Алексей Давтян - Исторические анекдоты

В заключение хочется пожелать читателю не смущаться возможной недостоверностью некоторых историй, ведь, как писал польский поэт и мастер афоризма С. Е. Лец, «если из истории убрать всю ложь, то это совсем не значит, что останется одна только правда – в результате может вообще ничего не остаться».

Пьеро и Арлекин. Сезанн П.

Как-то главный режиссер «Ленкома» Марк Захаров упрекнул актеров в равнодушии к репертуару театра. Дескать, почему сами не предлагаете новые пьесы? Абдулов принял критику к сведению. Вскоре после разговора к Захарову подошла маленькая девочка, которая выходила на сцену в массовке, и очень серьезно сказала:

– Марк Анатольевич! Я хочу поговорить с вами о моем будущем. Что я буду играть? Я бы хотела сыграть Красную Шапочку.

Растерянность Захарова прошла, когда он заметил неподалеку совершенно счастливого Абдулова.

В 50-е годы Акимов возглавлял «Новый театр». Раз в неделю в его кабинет приходил завхоз, уважительно держа портрет Сталина, и спрашивал, куда портрет повесить. И каждый раз Николай Павлович придумывал причину, почему именно в данный момент портрет повесить нельзя: то принесенный крюк для портрета недостаточно крепок, то будут делать ремонт и портрет могут запачкать, то в кабинете будут проходить репетиции танцев и портрет будет трястись. Наконец, когда завхоз в очередной раз принес в кабинет Акимову портрет вождя, Николай Павлович указал на плафон, на котором красовались обнаженные красавицы рубенсовских форм, и внушительно сказал: «Ну разве можно? В присутствии вождя?» Завхоз посмотрел вверх, подумал, развернулся и больше портрет Сталина не приносил.

Когда Алексей Баталов снимался в фильме «Дама с собачкой», его консультантом была дотошная старушка. Особенно ей не нравилась походка артиста. Мол, интеллигенты чеховской эпохи не могли так косолапить. Баталов честно попробовал исправить походку, но особых успехов не достиг. Начались съемки в Ялте. Во время одного из эпизодов к актеру подошел пожилой местный житель и сказал:

– Знаете, у вас шляпа такая же, как до революции носили. И у Антона Павловича тоже такая была. И кстати, молодой человек, походка у вас чеховская. Он чуть-чуть косолапил.

Одна знакомая дама пригласила как-то Баталова на закрытый просмотр картины Тарковского «Зеркало». Артист решил использовать возможность посмотреть фильм, но сосредоточиться на том, что происходило на экране, ему не удалось. Во время сеанса приятельница постоянно отвлекала его своими вопросами и комментариями. После просмотра дама сказала:

– В следующую пятницу будет «Андрей Рублев», приходи обязательно.

Баталов ехидно ответил:

– Благодарю! С удовольствием приду тебя послушать.

Как-то раз к Бегичеву явилась дама с просьбой дать ей дебют на сцене Малого театра.

– А на какие роли вы желаете поступить? – спросил Бегичев.

– На роли Федотовой и Ермоловой, – скромно сказала дама.

– Извините, но принять вас не могу!

– Но почему же?

– Потому, что у меня уже есть Федотова и Ермолова.

Впервые проявить свой нрав Сергею Федоровичу пришлось сразу после окончания школы. Отец, Федор Петрович, человек очень строгих правил, предложил сыну пойти учиться на инженера. Но Сергей заявил, что давно принял решение стать артистом. Отец долго упорствовал, но в итоге сдался:

– Об одном прошу, сынок, – сказал родитель, – будь актером, а не комедиантом!

Белый Пьерро (Жан Моне). Моне К.

Однажды в Александринском театре в спектакле «Отелло» в третьем действии Яго, которого играл Брянский, возбуждая ревность Отелло, должен был завести речь о платке Дездемоны:

Как раз перед этой репликой Брянский остановился и смешался. Фраза предательски вылетела у него из памяти. Суфлер, уверенный в твердом знании артистами своих ролей, молчал. Брянский метнул страшный взгляд в суфлерскую будку и прошипел: «Платок! Платок!» Суфлер тоже заволновался. Не сообразив, что исполнитель требует реплику, он поспешно вытащил из кармана пестрый платок и, почти вылезая из будки, стал показывать его Брянскому. Публика, видевшая это, разразилась гомерическим смехом. Наконец, после очень продолжительной паузы Брянский вспомнил необходимую фразу, и действие пошло своим чередом.

Недаром говорят, что самая страшная месть актеру – месть суфлера.

Леонид Быков был знаком с семьей, где родители мучили свою маленькую дочку, уверяя всех, что у ребенка талант: дескать, девочка вундеркинд, мол, нужно только обратить на нее внимание.

– Не правда ли, – спросила как-то растроганная мать у Быкова, – в ней дремлет драматический талант?

И тогда Леонид Быков не удержался и сказал:

– Пожалуйста, постарайтесь его не разбудить!

Известный актер и певец Чарлз Бэннистер был не чужд дурных привычек.

Однажды Бэннистер встретил на одном банкете в Лондоне врача, который, видя, как актер подносит к губам очередной стаканчик своего любимого виски, сказал:

– Вы должны раз и навсегда отказаться от алкоголя! Это ваш худший враг!

Бэннистер ответил на это:

– Дорогой доктор, в Святом Писании ясно сказано: любите врагов ваших!

Константина Александровича Варламова можно было уговорить играть любую роль, убедив его, что авторы нынче не пишут главных ролей для комиков, а он комик, притом исключительный. «Что же делать!» – восклицал Варламов и играл Бог весть что.

Он всерьез утверждал, что сыграть можно все:

– Дайте-ка сюда поваренную книгу, прочитаю вам способ приготовления кулебяки с рисом и мясом или куриной печенки в винном отваре. Хотите, прочту как ученый муж – профессор – этакой лекцией, словно не о еде речь, а об отвлеченно-научном. Или смакуя, как католический монах-обжора и чревоугодник, или, наоборот, как больной желудком брюзга: фу, мол гадость, чего только люди не едят… А то давайте отрывной календарь или теткин сонник. Играть можно все, была бы охота.