Ирина Судникова - Исторические рассказы и анекдоты из жизни Русских Государей и замечательных людей XVIII–XIX столетий

— Здесь живет Иван Федорович?

— Здесь.

— Скажи ему, что Государь прислал просить его к себе обедать.

— Да они уж покушали, — наивно отвечала кухарка. — и спать легли.

— Мне до этого дела нет, я должен исполнить повеление Государя.

Ивана Федоровича разбудили. Конвойный передал ему приглашение. Старик квартальный стал выражать сомнение, и конвойный счел долгом присовокупить:

— Мало того, что Государь приглашает вас кушать, но приказал вам сказать, что без вас и за стол не сядет.

Мешкать, значит, было нечего. Старик, записав фамилию посланного и наскоро одевшись, отправился во дворец. Паскевич же прибыл к обеду по приглашению Государя, обращенному вообще к генералам.

Во время обеда Государь, заметив между обедающими невоенного старика, обратился к графу Бенкендорфу с вопросом:

— Кто это там сидит без эполет?

— Сейчас узнаю, Ваше Величество, — отвечал Бенкендорф, намереваясь встать.

— Нет-нет, — удержал его Государь. — Не конфузь его, пусть пообедает.

По окончании обеда Государь снова предварил Бенкендорфа, чтобы тот разузнал «поделикатнее». Когда дело разъяснилось. Государь от души рассмеялся. Навел ли он тут же справки о квартальном, или наружность последнего ему понравилась, но только Государь подозвал его к себе и пожаловал часы, сказав:

— Ты хороший служака, вот тебе от меня. (1)

Однажды Император Николай, находясь в кругу близких ему лиц, сказал:

— Вот скоро двадцать лет, как я сижу на этом прекрасном местечке. Часто удаются такие дни, что я, смотря на небо, говорю: «Зачем я не там? Я так устал». (1)

Рассказывая как-то про недавно совершенную им поездку по России, Император Николай сказал в присутствии графа А. Ф. Орлова, всегда сопровождавшего его в путешествиях:

— Алексей Федорович в дороге как заснет, то так на меня навалится, что мне хоть из коляски выходить.

— Государь! Что же делать? — отвечал Орлов. — Во сне равенство, море по колено. (1)

Император Николай, посетив однажды Академию художеств, зашел в студию Брюллова, который писал тогда какую-то большую картину. Узнав, что Брюллов, затворившись, работает, он приказал не отрывать его от дела и ушел, сказав: «Я зайду в другой раз». (1)

Генерал И. С. Темирязев десять лет строго, но честно и ревностно управлял Астраханской губернией. В 1843 году была назначена сенаторская ревизия этой губернии. Ревизующий сенатор князь П. П. Гагарин поличному неудовольствию на Темирязева и по наветам врагов последнего донес о важных злоупотреблениях, будто бы обнаружившихся при ревизии, и просил о немедленном устранении губернатора от должности. Темирязев по приказанию Императора Николая был уволен, а произведенная ревизия поступила на рассмотрение Сената, а затем Государственного совета. Дело это тянулось девять лет, в течение которых Темирязев жил в деревне, постоянно отписываясь и давая объяснения на предлагаемые ему Сенатом запросы. Наконец, все действия Темирязева были подробно рассмотрены и о нем представлена на высочайшее усмотрение обширная докладная записка. Государь, прочитав ее, написал следующую резолюцию: «Не взыскания, а награды заслуживает Темирязев, определить на службу и назначить сенатором».

Прибыв в Петербург, Темирязев явился во дворец. Император Николай, подойдя к нему, обнял его и сказал:

— Очень рад тебя видеть, Темирязев. Забудь прошлое, я страдал не менее твоего за все это время, но я желал, чтобы ты собою оправдал и меня.

Когда Темирязев в ответ проговорил взволнованным голосом, что он уже не помнит ничего, кроме милостей Его Величества. Государь возразил:

— И не должен помнить, и не будешь помнить. Я заставлю тебя забыть прошлое, — и с этими словами снова обнял его.

Через несколько дней Темирязев получил аренду [13] Аренда — особая награда за государственную службу. Состояла в безплатной аренде казенной земли; с 1837 г. заменена выдачей казенных денег. на двенадцать лет и значительный участок земли в Самарской губернии. (1)

Поэт Полежаев, находясь в Московском университете, написал юмористическую поэму «Сашка», в которой, пародируя «Евгения Онегина» Пушкина и не стесняя себя приличиями, шутливым тоном и звучными стихами воспевал разгул и затрагивал кое-какие общественные вопросы. Поэма эта погубила Полежаева. Распространенная в списках, она скоро сделалась известной правительству. Полежаев был арестован и по приказанию Императора Николая, находившегося тогда (в 1826 году) в Москве, привезен во дворец. Когда Полежаев был введен в царский кабинет. Государь стоял, опершись на бюро, и говорил с министром народного просвещения адмиралом А. С. Шишковым. Государь бросил на вошедшего строгий, испытующий взгляд. В руке у него была тетрадь.

— Ты ли, — спросил он, — сочинял эти стихи?

— Я, — отвечал Полежаев.

— Вот, — продолжал Государь, обратившись к министру. — вот, я вам дам образчик университетского воспитания: я вам покажу, чему учатся там молодые люди. Читай эту тетрадь вслух. — прибавил он, относясь снова к Полежаеву.

Волнение Полежаева было так сильно, что читать он не мог. Взгляд Императора неподвижно остановился на нем…

— Я не могу, — проговорил смущенный студент.

— Читай! — подтвердил Государь, возвысив голос.

Собравшись с духом. Полежаев развернул тетрадь.

Сперва ему трудно было читать, но потом, кое-как оправившись, он тверже дочитал поэму до конца. В местах, особенно резких. Государь делал знаки министру, тот закрывал глаза от ужаса.

— Что скажете? — спросил Император по окончании чтения. — Я положу предел этому разврату. Это все еще следы… последние остатки… Я их искореню. Какого он поведения?

Министр не знал поведения Полежаева, но в нем шевельнулось чувство сострадания, и он сказал: — Превосходнейшего, Ваше Величество.

— Этот отзыв тебя спас, — сказал Государь Полежаеву. — Но наказать тебя все-таки надобно, для примера другим. Хочешь в военную службу?

Полежаев молчал.

— Я тебе даю военной службой средство очиститься. Что же, хочешь?

— Я должен повиноваться. — отвечал Полежаев.

Государь подошел к нему, положил руку на плечо и, сказав: «От тебя зависит твоя судьба, если я забуду, ты можешь мне написать», — поцеловал его в лоб.

От Государя Полежаева свели к начальнику Главного штаба Дибичу, который жил тут же, во дворце. Дибич спал, его разбудили. Он вышел, зевая, и, прочитав препроводительную бумагу, сказал:

— Что же, доброе дело, послужите в военной, я все в военной службе был. Видите, дослужился, и вы, может, будете генералом. После этого Дибич распорядился отвезти немедленно Полежаева в лагерь, расположенный под Москвой, и сдать его в солдаты. (1)