Андрей Белянин - Демон с соседней улицы

Во-первых, давным-давно все подписи ставятся чернилами, во-вторых, в определённых случаях и договора не надо – пожелал, получил, чек к оплате по решению кредитора, но обычно пять-шесть лет минимум.

– Гражданка Никанорова? – спросил я через домофон.

– Да.

– Участковый Бельдыев, – нагло имитируя казахский акцент, соврал я. – Соседи жалуются на вас, шум, музыка, посторонние мужчины.

– Это неправда, – как-то устало вздохнула женщина. – Но заходите.

– Такая наша служба, – извинился я и вот тут уже не врал.

В девяноста восьми процентах случаев наша служба как раз и состоит в том, чтобы любыми средствами уговорить человека пустить таких, как я, в своё жилище. Причём абсолютно добровольно. Восьмой этаж, квартира направо, мне даже не пришлось нажимать на кнопку звонка, хозяйка просто стояла в дверях. Одета в домашний халат, немолодая, не очень красивая, но в глазах светится что-то такое…

– Заходите, пожалуйста.

– Зачем? – почему-то остановился я. – Можно и здесь поговорить.

– Заходите же. – Она сама почти силой втянула меня за рукав в прихожую, даже не удосужившись спросить про удостоверение.

Впрочем, их у меня много. Женщина приложила палец к губам и провела меня в комнату, там, в уголке у окна стояла маленькая детская кровать. Ребёнок спал в розовом чепчике, значит, девочка.

– А у меня сын, – невольно прошептал я.

– Сколько вашему?

– Три месяца.

– О, да вы молодой отец, – улыбнулась хозяйка.

– Раньше всё никак – дела, карьера, профессиональный рост, служебные обязанности.

– Понимаю вас, сама такая. Ждала принца, думала, вся жизнь впереди, а когда в тридцать пять родила Настеньку, то до меня дошло, сколько же времени я потеряла.

– Пройдёмте на кухню?

Она кивнула, и мы вышли на цыпочках, чтобы не разбудить ребёнка. Чаю мне предложили сразу, далее пошла малоприятная процедура разговора с человеком, который совершенно не понимал происходящего. Это тяжело, поверьте…

Я ей про договор о продаже души, а она мне про соседей сверху, которые включают шансон в двенадцать ночи, а потом жалуются, что их будит плач ребёнка по утрам. Принимать свой истинный облик было чревато, потому что визг перепуганной мамаши на раз поднимет ребёнка, а моя Азриэлла как-то честно пообещала убить меня, если я только разбужу Захарию, которого она укладывала спать целых два часа. Я запомнил.

– Пожалуйста, Зоя Леонидовна…

– Просто Зоя.

– Не надо, гражданка Никанорова! Я на работе, поэтому без лишних фамильярностей. Итак, Зоя Леонидовна, где и когда вы подписали договор с Адом?

– Ах вот вы о чём. Но это же глупая шутка, подруга прислала по Инету, нашла типовой где-то в Сети. Но это ведь уголовно не наказуемо.

«О женщины!» – в очередной раз мысленно возопил я. Да, конечно же не уголовно! Но есть вещи куда хуже уголовного наказания! Вам мама в детстве не говорила, что всякие левые бумажки подписывать нельзя, а уж тем более – договор о продаже души?!

В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон. Азриэлла. Видимо, ей реально нечем заняться дома.

– Милая, я на работе.

– Захария спит, но я волнуюсь.

– Что ещё?

– Помнишь, перед сном я всегда целую его пяточки? Они были сладкие, а сейчас сладко-кислые!

– Э-э-э…

– Вот только не говори мне, что у меня бабская истерика и это ничего не значит.

– У тебя бабская истерика, и это ничего не значит, – на автомате брякнул я, совершенно не отвечая за свои слова.

Наверное, меня бы там же разорвало взрывной волной из трубки, если бы хозяйка заботливо не уточнила:

– Это ваша супруга? Что-то с малышом, верно? Можно мне поговорить?

– Пожалуйста. – Я пожал плечами, передавая ей сотовый.

– Здравствуйте. Нет, я не доктор. Ваш муж пришёл ко мне и хочет что-то там уточнить по какому-то договору. Да, да! Вот и я ему то же самое говорю, ребёнок важнее всего! У вас ведь сын? А у меня малышка… да, спасибо, мне тоже. И что с ним?

Короче, если вы поняли, переговоры двух возрастных «молодых» мамочек длились час, если не больше. Я им был абсолютно не нужен и неинтересен. Они обсуждали какие-то свои женские штучки, детали, дела, говорили на непонятном непосвящённому языке, смеялись, рычали и даже пару раз плакали в голос. Когда мне наконец вернули телефон, последнее, что я услышал от Азриэллы, было:

– Если ты только пальцем тронешь эту милую женщину, домой даже не возвращайся!

Я тупо набрал Альберта.

– Можешь приехать и дать мне в морду?

Он не задавал глупых вопросов, просто приехал и дал. Вот что значит настоящий друг.

И ещё пообещал, что его отряд будет приглядывать за маленькой Настенькой и её мамой. После этого я всё ему простил. Если когда-нибудь кто-то скажет вам, что миром правят «бабки», не верьте, миром правят мамки, а мы, мужчины, лишь вынужденно играем в их игры, делая вид, что наше участие им так уж крайне необходимо.

Но это самообман, на самом деле женщины прекрасно могут обойтись и без нас, мужчин, когда у них на руках смешно сопит в две дырки чистый и невинный младенец.

Да, выговор мне, разумеется, всё равно влепили. Хотя мой шеф, как истинный фанат БДСМ, всё никак не мог понять, почему я не получаю удовольствия, когда меня бьют на службе? Он бы на такое тёплое местечко просто молился…

Мне пришлось подавить жгучее желание познакомить его с Альбертом. Перетопчется. Этот ангел мой друг, и точка! Всем прочим желающим просьба встать друг за дружкой и занять очередь на кладбище, я там вас убью…

– Кстати, тебя подвезти?

– Спасибо, у меня своя машина.

– Но в багажнике моей есть кое-что для моего будущего крестника.

– Мать твою, так ты воспринял это всерьёз?

– А ты шутил, говоря, что я буду крёстным отцом малыша Захарии?!

До дома мне пришлось идти пешком, с бланшем на вторую половину лица. Спасибо Альберту, что он не бьёт в одно место дважды. Хотя, кажется, конкретно в этом случае не прав всё-таки я.

Это всё равно моя победа, верно?

Я смотрел на ребёнка, он на меня. Оба не моргаем, дыхание тихое, глаза круглые, напряжённо ждём, кто первый сделает хоть какое-то движение, я или мой сын. Молчим.

Азриэлла оставила нас дома одних. Её, видите ли, срочно вызывают на работу, а оформить больничный по уходу за ребёнком не позволяет профсоюз. Моя супруга является ценным специалистом отдела искушений. Один раз ей почти месяц пришлось провисеть на доске почёта, в прямом смысле, у них так принято. Платят, правда, хорошо, сдельно, за каждого грешника по значимости, и планом, как у нас, не давят.

Разумеется, я вынужденно согласился отпустить жену на их сверхсрочное собрание, да Азриэлла меня особо и не спрашивала. Посидеть по-мужски, нос к носу, полезно и мне, и Захарии. Одна беда – я совершенно не в курсе, как обращаться с младенцами, а он, похоже, тоже не совсем понимает, зачем ушла мама и почему с ним остался именно я. Обоюдное молчание длилось до первого неуверенного «хнык» с его стороны.