Мартин МакДонах - Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]

Уэлш: Я не очень выделываюсь и заношусь

Гёлин: Хорошо, Вы не очень выделываетесь.

Уэлш (пауза) : Я действительно выделываюсь и заношусь?

Гёлин: Нет-нет. Во всяком случае, не больше чем другие священники.

Уэлш: Может, я тоже задираю нос тогда. Может в этом причина, почему я не ко двору в этом городе. Хотя я бы убил половину моих долбаных родственников, чтобы быть принятым в этом городе. Господи. Я думал, что Линэн милое местечко, когда я приехал сюда, но я ошибся. Оказалось что это столица Европы по убийствам. Ты знала, что Коулмэн убил своего отца умышленно?

Гёлин (опускает голову, в замешательстве) : Да, я слышала слухи об этом где-то…

Уэлш: Слухи, будь они не ладны? И ты даже глазом не моргнула и не сообщила в полицию?

Гёлин: Я не стукачка, чёрт возьми, да и отец Коулмэна всегда был сварливой вонючей скотиной. Как-то раз он пнул моего кота Имонна.

Уэлш: И что же, он заслуживает смерти за то, что пнул кота?

Гёлин (пожимает плечами) : Это зависит от того, что за человек и что за кот. Но в Ирландии кошек пинали бы гораздо меньше, скажу я Вам, если бы пинающий точно знал, что после этого ему прострелят голову.

Уэлш: Похоже, что у тебя совсем нет понятия о нравственности, Гёлин.

Гёлин: Моя нравственность на должной высоте, только я не скулю об этом постоянно как некоторые.

Уэлш (пауза) : Вэл и Коулмэн когда-нибудь убьют друг друга, если никто не сделает что-нибудь чтобы остановить их. В любом случае это буду не я, кто остановит их. Это будет кто-нибудь кому эта работа по плечу.

Он достаёт письмо и передаёт его ГЁЛИН.

Я вот написал им небольшое письмо, Гёлин. Не передашь ли ты его, когда увидишь их в следующий раз?

Гёлин: Разве Вы не увидите их скоро сами?

Уэлш: Нет. Я уезжаю из Линэна вечером.

Гёлин: Уезжайте куда?

Уэлш: Куда угодно. Куда бы они не послали меня. Куда угодно — только не здесь.

Гёлин: Но почему, Батюшка?

Уэлш: По многим различным причинам, но три убийства и одно самоубийство среди моих прихожан сыграли свою роль.

Гёлин: Но ни в одном из этих случаев не было Вашей вины, Отец.

Уэлш: Неужели?

Гёлин: И разве Вы не должны тренировать завтра утром детскую команду для полуфинала?

Уэлш: Эти сучки никогда не слушали моих советов раньше. И я не вижу причин, почему они должны начать слушаться сейчас. Никто никогда не слушает моих советов. Никто вообще меня никогда не слушает.

Гёлин: Я слушаю Вас.

Уэлш (с сарказмом) : Это огромное утешение.

ГЁЛИН склоняет голову, обижена.

Уэлш: И ты тоже не слушаешь меня. Сколько раз я говорил тебе не продавать по городу самогон твоего отца, а что толку?

Гёлин: Я перестану торговать, как только скоплю немного денег, Батюшка.

Уэлш: Немного денег для чего? Чтобы таскаться по клубам в Караре, где пьяные подростки будут лапать тебя.

Гёлин: Вовсе нет, Батюшка. Я коплю, чтобы купить несколько хорошеньких вещиц из каталога Фримэна, который есть у моей мамы. У них есть множество…

Уэлш: Короче, покупать всякое дерьмо. Мне бы твои проблемы, Гёлин. Твоя жизнь сплошная мука, что и говорить.

ГЁЛИН встаёт и дёргает голову УЭЛША назад за волосы.

Гёлин: Если бы кто-нибудь другой говорил со мной с таким сарказмом, я бы заехала ему в глаз, но если я Вас стукну, Вы наверно заплачете как девчонка!

Уэлш: Я не просил тебя сидеть рядом со мной.

Гёлин: Я не знала, что существует закон запрещающий сидеть рядом с Вами, но в данную минуту я хочу, чтобы такой закон существовал.

ГЁЛИН отпускает его и идёт прочь.

Уэлш: Я сожалею, что говорил с сарказмом о каталоге твоей матери и других вещах, Гёлин. Я сожалею.

ГЁЛИН останавливается и после паузы идёт обратно к скамейке.

Гёлин: Я не сержусь.

Уэлш: Просто я чувствую себя немного…я не знаю…

Гёлин (садясь рядом с ним) : Сентиментальным.

Уэлш: Сентиментальным. Да, так и есть.

Гёлин: Сентиментальным и тоскующим. Сентиментальный и тоскующий Отец Уолш. Уэлш. (Пауза) . Извините, Батюшка.

Уэлш: Никто никогда не помнит.

Гёлин: Просто Уолш настолько близко от Уэлш, Батюшка.

Уэлш: Да, я знаю, я знаю.

Гёлин: Какое Ваше имя, Батюшка?

Уэлш (пауза) : Родерик.

ГЁЛИН сдерживает смех, УЭЛШ улыбается.

Гёлин: Родерик? (Пауза). Родерик — это ужасное имя, Батюшка.

Уэлш: Я знаю, и спасибо что сказала, Гёлин, но ты сейчас просто поднять мой дух, не так ли?

Гёлин: Я сейчас просто хорошо к Вам отношусь.

Уэлш: «Гёлин» — разве это имя для девушки? Какое твоё настоящее имя?

Гёлин (съёживаясь) : Мэри.

Уэлш (смеясь) : Мэри? И ты ещё смеёшься над [таким именем как] Родерик?

Гёлин: Мэри — это имя матери Господа нашего, Вы когда-либо слышали эту историю?

Уэлш: Я где-то слышал об этом.

Гёлин: Это причина того, что она никогда ничего не достигла для себя. Дурацкая Мэри.

215/48

Уэлш: Ты достигнешь чего-нибудь для себя, Гёлин.

Гёлин: Вы так думайте?

Уэлш: Такая упрямая идиотка как ты? Угрожающая священникам побоями? Такая конечно далеко пойдёт.

ГЁЛИН убирает волосы с глаз УЭЛША.

Гёлин: Я бы не ударила Вас, Батюшка.

Она нежно похлопывает его по щеке.

Может несколько хорошеньких пощёчин.

УЭЛШ улыбается и обращается вперёд. ГЁЛИН смотрит на него, затем отворачивается прочь, смущённая.

Уэлш (пауза) : Нет, я просто вышел подумать о Томасе перед тем как я отправлюсь моей дорогой. Немного помолиться за него.

Гёлин: Вы уезжайте [сегодня] вечером?

Уэлш: Да, вечером. Я сказал себе, что останусь на похороны Тома и на этом закончу моё пребывание здесь.

Гёлин: Но это ужасно быстро. Ни у кого не будет даже возможности попрощаться с Вами, Батюшка.

Уэлш: Попрощаться, да и сказать «скатертью дорога» мне в спину.

Гёлин: Вовсе нет.

Уэлш: Нет?

Гёлин: Нет.

Пауза УЭЛШ кивает, не переубеждённый, и снова пьёт [из бутылки].

Вы будете мне писать оттуда, куда Вы едете и дадите мне Ваш новый адрес, Батюшка?

Уэлш: Да, я попробую, Гёлин.

Гёлин: Просто чтобы мы могли передать привет друг другу иногда.

Уэлш: Да, я попробую.