Неизвестен - С Б О Р Н И К В С Я Ч Е С К И Х А Н Е К Д О Т О В

Хаим с Натаном возвращаются домой поздно вечером. Вдалеке они замечают двух подозрительного вида субъектов.

– Знаешь что, – говорит Хаим, – давай перейдем на другую сторону, их-таки двое, а мы одни.

В еврейском местечке жандармы обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик Рабинович нервничает и просит семью спрятать его в погребе.

– Тебе-то чего боятся, в твои-то годы? – успокаивает его жена.

– Да? А генералы в армии уже не нужны?

На еврейском кладбище мать хоронит малолетнего сына, причитая:

– И попроси, сыночек, Господа, чтобы Сарочка вышла замуж. И еще попроси у него, чтобы дядя Хаим выздоровел. И чтобы Натана не взяли в солдаты…

Наконец стоящий рядом могильщик не выдерживает:

– Послушайте, почтеннейшая, если у вас столько дел к Господу Богу, надо было идти самой, а не посылать несмышленого мальчика.

– Двойра, наша тетя Рахиль умерла, вот письмо из Америки.

– Ах, какое несчастье, какое несчастье!

– Погоди. Она завещала нам пять тысяч долларов…

– Ах, дай ей Боже здоровья!

Слепой Мордехай пришел к раввину и спрашивает:

– Что ты сейчас делаешь?

– Пью молоко.

– Что такое молоко?

– Такой белый напиток.

– Что значит «белый»?

– Ну, как лебедь.

– Что значит «лебедь»?

– Такая птица с изогнутой шеей.

Раввин согнул руку в локте и дал ее пощупать Мордехаю.

– Вот что значит «изогнутый».

Мордехай тщательно ощупал руку и сказал с благодарностью:

– Спасибо тебе, ребе! Теперь я уже знаю, как выглядит молоко!

Одессит говорит:

– Конечно, Москва – первый город. Но ведь и Одесса – не второй!

В командировке умер Абрам. Надо было как-то тактично, деликатно сообщить жене Абрама, чтоб та не убивалась от горя. Решили, что кроме Семы никто лучше этого не сделает. Он интеллигент и дипломат. Сема отыскал квартиру Абрама, позвонил. На пороге появилась жена Абрама:

– В чем дело?

Сема был обескуражен, но не настолько, чтоб потерять дар речи.

– Вы знаете, мы с Абрамом были в командировке?

– Знаю. И что?

– Вы знаете, что мы прилично заработали?

– Знаю. И что?

– Вы знаете, мы все деньги пропили. И Абрам тоже.

– Чтоб он подох! – вскричала жена.

– Уже, – вздохнул Сема.

– Вы знаете, что Лифшицы всю ночь не гасят свет?

– Ну и дураки они, хоть и евреи! У грабителей всегда с собой есть фонарики!

Одному еврею говорят:

– Ну что вы за человек. У вас нет ничего положительного.

– Как ничего! А «реакция Вассермана?»

Рабинович, проходя на демонстрации мимо трибуны, поднимает руку и кричит:

– Пламенный привет! Пламенный привет!

– Абрам, – удивился идущий рядом Хаймович. – С каких это пор ты их так любишь?

– Не могу же я прямо заявить: «Чтоб вы сгорели!»

От одесского причала отчаливает пароход в Израиль. С берега раздается крик:

– Мойша!

Мойша подошел к правому борту. Пароход накренился на правый борт и опрокинулся.

Встречаются два еврея:

– Исаак, почему ты такой грустный?

– Меня сняли с должности первого секретаря райкома партии.

– Как же это произошло?

– Да какая-то сволочь донесла, что я беспартийный.

Во двор к Абраму зашел сосед:

– Абрам, ты брал у меня целый таз, а вернул его с дыркой.

– Во-первых, Исаак, я брал таз с дыркой. Во-вторых, я отдал тебе таз без дырки. А в-третьих, никакого таза я у тебя не брал!

Двум евреям сказали, что если они залезут на высокую стену, то станут русскими. Один еврей подсадил второго, и тот залез на нее. Оставшийся внизу еврей тянет руку:

– Пошел прочь, еврейская морда!

Беременная еврейка пришла к гинекологу. Он ее осмотрел:

– У вас неправильно расположен плод: он повернут.

– Доктор, что же мне делать?

– Отец ребенка тоже еврей?

– Да.

– В таком случае не волнуйтесь: ребенок выкрутится.

– Абрам Исаакович, у вас деньги есть?

– Ну что за вопгос? Конечно же нет!

– А дома?

– Ой, спасибочки! Дома все хогошо!

– Рабинович, за вами рубль!

– Где?!

– Я имею ввиду, что вы должны мне рубль.

– Тогда возьмите тот, что за мной!

Два окопа: еврейский и еще кой-чей. Евреи кричат:

– Ахмеееед!!!

Ахмед вылазит из окопа:

– Чаго?

Его тут и чпок… Противники думают как отомстить евреям и кричат:

– Абраааам!

Тишина…

– Абраааам!

Тишина…

– Абраааам!

Опять тишина…

Тут один вылазит и говорит:

– Да вы что там, все по умирали что ли?

Его тут и чпок…

Одессита после поездки в Париж друзья просят поделиться впечатлениями:

– Ну как там в Париже, рассказывай.

– Ну что вам сказать? Помните, у Жорика на кухне Джаконда висела?

– Помним, конечно.

– Так вот, теперь она в Лувре!

Два еврея встречаются на галицийской станции в вагоне железной дороги.

– Куда ты едешь? – спрашивает один.

– В Краков, – гласит ответ.

– Ну посуди сам, какой ты лгун, – вспылил первый, – когда ты говоришь, что ты едешь в Краков, то ты, ведь хочешь, чтоб я подумал, что ты едешь в Лемберг. А теперь я знаю, что ты действительно едешь в Краков. Почему же ты лжешь?

В еврейской семье родился мальчик с несросшимся в голке глаза веком. Врач говорит отцу ребенка:

– Вы же все равно будете делать орбразение. Так давайте сейчас сделаем, и кожицей наставим веко.

– Так я не против, – ответил отец. – Но…

– Что но?

– Но не будет ли он хреново смотреть на жизнь?

Одессита знакомят с двумя восточными людьми.

– Айвас, – представляется один, – по-русски – Вася.

– Акоп, – говорит другой, – по-русски, по-русски…

– По-русски – траншей, – помогает одессит.

– Рабинович, одолжите 100 рублей?

– Хорошо, а у кого?

– Негодяй, мерзавец, трепач!

– Кто это?

– Да этот жлоб, Поцман!

– Что он натворил?

– Он назвал мою дочь шлюхой!

– Будь у меня автомат, я влепил бы ему пощечину ногой!

Из одесских трущоб. В связи с повышением цен на продукты одна соседка предложила другой:

– Если Вы согласитесь, чтобы я пожарила яичницу на Вашем сале, я разрешу Вам сварить Ваше мясо в моем супе.

– Здесь проживают супруги Гольдберг?

– Нет. Но на первом этаже живет господин Гольд, а на четвертом – Берг.

– Ага! Значит, они разошлись!

– Мойша, почем у тебя гробы?

– По пятнадцать.

– Ха, у Рабиновича по двадцать, так там хоть есть где развернуться!

Рабинович заходит домой, смотрит, из-под койки торчит огромная жопа:

– Сагга, что это?

– Обыкновенный таз!

Муж бьет его ногой. Голос из-под кровати:

– Ой, т.е. бом!

Одессит в кругу своей семьи рассказывает, как он воевал:

– Залетаю это я в окоп. Смотрю, немец. Вынимаю шашку, бах его по руке и бегу дальше.

– Постой, почему по руке, а не по голове?

– Зачем я его буду бить по голове, если он уже был без головы?