Илья Эренбург - Лев на площади

Бубуль( показывая на рюмку ). Это который?

Лоу.Пятый.

Бубуль.Франсуа, два коньяка. Для господина двойной. ( Лоу. ) У нас маленький город, но и здесь есть люди с размахом. Я недавно встретила одного дипломата. Консул Чили. Он приехал в наш город из Парижа; он говорит, что он устал от светской жизни. Он обожает театр, искусство. Он сказал мне, что я могу стать актрисой. Но я боюсь, когда меня слишком долго рассматривают… Он подарил мне вот это… ( Вынимает из сумочки ассигнацию. )

Лоу.Угу. Пять долларов.

Бубуль.Вы не подумайте чего-нибудь плохого. Это он подарил на память, как цветок. ( Пауза. ) Мне сказали, что за доллар теперь дают триста франков. Это правда?

Лоу.Триста восемьдесят. ( Рассматривая кредитку. ) Если вам дадут за эту бумажку восемьдесят, берите. Я понимаю, что ваш консул любит искусство. Вы знаете, что это? Это настоящая самодеятельность Марселя или Перпиньяна. Угу.

Бубуль( вытирает платочком глаза ). А я думала купить две пары чулок… Ну, все равно… Он такой знаток искусства… А я не жадная…

В кафе входит хромой певецс аккордеоном. Начинает хрипло петь.

Певец.

( Идет с тарелочкой к посетителям. )

Хозяйка( просыпается ). Я вам уже говорила, что это запрещено. Здесь приличное кафе, а не церковь.

Бубуль подбегает к певцу, кладет монету на тарелочку. Певецуходит.

Бубуль( Лоу ). До войны он хорошо зарабатывал, он был лучшим танцором в городе. Когда я была девчонкой, я мечтала, чтобы он хоть раз потанцовал со мной. А потом он пошел на войну и потерял ногу.

Лоу.Вы думаете, что в Америке люди ничего не теряют? Бывает, что человек теряет не только дурацкую ногу, но и миллионы. Один теряет, другой находит. Это потому, что у нас частная инициатива. Вы думаете, что я развлекаюсь в этой вонючей дыре? Ничего подобного! Джим мне сказал, что здесь много рухляди. Я лично не терплю ничего старого, но они на Пятьдесят девятой улице ахают: «Ах, Людовик XV! Ах, средневековый горшок!» По-моему, кино «Глория» в Джексоне куда красивее Собора Парижской богоматери. Но есть закон спроса и предложения. Я здесь всего один день, и с меня хватит. Хлам, трущобы, бездельники. И повсюду этот лев. Говорят, достопримечательность XV века. А что в нем хорошего? Вы знаете, на кого он похож? На пуделя из бродячего цирка. Лев не должен стоять на задних лапах, это глупо и безнравственно.

Бубуль.А почему он вас занимает?

Лоу.Потому что в Америке много сумасшедших. Вы знаете, сколько дадут за такого льва на Пятьдесят девятой улице? Десять тысяч долларов. Угу.

Бубуль.Вы изучаете древности?

Лоу.Я изучаю древности? Ничего подобного! Я проявляю частную инициативу. Это куда труднее. Мне сорок лет, и я хочу жить. Если нужно, я поеду на полюс. Если нужно, я поеду даже в Москву.

Бубуль.К нам никогда не приезжают иностранцы. Вот в Авиньоне папский дворец. В Ниме римские арены. В Марселе порт. А у нас ничего нет. Разве что этот лев…

Лоу( что-то записывает. Франсуа ). Еще один!

Бубуль( нерешительно ). У вас в этом городе дела?

Лоу.У меня всегда дела. Вчера я был занят пропеллерами. Сейчас меня занимает этот старый пудель. Может быть, завтра я займусь спасением Европы от разрухи. Мы, американцы, умеем в одно мгновение менять профессии, мысли, цифры. Мы живем всесторонне.

С улицы доносится песня:

Хозяйка( просыпается ). Какой ужас! Это Мари-Лу!..

Лоу.Кто это Мари-Лу?

Бубуль.У нас ее все знают. Во время оккупации она среди белого дня застрелила немецкого коменданта. На главной площади, возле льва…

Лоу.Угу. Смелая.

Бубуль.Конечно, она ведь коммунистка.

Лоу.Коммунистка? У нас тоже есть коммунисты, но мы с ними не церемонимся. Где эта женщина?

Бубуль.Ее расстреляли немцы. Но теперь говорят, будто она снова в городе. Тогда это чудо, потому что ее расстреляли.

Лоу.Мы, американцы, не верим в чудеса. Мы реалисты. Конечно, это плохо, что ее расстреляли немцы, но что ее расстреляли — это хорошо. С коммунистами нельзя жить — они мешают делать доллары. Вы думаете, в Америке нет красных? Сколько угодно. У нас в Джексоне один коммунист начал говорить, что нужно оставить русских в покое. Мы ему предоставили покой: в городской тюрьме. Впрочем, зачем говорить о пустяках? ( Что-то записывает. )

Бубуль.Неужели, когда с вами разговаривает молодая женщина, вы продолжаете думать о делах?

Лоу.Я всегда думаю о делах. Даже когда я сплю. Если человек не занят делом, он начинает думать о пустяках: один сочиняет стихи, другой целуется натощак, третий становится коммунистом. Здесь много таких метафизиков, оттого вы и гибнете. А мы — молодой народ, мы заняты делом. Почему мы стали первой нацией в мире? Потому что у нас много дел и много долларов. ( Франсуа. ) Еще один! ( Бубуль. ) Вот вы увидели, что я американец, и сразу ко мне подсели. Это понятно. Это как план Маршалла, это как шестнадцать наций… А если бы я сказал, что я русский, вы бы, наверно, убежали. Потому что русский не может вам ничего дать, русский может с вами любезничать. Угу. Я реалист, и я понимаю, почему вы мне улыбаетесь. Сейчас у меня ничего нет. Чековая книжка и перспективы. ( Франсуа. ) Еще один! ( Бубуль. ) Я не хочу вас обманывать… ( Все более и более пьянеет. )

Бубуль.Вы меня уже обманули — вы сказали, что после восьми коньяков вы становитесь кавалером, а это девятый, и вы все еще не замечаете, что я женщина. Право, я предпочла бы, чтобы вы были русским.

Лоу.Вы коммунистка?

Бубуль.Избави бог!

Лоу.У нас за такие разговоры вас отвели бы в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. Угу.

Бубуль.He нужно меня водить. У меня все документы в порядке. Вы можете спросить Франсуа, я ведь здесь бываю каждый вечер, это мой генеральный штаб.

Лоу.При чем тут штаб? Мы справимся с ними и без вас. Я видел одного русского, он даже не знал, что такое пылесос. Джим мне сказал, что русские прикатили в Берлин на наших машинах. Как тебя зовут?..

Бубуль.Бубуль.