил!

Пыжова.Да? А я тоже, как чаю с малиной напьюсь, мне тоже не спится, и тоже лежу и потею, лежу и думаю…

Тренер.Маша, малина у вас на уме! Что у тренера за команду душа болит — такое тебе в голову не приходит.

Пыжова.Приходит, Гоген Петрович.

Тренер.Я знаю, что вам приходит!

Пыжова. Это, это приходит, Гоген Петрович.

Бегом возвращается и становится в строй Алевтина.

Вот именно то, про что вы сказали — то и приходит. Я даже Але вчера говорила: по-моему, я говорила, у Гогена Петровича душа за нас за всех жутко болит. Аля, скажи!

Алевтина.Ну.

Пыжова.Нет, ты ему словами скажи, как я тебе сказала.

Алевтина (не понимает). Чего ты мне сказала?

Пыжова.Здрасти, Аля! О чем я тебе вчера говорила?

Алевтина.О чем?

Пыжова.Про его прекрасную душу — забыла? Как она у него болит? Вообще, какая она у него? Ну, скажи?

Алевтина.Зачем?

Пыжова (все больше распаляясь) . Как зачем, как зачем? Гоген Петрович не верит.

Тренер.Не верю.

Пыжова.Сделай, чтобы поверил!

Алевтина.Ну, ладно: она говорила, как будто вы говорили, что всю жизнь на команду положили, а она недостойна.

Пыжова.Аля, не так! Гоген Петрович, она… Аля, зачем искажать? Я только сказала, что Гоген Петрович отдал нам очень много жизненных сил и поэтому ему глубоко не безразлично, что с нами происходит.

Алевтина.Ты сказала, он лезет в нашу личную жизнь.

Пыжова.Не лезет, а принимает участие.

Алевтина. Какая разница…

Пыжова.Разные вещи, Аля! Когда принимает участие — это одно, а когда лезет — совсем другое! Гоген Петрович не лезет, Гоген Петрович участвует!

Алевтина срывается с места, но Тренер успевает ее перехватить .

Тренер. Куда?

Алевтина.Туда…

Тренер.Отставить, назад!

Алевтина.Да мне надо…

Тренер. Не надо, ты только была!

Алевтина.А если мне надо? Сами всегда говорите: есть такое слово — а сами… Как вам если надо — так надо, а мне, если надо — не надо… Вот надо мне!

Тренер (налившись гневом). Если надо — бегом!

Алевтина убегает.

Говорить научились! Все научились! За словом никто в карман не полезет! (Наверх, Художнику.) Художник, никто!..

Художник.Подайте мне тряпочку, будьте любезны.

Тренер (Кусакиной). Подай человеку тряпку, хоть польза какая-то! Э, да пока ты подашь! (Сам взбегает с тряпкой по стремянке.) Держи, художник!

Художник.Как вас благодарить?

Тренер.Не надо меня благодарить, я привык к неблагодарности. Капитан!

Калинкина.Я!

Тренер.Где народ?

Калинкина.А это… народ… (Растерянно разводит руками.)

Тренер.Я команды не вижу. Где журнал?

Калинкина (растерянно). Журнал…

Тренер.Ничего не знаешь! Никто ничего не знает! (Спрыгивает на пол с лестницы, морщится, как от кислого.) Все сам, везде только сам, положиться не на кого… Если сам не возьмешься, сам не сделаешь… (Художнику.) Как вам все же хорошо: сам намазюкал — по крайней мере, сам отвечаешь. По крайней мере, не так обидно! (Отдает журнал капитану.) Пиши, кто есть, кого нет!

Калинкина (с журналом в руках выходит из строя). Это… значит… сейчас…

Тренер.Дуся, быстрее, сказал, попросил!

Калинкина (поспешно ). Надя Дакашина.

Дакашина молча на шаг выходит из строя и возвращается в строй .

Тренер.Как настроение, Надежда?

Дакашина неопределенно пожимает плечами .

Выглядишь — ничего… Бледная, но ничего… Тебе очень розовой, кстати, не очень… Главное, Надежда, настроение… Не поддавайся настроениям, слышишь?.. Возьми себя в руки, ты слышишь?

Бегом возвращается и становится в строй Алевтина. Тренер с сердитым прищуром смотрит на Алевтину. Медленно переводит взгляд на Дакашину .

У меня с настроением тоже бывает… Но я себя, знаешь, скрутил… Надо, Надежда!

Алевтина.Есть такое слово!

Тренер (будто только и ждал этой реплики). А, представь себе, есть! (С силой стучит себя по груди.) У кого для людей тут хотя бы чуть-чуть… (Осекается, машет рукой; Калинкиной.) Дальше.

Калинкина.Это, значит… Кусакина.

Кусакина.Тут.

Тренер.Выйди. Сделай нам всем такой одолжение — выйди, пожалуйста.

Калинкина.Тонька, выйди.

Пыжова (умоляюще шепчет). Селедочка…

Кусакина (нехотя выступает на шаг). Как будто у меня ноги лишние, да ты…

Тренер.В строй.

Однако Кусакина не торопится возвратиться в строй.

Тебе было сказано: встань назад в строй.

Кусакина (недовольно бормочет). Вперед, назад…

Тренер.Не ворчи.

Кусакина (огрызается). Да ладно…

Тренер.А я говорю: не ворчи!

Кусакина отворачивается .

Капитан!

Калинкина.Я!

Тренер. Время теряем!

Калинкина (туповато-растерянно). Значит, так…

Пыжова (не дожидаясь, пока ее назовут, четко выходит из строя). Я здесь, Гоген Петрович! (Так же четко возвращается в строй).

Тренер (явно не понял ее пассажа). Что — ты — здесь?..

Пыжова.Здесь, говорю. В смысле — моя сейчас очередь. У нас же перекличка, да? А я же вижу, что моя очередь, правильно? Вот я и говорю: здесь я! Хочу побыстрее.

Тренер (тяжко вздыхает). Пыжова… Маша… послушай, не хоти. Я тебя убедительно умоляю: не хоти! Только медленнее получается! (Калинкиной.) Я на нее ору, ты же покуда прокукарекаешь!.. Дальше!