Ольга Воскресенская - Посол на подмене

Вслед за дисциплинированно перебравшимся к скамье Чернышом, выбравшим место в нескольких метрах от вампира, отступили с арены все тариманцы. Они устроились компактной группой на двух нижних рядах, так что Ник почувствовал себя просто-таки неопытным актером, который не знает, что делать дальше, а потому тушуется. Положив руку на эфес шпаги, парень сделал несколько шагов по направлению к центру арены, где с уверенным видом устроился противник. Тариманец усмехнулся и, не глядя, обнажил шпагу привычным движением, выдающим опытного воина.

– Готов умереть? – нагло поинтересовался он.

Но Никоэль не стал отвечать и ввязываться в заведомо бесполезную перепалку. Вместо этого он, припомнив все виденное ранее на улицах Тааримаада, с пафосом провозгласил:

– Во имя Богини, я вызываю вас, чери Лаврет, на поединок чести! И пусть победит достойный.

– Я достоин, я уже в тридцатилетнем возрасте добился поста министра финансов!

Ник не мог похвастаться столь же выдающейся должностью. Но, может, вынужденная роль посла зачтется? Тем более что вступил в игру он, похоже, еще до своего совершеннолетия. Похоже, отец при определении возраста ребенка ошибся на пару-тройку месяцев, что вполне простительно для молодого мужчины, не имеющего своих детей. Рано Ник отпраздновал дома восемнадцатилетие. Однако если бы не это заблуждение и не оформленные по всем правилам документы, не видать ему печатки Абернана, откровенно солгать заместителю придворного мага не удалось бы.

Пока чери Лаврет похвалялся, на арене ничего не изменилось, парень не услышал и не увидел никакого сигнала, что его слова услышаны, что дуэль можно начинать. Поэтому он принял решение и сам поспешно обнажил шпагу. И вовремя! Тариманец сделал длинный резкий выпад вперед, метя куда-то в живот. Пришлось парировать кончиком клинка, чтобы не начинать бой с отступления. Шпаги звякнули друг о друга, рождая звук, который, казалось, распространился на многие километры вокруг. Слишком громко, слишком торжественно, слишком устрашающе… Звон отрезвил, заставил понять, насколько близка и реальна сейчас смерть, позволил собраться. Ник перестал краем глаза отслеживать движение на рядах скамей, перестал замечать яркую фиолетовую нить, забыл о том, насколько велика и неуютна арена. Остались только он и противник.

Тариманец действовал агрессивно, нападал, явно рассчитывая на скорую победу. Резкие и быстрые колющие удары сменялись на легкие с виду замахи слева, справа, сверху… Чери Лаврет старался нанести хотя бы резаную рану заточенным почти на всю длину узким лезвием. Но Никоэль понимал, что даже кровоточащая царапина сейчас равноценна смерти, слишком быстро навалится слабость при таком темпе боя, а потому оборонялся изо всех сил. Контратаковать он не мог, лишь выжидал удобного случая, чтобы переломить ход поединка. Он даже не предполагал, что министр финансов окажется лучшим фехтовальщиком, чем фин Астор. Видимо, из-за тяжелого характера опыта у него было больше.

В какой-то момент Никоэль не успел отвести клинок чери Лаврета в сторону, пришлось ставить жесткий блок не заточенной частью шпаги, что возле эфеса. Терпимый поначалу нажим вдруг усилился. И парень глазам своим не поверил, когда увидел, как вздулись мышцы противника, разрывая рубашку и короткий колет, фигура стала массивнее и рельефнее. Редкий человек, постоянно тренируясь, мог похвастаться такими стальными канатами под кожей. Кажется, это была присущая только тариманцам пресловутая трансформация, делающая их еще опаснее. Никоэль резко отпрыгнул назад, чтобы увести себя из-под удара. Шпага министра финансов, лишившись упора, вжикнула буквально рядом и вспахала верхний слой покрытия из мелкого щебня. Однако воспользоваться ситуацией, пока клинок противника был опущен, парень не успел – расстояние не позволило. Да и увеличение мышечной массы никак не сказалось на подвижности тариманца. Решив, что силы теперь позволяют, тот уверенно махнул снизу вверх, чуть по диагонали. Белавцу пришлось опять отпрыгнуть, у него закрались сомнения в том, что он сможет победить подобного монстра.

Паника заставила сердце биться чаще и сильнее, хотя разум продолжал анализировать ситуацию и искать выход. На его стороне были хитрые приемы, показанные отцом, и выдержка. Однако этого маловато против многолетнего опыта и нечеловеческой силы. Сколько еще он сможет увертываться и избегать прямого противостояния?

– Дерись, щенок! – рявкнул чери Лаврет, словно почувствовав, что за тактику обдумывает Никоэль. Он начал злиться, ему явно хотелось закончить поединок побыстрее.

Злые слова тариманца будто подхлестнули, дали последний толчок. Ник почувствовал, что его одежда тоже затрещала по швам! От рубашки и колета остались сплошные лохмотья, держащиеся на теле только за счет воротника и пуговицы, которая раньше, кажется, была отнюдь не верхней. Кожаный ремень лопнул и упал к ногам, на бедрах по бокам брюк появились дыры. Впору было бы ужаснуться внешнему виду, последний нищий выглядел богаче и аккуратнее, ведь у тариманца хотя бы ниже пояса одежда уцелела за счет предусмотрительно увеличенной ширины. Однако Никоэль не страдал тщеславием, он только обрадовался метаморфозе. Теперь можно и повоевать!

Пока чери Лаврет стоял, растерявшись от неожиданного зрелища, парень сам резво перешел в атаку. Полностью перенеся вес на правую ногу и сильнее согнув ее в колене, он потянулся вперед в попытке достать концом шпаги бок противника. Неудачно, но начало положено! Инициативу Ник не упустил и продолжил атаковать колющими и режущими ударами, как и родственник до этого. Вот только приемы у него отличались большим разнообразием и были непривычны для тариманца. Парень взвинтил темп до предела и заметил, что теперь уже чери Лаврет заволновался, его движения стали более дергаными, нервными, суетливыми. Неудивительно, что в какой-то момент клинок более уверенного дуэлянта пропорол не воздух, а тело. Сталь на добрый десяток сантиметров вошла куда-то под ребра с правой стороны, по боку заструилась темная кровь. Отчаянным усилием тариманец дернулся вперед, еще больше накалываясь на шпагу, лишь бы достать Ника и захватить с собой в чертоги Богини. Это было неожиданно, полностью увернуться парень не сумел, успел лишь подставить плечо вместо грудины. Оба выпустили оружие из ослабевших рук. Однако белавец остался стоять на ногах, тогда как тариманец рухнул на Судную арену, его глаза широко раскрылись, веки замерли в одном положении.

Никоэль недоверчиво посмотрел на тело и отметил, что противник не притворяется. В этом поединке чести победил он. Угрызений совести, как ни странно, не было. В мозгу крутился лишь вопрос, что за вина на нем, раз Богиня допустила рану. Или это просто так, чтобы не зазнавался?