Ирина Судникова - Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий

В бытность свою в Амстердаме в 1814 году Император Александр, встававший обыкновенно весьма рано и прогуливавшийся по городу в статском платье, зашел в девятом часу утра к купцу Кесвельту, у которого пожелал видеть принадлежавшую ему знаменитую картинную галерею. Когда один из сопровождавших Государя местных жителей заметил, что он встает очень рано, не дав себе достаточно отдыха, император отвечал, что привык к этому в военное время. «Правда. — прибавил он, — что я купил эту привычку дорогою ценою и надеюсь впредь не иметь в том нужды, но продолжаю вставать рано затем, что выигрываю, таким образом, ежедневно по несколько часов». (2)

На одной станции, во время путешествия Александра I по восточным губерниям России, Император имел отдых. Устав с дороги, он прилег на диван и задремал. Обер-вагенмейстер Афанасий Данилович Соломка занялся приемом прошений. Окончив прием, он заметил, что невдалеке от дома, занимаемого Императором, стоят два молодых человека в крестьянских армяках, весьма подержанных, и в изношенных лаптях. В руках у них были палки, за плечами — котомки. Предполагая, что юноши эти имеют какую-либо просьбу к Царю, он подошел к ним и стал расспрашивать: кто они и зачем тут находятся. Молодые люди, сняв шапки и вежливо поклонившись Афанасию Даниловичу, отвечали, что они, старшие сыновья сосланного Императором Павлом в Сибирь Василия Пассека — Леонид и Диомид Пассеки, узнав о проезде Царя, пришли из Сибири пешком просить помилования и пощады своему старику-отцу и ждут случал подать просьбу Государю лично.

— Отчего вы не подошли ко мне, когда я принимал прошения от других? — спросил Соломка.

— Нам отец приказал подать прошение лично Государю, и мы не смели преступить его волю, хотя и знали, что вы принимаете прошения.

— Государь теперь отдыхает, и потому подать ему прошение теперь невозможно, — отвечал Афанасий Данилович, — но если вы непременно желаете подать ему прошение лично, то всего лучше было бы, если бы вы отправились на следующую станцию: там Государь будет обедать и, по всей вероятности, примет ваше прошение.

— Но как мы отправимся, когда у нас ни копейки нет денег? Мы и то уже несколько дней пробиваемся по крестьянам.

Обер-вагенмейстер вынул из кармана бумажник и, достав оттуда белую ассигнацию, дал им, сказав, чтобы они отправлялись немедленно и были на следующей станции к часу дня непременно.

Через несколько времени Афанасий Данилович увидел их едущими верхом на одной лошади и подозвал к себе.

— Что вы чудите, господа? — спрашивает их обер-вагенмейстер.

— Ничуть не чудим, — отвечают они, — лошади все забраны под царский поезд, и нам едва-едва удалось раздобыться вот этой клячей у крестьянина, за которую мы и заплатили ему вашу белую ассигнацию.

— Да ведь вы на ней, пожалуй, опоздаете.

— Что же делать!.. пешком идти и вовсе не успеешь, а на лошади, все-таки, как-нибудь доберемся.

— Ну, поезжайте с Богом!

Наутро царский поезд обогнал их по дороге. Государь на их приветствие отдал им поклон и внимательно их осмотрел. На станции, во время стола, Александр Павлович заметил, что к окнам столовой комнаты подходили несколько раз и робко заглядывали какие-то крестьяне. Всмотревшись в них, он обратился к полковнику Соломке и сказал:

— Да это, кажется, наши юные скифы, которые давеча утром гарцевали по дороге на одной лошади… Выйди к ним. Афанасий Данилович, и спроси их, что им нужно?

Обер-вагенмейстер рассказал Государю, кто они и как он распорядился доставить их сюда.

— Дело! — сказал Государь. — ну, поди, позови их ко мне.

Полковник Соломка ввел юношей. Они бросились к ногам Монарха, обняли их руками и, не отнимая прильнувших к ним голов, с рыданиями вопили:

— Милосердия. Государь, милосердия!.. одного только милосердия. Государь, к безвинно пострадавшему старику и его несчастным детям!..

Картина вышла поразительная. Александр Павлович даже прослезился.

— Встаньте, встаньте! — говорил он им. — Я сделаю все от меня зависящее, но мне надо разобрать дело.

Юноши встали.

— Возвратитесь к отцу. — продолжал растроганный Царь. — и скажите ему, что я рассмотрю его дело сам. В милостях моих он сомневаться не может… Ну, а вас за то, что вы так усердно исполнили отцовскую волю, я велю поместить в учебные заведения. Повидавшись с отцом, приезжайте в Петербург. — И, обратившись к Афанасию Даниловичу, добавил: — Выдать им прогоны на проезд к отцу и оттуда в Петербург.

В тот же день полетел фельдъегерь с запросом о старике Пассеке, и, по получении ответа и рассмотрении дела, Император повелел возвратить ему дворянство, а также отобранное у него в казну имение, и дозволить ему возвратиться в Россию. Сыновей его. Леонида и Диомида, принять в учебные заведения, куда окажутся способными, и воспитать на казенный счет. Детей же, рожденных в Сибири, считать принадлежащими к дворянскому сословию.

В 1840-х годах «юные скифы» приезжали к Афанасию Даниловичу благодарить его за все, сделанное для них на станции под Екатеринбургом, но это уже были не крестьянские парни в рваных зипунах, а блестящие представители тогдашнего молодого поколения: один (Леонид) моряк, капитан, а другой (Диомид) храбрец-генерал, вскорости затем геройски погибший на Кавказе. (2)

Афанасий Данилович Соломка был одним из самых приближенных лиц Императора Александра I. Многие из приближенных Государя завидовали Соломке и делали все возможное, чтобы подставить ему ножку, но честные отношения полковника к своим прямым обязанностям сохраняли его невредимым. При поездках Государя на обязанности полковника лежало осматривать экипаж Его Величества, а равно и лошадей.

Однажды Государь отправился в Варшаву с тем, чтобы оттуда ехать в Вену. На последней станции перед Варшавой, осматривая лошадей, приготовленных для Государя, и заметив в них несвойственную горячность. Соломка приказал переложить их в свой экипаж, а предназначенных для него лошадей — запрячь в экипаж Государя. Государь вышел со станции и сел в свою коляску, пригласив сопровождавшего его князя В. ехать с ним. Его Величество очень любил хороших лошадей и, обратясь к князю, сказал:

— Лошади недурны, но могли бы мне приготовить и получше!

— Ваше Величество, для вас была приготовлена замечательная четверка, но полковник Соломка приказал переложить их в свой экипаж.

Государь очень рассердился и сказал:

— Когда приедем в Варшаву, напомни мне об Атанасе (так всегда Государь звал Соломку), и я за его дерзость откомандирую его к батарее.

Приехав в Варшаву. Государь потребовал к себе Соломку, но ему доложили, что он еще не приехал, а равно нет и доктора Виллье, ехавшего также в особенном экипаже.