Алехандро Касона - Деревья умирают стоя

ХЕНОВЕВА. Это опять ветер. Теперь уж недолго.

БАБУШКА. Ничего. Как будто вертишь конверт… ( Вздыхает .) Какая она?

ХЕНОВЕВА. Кто?

БАБУШКА. Кто же может быть? Изабелла, его жена.

ХЕНОВЕВА. Разве он вам не описывал?

БАБУШКА. Что ж с того? Влюбленные все видят по-своему. Не думай, я на нее не сержусь. Только — приходит откуда-то девушка…

ХЕНОВЕВА. Ревнуете к ней?

БАБУШКА. Может быть… Воспитываешь, растишь его, день за днем. И корь с ним перенесешь, и алгебру. А она — вот так просто — откуда ни возьмись, придет и своими беленькими ручками заберет его у тебя. Хорошо еще, если она его достойна. ( Внезапно встает .) Ну, теперь слышишь?

Действительно, слышен шум подъезжающего автомобиля.

ХЕНОВЕВА. Теперь — да!

Свет фар за стеклом террасы. Наверху лестницы появляется Фелиса. Дважды — звучит гудок автомобиля.

ФЕЛИСА. Сеньора, сеньора… Они уже тут!

БАБУШКА. Беги, Фелиса, открывай! Скорее! ( Останавливает Хеновеву .) А ты постой. Останься со мной. Я знаю, я выдержу, но все-таки…

Звонок. Фелиса бежит к двери. Веселый голос Маурисьо.

ГОЛОС. Бабушка! Открывайте, а то я влезу в окно! Бабушка!

Звонок звенит не переставая.

БАБУШКА. Слышишь? Такой же сумасшедший! Как тогда!

Первым появляется Маурисьо, на секунду останавливается в дверях. За ним — сеньор Бальбоа и Изабелла несут саквояжи. Фелиса несет чемодан, ставит на пол и убегает за багажом.

БАБУШКА. Маурисьо!..

МАУРИСЬО. Бабушка!..

БАБУШКА. Наконец!..

Крепкое объятие, бабушка целует его, отстраняет, смотрит на него, плачет, смеется, снова обнимает. Маурисьо быстро переводит все в шутливый тон.

МАУРИСЬО. Кто сказал, что моя старушка постарела? У кого же тогда такие сильные руки? Твои прелестные руки… ( Целует ей руки .)

БАБУШКА. Дай на тебя посмотреть. Глаза мне теперь плохо служат… но они помнят, помнят. ( Долго смотрит на него .) Господи, как изменился мой мальчик!

МАУРИСЬО. Двадцать лет, бабушка. Целая жизнь.

БАБУШКА. Теперь неважно! Как будто мы открыли книгу на той же странице. Дай разглядеть… Волосы немножко посветлели.

МАУРИСЬО. И поредели.

БАБУШКА. Голос стал глубже… сильнее… и, главное, не те глаза… совсем другие… но такие же веселые. Ну-ка, засмейся!

МАУРИСЬО. ( смеется ). Глазами?

БАБУШКА. Вот. Золотая искорка! Вот она, ее я ждала. За нее-то я все и прощала… а ты это знал, бездельник!

МАУРИСЬО ( с облегчением ). Ну, хорошо, что хоть что-то осталось.

БАБУШКА ( снова обнимает его ). Мой Маурисьо! Мой! Мой!

МАУРИСЬО. Ты только не плачь. Разве не довольно было слез?

БАБУШКА. Не бойся, это не те. Это последние. Иди, дай тебя рассмотреть… вот сюда, к свету…

Сеньор Бальбоа, до сих пор стоявший тихо рядом с Изабеллой, делает шаг вперед.

БАЛЬБОА. Постой, Эухения. Маурисьо ведь не один приехал. И, скажу тебе, не в плохом обществе.

БАБУШКА. О, простите меня!

МАУРИСЬО. Вот твой прелестный враг.

БАБУШКА. Враг, ну что ты, почему?..

МАУРИСЬО. Думаешь, я не замечал в письмах? «Кто же эта маленькая хищница, которая покушается на мою собственность»? ( Берет Изабеллу за руку, представляет ее .) Вот она, хищница. Златокудрая Изабелла, похитительница мужчин. Разве ты не узнаешь ее?

БАБУШКА. Прошу вас, не обращайте внимания! У него такая манера.

ИЗАБЕЛЛА. Я привыкла. Мне ли не знать! ( Робко подходит к бабушке и целует ей руку .) Сеньора…

БАБУШКА. Нет, не так. Обними меня ( Целует ее в лоб .) Тебе не странно, что я говорю тебе «ты», так скоро. Сразу? Так ведь будет легче.

ИЗАБЕЛЛА. Я благодарна вам.

Бабушка пристально смотрит на нее.

МАУРИСЬО. Что ты ищешь? Ты хочешь прочесть в глазах ее какие-нибудь секреты?

БАБУШКА. Нет, глаза ясные, спокойные…

МАУРИСЬО. И не умеют лгать. Она посмотрит один раз и уже все скажет. ( Улыбаясь, идет к Хеновеве и протягивает ей руку .) Думаю, это и есть знаменитая Хеновева.

БАЛЬБОА. Да, это она.

ХЕНОВЕВА. Сеньор знает мое имя?

МАУРИСЬО. Бабушка всегда писала мне обо всем хорошем, что есть в доме. Значит, писала и о вас. Два сына в Мексике, третий — на Тихом океане, да? Ну, как они?

ХЕНОВЕВА. Ничего, здоровы. Спасибо, сеньор.

Фелиса вносит багаж.

ФЕЛИСА. Шофер спрашивает, ехать ему в таможню за большими чемоданами?

ИЗАБЕЛЛА. Не надо сегодня, поздно уже. Они нам до завтра не понадобятся.

МАУРИСЬО. А эти отнесите наверх, пожалуйста. ( Помогает Фелисе .) И среди своих незачем называть его «шофер». Зовите просто Маноло, как по воскресеньям. (Подмигивает.)

Фелиса краснеет, смеется.

ФЕЛИСА. Спасибо.

Фелиса и Хеновева несут наверх чемоданы.

Какой симпатичный, правда?

ХЕНОВЕВА. Симпатичный. И настоящий сеньор!

Маурисьо восторженно осматривает дом.

МАУРИСЬО. Опять я дома… Наконец! И все, как тогда, — наш кедровый стол, наши старинные веера, наше мудрое кресло…

БАБУШКА. Все старое. Другое время. Но дома, как вина — с годами становятся лучше. ( К Изабелле .) Тебе тут нравится?

ИЗАБЕЛЛА. Больше чем нравится. Мне даже трудно говорить. О таком доме я мечтала всю жизнь.

БАБУШКА. Хочешь его посмотреть? Я пойду с тобой.

МАУРИСЬО. Не надо. Мы так много говорили об этом доме, Изабелла может обойти его с закрытыми глазами.

БАБУШКА. Правда?

ИЗАБЕЛЛА. Да, мне кажется. ( Идет к середине сцены, полузакрыв глаза .) Там — кухня с большой старинной плитой, а из кухни лестница в погреб. Там — дедушкин кабинет. В нем резные ореховые панели и книжные полки до потолка. Бабушкины книги стоят в углу, в застекленном шкафике. Наверху большая гостиная, там много портретов и швейцарские часы. Когда они бьют — как будто ты в маленьком соборе.

Бьют часы.

(Изабелла поднимает глаза.) Вот! Я узнала бы их из тысячи!

БАБУШКА. Еще говори. Изабелла, говори!..

ИЗАБЕЛЛА. Напротив часов — дверь. На ней портьеры из пунцового бархата. А за дверью — комната окнами в сад. Это комната мальчика Маурисьо. У самого окна, снаружи, ветка палисандра.

БАБУШКА. И это ты знаешь?

ИЗАБЕЛЛА. Маурисьо мне столько раз говорил: «Если я вернусь, я хочу опять влезть к себе по той ветке».

БАБУШКА ( сияет ). Ты слышишь, Фернандо? Видишь, что нельзя было обрубать? Иди ко мне, девочка! Благослови тебя господь.

ИЗАБЕЛЛА. Бабушка!.. ( Бросается к ней, обнимает, захлебывается слезами — она уже не играет.)

БАБУШКА. Что с тобой, дорогая? Теперь ты заплакала?

МАУРИСЬО. Не обращай внимания, бабушка! Она такая чувствительная! Ведь ты слышала, она всегда мечтала о таком доме.

БАБУШКА. И у нее будет такой! Еще бы! Она ведь замужем за архитектором?

МАУРИСЬО. Архитекторы не умеют строить старые дома. Их создает время.