Мария Сакрытина - Никаких принцев!

Ванну я принимаю с удовольствием: моей постоянно сохнущей «дневной» коже нужна вода, и часто. К тому же кто в здравом уме откажется поплавать в бассейне среди лепестков роз и айсбергов пены?

— В следующий раз пусть будут фиалки! — капризничаю я, подражая Роз. Камеристка не в курсе нашей с сестрицей подмены, и кто ее знает, может, она тайная шпионка короля? — Хочу фиалки! Видишь, от роз у меня зеленеет кожа.

Камеристка удивленно хлопает ресницами.

— Конечно, ваше высочество. Все непременно будет, как вы хотите, ваше высочество!

Не понимаю, зачем Роз решила сбежать от этого и стать актрисой?

С маникюром и педикюром случается конфуз, потому что камеристка пытается подпилить мои перепонки между пальцами, я визжу, и в спальню вбегает Габриэль. Он смотрит на белую как простыня служанку, на зеленую сердитую меня, вздыхает и уходит. Кажется, я ему не очень нравлюсь. Может, даже совсем не нравлюсь.

Да какое мне дело?

Завтрак я решаю передвинуть в сестрином расписании и поставить сразу после маникюра. Все-таки мне нанесли травму, пусть и только душевную (потому как перепонки в порядке), и мне надо как-то ее пережить.

Так что я уплетаю рыбу за обе щеки, а шоколад скармливаю камеристке. Та не против. Прекратив извиняться, она восторженно рассказывает мне, какая я счастливица: выйду замуж за самого принца. Такая мечта, такая удача! Уточняю, что там за принц. То есть какой он, мой жених? «Он та-а-а-акой!» — восклицает камеристка и закатывает глаза. Ясно. Такой…

Немного обсуждаем и школу. Болтливая служанка щебечет, что и она, ах, и она тоже ходит в школу (правда, в другую, но, по словам камеристки, ее школа — лучшая). И ей там очень нравится! Там столько всего интересного! Столько полезных вещей рассказывают!

Прерываю поток восхищения вопросом, что за школа? Камеристка называет: оказывается, там готовят — внимание! — золушек. Как я понимаю, красивых и миленьких девочек из бедных семей учат ткать-прясть-убирать-прислуживать, а потом за хорошее поведение и отличные оценки отпускают раз в сезон на бал. Есть ма-а-аленькая вероятность, что, когда такая принцесса-на-ночь будет убегать после двенадцати, принц (или граф, ну, или барон на худой конец) соблазнится ею, поднимет со ступенек ее туфельку и пойдет искать в школу золушек свою «любовь», чтобы жить потом с ней долго и счастливо. «Но большинство почему-то туфельку не поднимает, — грустно вздыхает эта горе-золушка. Потом, подумав, добавляет: — Или вот, в прошлом сезоне заграничный принц за Кайлой погнался, она уже обрадовалась, туфельку скинула, к карете бежит… А принц наклонился, туфельку взял, да как грохнет об пол! Кайла говорит, ее сердце тогда на тысячу осколков вместе с туфелькой и разбилось…»

Мораль: не влюбляйтесь в принца. Особенно с первого взгляда. Особенно за одну ночь. Я так моей камеристке и посоветовала, но она не вняла — глянула на меня с таким убеждением («будет и на нашей улице праздник!»), что я сразу замолчала. Не надо разрушать людям мечты. Что я, принц какой, чтобы хрустальные туфельки об пол грохать? Фигурально выражаясь.

С нарядом совсем нехорошо получается, потому как выбирать оказывается ровным счетом не из чего. Нет, у Роз громадный гардероб, он занимает не просто отдельную комнату, а целую галерею. Беда только в том, что я не вижу разницы во всех этих вычурных платьях, туфлях на высоких каблуках и драгоценных побрякушках… Поэтому в ответ на вопрос: «Ваше высочество, что вы хотите сегодня надеть?» — тыкаю пальцем в первое попавшееся платье. Розовое, воздушное, с кружевами. Выгляжу я в нем… ну, как лягушка в пышном розовом платье. В довершение образа камеристка, фальшиво улыбаясь, убирает мои волосы в конский хвост и скрепляет их кружевным бантом, украшенным жемчугом. Мои черные, непослушные, короткие волосы — в хвост. И громадный бант венчает это уродство. Честное слово, когда я смотрюсь в зеркало и вижу в нем это… В общем, бедный принц. Даже Габриэль, когда заходит за мной, на мгновение теряет всю свою невозмутимость. А уж когда я надеваю туфли на таком каблуке, что впору обзывать их ходулями… Представьте лягушку в розовом платье, с розовым бантом да на розовых каблуках, на которых эта лягушка ковыляет, как будто ноги ей в гипс закатали… Без сомнения, титул «Невеста года» достанется мне, потому что все судьи просто умрут от смеха, когда меня увидят.

Господи, что я несу? Какой титул? Это все каблуки. Точно вам говорю, их высота как-то влияет на мозговую деятельность. Причем обратно пропорционально.

— Габи, скажи, что мне недолго на них ковылять!

Габриэль, презрев этикет, поддерживает меня под руку — иначе я просто не в состоянии идти.

— У крыльца нас ждет карета, ваше высочество.

Я облегченно выдыхаю. Но потом меня посещает страшная мысль, и я уточняю: а эта самая крутая школа для золотой молодежи — она большая?

Габриэль невозмутимо перечисляет все, что он видел на плане школы: все корпуса, общежития (зачем принцам общежития?!), сады, пруды и бассейны… По его описанию, там не школа, а целый город размером с Москву. Так что идти от подъездной аллеи до учебного корпуса мне придется долго…

Всю дорогу в карете я строю планы, как оторвать каблуки и не остаться без туфель.

А вот всю дорогу от кареты до главного учебного корпуса я уже никакие планы не строю — потому что очень сложно строить планы на ходулях, с гипсом на ногах, да еще и, как оказывается, этот гипс натирает везде, где только может!

Возле какой-то рощицы, кажется, даже с фонтаном и павлинами, я не выдерживаю, хватаюсь рукой за березу, представляю вместо нее сестру и начинаю высказывать ей все, что я думаю про эту идиотскую выходку со школой. Нет, я согласна поиздеваться над принцем… Но пока что издеваются только надо мной! Причем издевается Роз. Заочно. Чем я ей так насолила?!

Габриэля хватает минут на пять. Потом он довольно робко (кажется, я произвела на него нужное впечатление) интересуется, чем он может мне помочь.

Я пинаю со злости ствол (чуть не сломав попутно ногу) и на выдохе восклицаю:

— Или ты меня сейчас понесешь, или я разуваюсь, раздеваюсь и иду знакомиться с новым коллективом в одной лягушачьей коже!

Габриэль, вернув всю свою невозмутимость, спокойно подхватывает меня на руки — как раз в тот момент, когда я тянусь к застежке левой туфли.

— Принцесса не может выглядеть неподобающе.

Мне есть что сказать в ответ — и о принцессе, и о «подобающе», и о том, что меня бесцеремонно хватают и куда-то несут (ну и что, что я сама предложила — это же еще не значит, что можно сразу хватать!)

Но говорю только:

— Господи, за что?! — А потом какая-то деталь шлейфа порывом ветра затыкает мне рот, да так эффективно, что всю оставшуюся дорогу я занята только тем, что пытаюсь ее выплюнуть и попутно не свалиться с рук рыцаря.