Ясмина Реза - Бог резни [=Бог войны]

Вероника: Ваш сын изуродовал нашего сына. Приходите сюда в пять часов, вы увидите его рот и зубы.

Мишель: Временно изуродовал.

Ален: Губа заживет, а что касается зубов, надо отвести его к лучшему дантисту, я готов поучаствовать…

Мишель: Для этого есть страховка. Мы бы хотели, чтобы мальчики помирились и чтобы подобное не повторилось.

Аннета: Давайте организуем им встречу.

Мишель: Да. Точно.

Вероника: В нашем присутствии?

Ален: Незачем их опекать. Пусть поговорят по-мужски.

Аннета: Ален, по-мужски, это смешно. То есть нам при этом не нужно присутствовать? Будет лучше, если они встретятся без нас?

Вероника: Вопрос не в том, будем мы или нет. Вопрос в том, захотят ли они поговорить, захотят ли разобраться?

Мишель: Брюно этого хочет.

Вероника: А Фердинан?

Аннета: Мы его мнение спрашивать не будем.

Вероника: Надо, чтобы это исходило от него.

Аннета: Фердинан ведет себя как хулиган, нам не интересно, что он думает.

Вероника: Если для Фердинана встреча с Брюно — это наказание, то я думаю, что позитивных результатов не будет.

Ален: Мадам Валлон, наш сын дикарь. Нереально надеяться на то, что он внезапно раскается. Так, мне очень жаль, но я должен вернуться на работу. Аннета, ты остаешься? Вы мне потом расскажете, что решили. В любом случае, от меня тут пользы нет. Женщина думает, что для воспитания нужен мужчина, нужен отец, будто это чему-то поможет. Мужчина всегда не у дел, он это всегда обуза, его надо тащить на аркане. Забавно, у вас из окна видно надземное метро!

Аннета: Мне неловко, но я тоже не могу больше задерживаться… Мой муж никогда не был слишком заботливым отцом, с коляской он не гулял.

Вероника: Жаль. Это так чудесно — гулять с ребенком. Тем более, все проходит так быстро. Вот ты, Мишель, всегда был готов возиться с детьми и с радостью катал коляску.

Мишель: Да-да…

Вероника: Ну так что мы решили?

Аннета: Вы сможете прийти с Брюно к нам вечером в полвосьмого?

Вероника: Полвосьмого? Как ты думаешь, Мишель?

Мишель: Ну, я… Могу, наверно, позволить себе.

Аннета: Давайте.

Мишель: Думаю, что будет лучше, если Фердинан придет к нам.

Вероника: Да, я согласна.

Мишель: Не пострадавший должен идти к обидчику.

Вероника: Это правда.

Ален: В полвосьмого я нигде не смогу быть.

Аннета: Ты нам не нужен, от тебя все равно никакой пользы.

Вероника: И все таки хорошо, чтобы и отец был.

Ален: (виброзвонок) Да, но тогда не сегодня. Алло? В годовом отчете нет ничего. И риски официально не определены. Доказательств нет. (отключается)

Вероника: Завтра?

Ален: Завтра я буду в Гааге.

Вероника: Вы работаете в Гааге?

Ален: У меня слушается дело в международном трибунале.

Аннета: Главное, чтобы дети поговорили. Я приведу к вам Фердинана к полвосьмому, и мы их оставим объясняться. Нет? Вижу, вы сомневаетесь.

Вероника: Если Фердинан не чувствует своей ответственности, то они будут сидеть как два истукана, и это будет катастрофа.

Ален: Мадам Валлон, что вы хотите сказать? Что вы подразумеваете под «ответственностью»?

Вероника: Ваш сын, конечно же, вовсе не дикарь.

Аннета: Фердинан вовсе не дикарь.

Ален: Дикарь.

Аннета: Ален, что за идиотизм, зачем ты это говоришь?

Ален: Он дикарь.

Мишель: Как он объясняет свой поступок?

Аннета: Он не хочет говорить об этом.

Вероника: Надо, чтобы он об этом рассказал.

Ален: Мадам, много чего надо. Надо, чтобы он пришел, надо, чтобы он об этом рассказал, надо, чтобы он сожалел… Вы, видимо, очень в этом компетентны, а мы не очень. Мы, конечно, будем работать над собой, но все же будьте к нам снисходительны.

Мишель: Стойте, стойте! Мы же не расстанемся по-дурацки именно на этом!

Вероника: Я говорю это ради него, ради Фердинана.

Ален: Я прекрасно понял.

Аннета: Посидим еще пару минут

Мишель: Еще по чашечке кофе?

Ален: Кофе, согласен.

Аннета: Мне тоже тогда. Спасибо.

Мишель: Оставь, Вера, я схожу.

Пауза. Аннета осторожно перекладывает на столике некоторые из альбомов по искусству.

Аннета: Вижу, вы любите живопись.

Вероника: Живопись. Фотографию. Это отчасти моя профессия.

Аннета: Я тоже обожаю Бэкона.

Вероника: О да. Бэкон.

Аннета: (листая страницы) Роскошь и жестокость.

Вероника: Хаос. Равновесие.

Аннета: Да…

Вероника: А Фердинан интересуется искусством?

Аннета: Не настолько, как хотелось бы… А ваши дети?

Вероника: Мы стараемся. Стараемся дать им то, что они недополучают в школе.

Аннета: Да…

Вероника: Пытаемся заставить их читать… Водим их на концерты, на выставки. Хочется верить в примиряющую роль культуры!

Аннета: Вы правы…

Возвращается Мишель с кофе.

Мишель: Шарлотка — это пирог или торт? Серьезный вопрос. Я подумал на кухне, почему Линцеторт — это торт, а не пирог? Давайте, давайте, не станем же мы оставлять один кусочек.

Вероника: Шарлотка это пирог. Тесто не раскатывается, а смешивается с фруктами.

Ален: Да вы настоящая кулинарка.

Вероника: Мне это нравится. Кухню надо любить. Я считаю, что классический торт, это с коржами из раскатанного теста.

Мишель: А вы, у вас есть еще дети?

Ален: У меня сын от первого брака.

Мишель: Я вот спрашиваю себя… Хотя это и не важно… Что было причиной ссоры? Брюно про это молчит как рыба.

Аннета: Брюно отказывался принять Фердинана в свою банду.

Вероника: У Брюно есть банда?

Ален: И он обозвал его стукачом.

Вероника: Ты знал, что у Брюно есть банда?

Мишель: Нет. Но я страшно рад.

Вероника: Почему это ты страшно рад?.

Мишель: Потому что я тоже был главарем банды.

Ален: Я тоже.

Вероника: И в чем это выражалось?

Мишель: У тебя есть пять или шесть парней, готовых пожертвовать собой ради тебя. Как в «Айвенго».

Ален: Точно, как в «Айвенго»!

Вероника: Кто сегодня читал «Айвенго»?

Ален: Они знают Человека-паука.