Ясмина Реза - Бог резни [=Бог войны]

Вероника: Можно ли надеяться… Простите, что спрашиваю об этом прямо… Представим, что Фердинан извинится перед Брюно?

Ален: Было б хорошо, чтоб они поговорили.

Аннета: Ален, надо, чтобы он извинился. Чтобы сказал, что он сожалеет.

Ален: Да-да, конечно.

Вероника: А он правда сожалеет?

Ален: Он понимает, что сделал. Но не сознает последствия поступка. Ему одиннадцать лет.

Вероника: В одиннадцать лет уже не дитя.

Мишель: Но еще и не взрослый! Мы вам ничего не предложили — кофе, чай? Вера, у нас осталась еще шарлотка?

Ален: Кофе покрепче, если можно.

Аннета: А мне стакан воды.

Мишель: (вслед Веронике) Мне тоже эспрессо, дорогая, и принеси шарлотку. Я всегда говорю: есть куча глины, из которой нужно что-то слепить. Но она, может быть, примет какую-то форму только в самом конце. Откуда мы знаем?

Аннета: Мммм.

Мишель: Вы должны попробовать шарлотку. Хорошая шарлотка — большая редкость.

Аннета: Это правда.

Ален: Чем вы торгуете?

Мишель: Хозяйственные товары. Замки, дверные ручки, посуда, печи…

Ален: Дела хорошо идут?

Мишель: Знаете, у нас никогда не было эйфории, а когда начинали, то было вообще тяжело. Но если я каждое утро беру каталог и еду по магазинам, то дела идут. У нас не то что с текстилем, там все зависит от сезона. Хотя формы для фуа-гра и мы лучше всего продаем в декабре, перед Рождеством!

Ален: Да уж…

Аннета: Когда вы увидели, что хомяк оцепенел, почему не занесли его назад в дом?

Мишель: Потому что я не мог до него дотронуться.

Аннета: Но вы же его как-то положили на тротуар.

Мишель: Я его вынес прямо в его коробке — и вытряхнул. Я не могу дотрагиваться до этих тварей.

Вероника возвращается, на подносе чашки и пирог.

Вероника: Не знаю, кто догадался поставить шарлотку в холодильник. Моника все ставит в холодильник, ничего нельзя поделать. Что вам сказал Фердинан? Сахар?

Ален: Нет-нет. С чем шарлотка?

Вероника: Яблоки и груши

Аннета: Яблоки и груши?

Вероника: Мой фирменный рецепт. (режет пирог и раскладывает по тарелкам)

Аннета: Яблоки-груши, надо же, впервые слышу.

Вероника: Яблоки груши — это классика, но есть одна хитрость.

Аннета: Вот как?

Вероника: Груши надо нарезать толще, чем яблоки. Потому что груши запекаются быстрее яблок.

Аннета: Надо же.

Мишель: Но она не выдала настоящий секрет.

Вероника: Пусть они сначала попробуют.

Ален: Очень вкусно. Очень вкусно.

Аннета: Сочно.

Вероника: Крошки имбирного пряника!..

Аннета: Браво.

Вероника: Если честно, меня научала мать.

Ален: По крайней мере, благодаря этому мы узнали рецепт.

Вероника: Я бы предпочла, чтобы наш сын ради этого не терял два зуба.

Ален: Конечно, как раз это я и хотел сказать!

Аннета: Интересным способом ты это выразил.

Ален: Да нет же… (звонит мобильный телефон, он смотрит на экран) Мне надо ответить… Да, Морис… Нет, нет… никакого ответа, вы только развяжете полемику… Это было предусмотрено? Ну-ну… Что это за проблемы, что такое координация? А при нормальной дозировке? Когда это стало известно? И с тех пор вы не отозвали препарат? Сколько это будет в цифрах? Да. Понимаю. Хорошо. (отключается и тут же делает новый звонок, все еще поедая пирог) .

Аннета: Ален, вернись к нам, пожалуйста.

Ален: Да-да, иду… (в телефон) Серж? Они знали о рисках два года. Был доклад для внутреннего пользования… Никакого побочного эффекта формально не было выявлено… Нет, никаких мер предосторожности. Они не были предусмотрены, об этом ни слова в годовом отчете… Неуверенная походка, проблемы с равновесием, в общем, будто все время поддатый… (смеется вместе с собеседником) Цифры…. 150 миллионов долларов… Все отрицать… Этот идиот хотел, чтобы ему дали ответить… Не будет никакого ответа, наоборот. Если будут новые публикации, то можно выпустить пресс-релиз в том духе, что это вброс компромата перед общим собранием… Он должен мне перезвонить… Окей (отключается) На самом деле у меня даже не было времени позавтракать.

Мишель: Берите еще, прошу.

Ален: Спасибо. Я и так объелся. О чем мы говорили?

Вероника: Что было бы приятнее встретиться при других обстоятельствах.

Ален: Ах да, конечно. Значит эта шарлотка — рецепт вашей матери?

Мишель: Это рецепт моей матери, но испекла его Вера.

Вероника: Твоя мать не смешивает груши с яблоками!

Мишель: Нет.

Вероника: Ее будут оперировать, бедняжку.

Аннета: Да вы что? Что с ней?

Вероника: Колено.

Мишель: Ей поставят вращающийся протез, металл-полиэтилен. Она волнуется, что после кремации от него что-то останется.

Вероника: Какой ты злой.

Мишель: Она не хочет, чтобы ее хоронили с моим отцом. Она хочет, чтобы ее кремировали, а урну установили в склепе, где покоится прах ее матери, на юге. Она там совсем одна. Две урны с видом на море, и постоянно ругаются! Ха-ха!

Пауза, улыбки.

Аннета: Мы так тронуты вашим отношением, тем, что вы не стали подливать масла в огонь, а попытались уладить ситуацию.

Вероника: Скажу честно, это самое меньшее из того, что можно было сделать.

Мишель: Да!

Аннета: Нет-нет. Многие родители стоят горой за своих детей, да так, что сами впадают в инфантилизм. Была бы наша реакция, моя и Алена, такой же чуткой, если бы Брюно выбил два зуба Фердинану? Не уверена, что мы бы продемонстрировали такую же широту взглядов.

Мишель: Да нет же!

Ален: Она права. Не уверен.

Мишель: Нет. Поскольку мы очень хорошо знаем, что все могло бы произойти и наоборот.

Пауза.

Вероника: А что сказал Фердинан? Как он видит ситуацию?

Аннета: Он не слишком много говорит об этом. Думаю, он растерян.

Вероника: Он осознает, что изуродовал товарища?

Ален: Нет. Нет, он не осознает, что изуродовал товарища.

Аннета: Зачем ты так говоришь? Конечно, Фердинан осознает!

Ален: Он осознает, что вел себя грубо, но не осознает, что изуродовал товарища.

Вероника: Вам не нравится слово, но это слово, к несчастью, точное.

Ален: Мой сын не уродовал вашего сына.