Роберт Асприн - МИФЫ. Великолепный МИФ (сборник)

– Я покрою его заклад, – высокомерно заявил я. – Пусть это будет нашим личным делом и не касается всех прочих за этим столом. Верно, Живоглот?

– Совершенно верно. А теперь, Гмык, заткнись и играй. Или ты хочешь выйти из игры?

Монстр немного побурчал себе под нос, но откинулся на спинку стула и бросил еще одну фишку в заход для следующей партии.

– Спасибо, господин Скив, – поблагодарил меня Бол. – И не беспокойтесь. Как говорит Живоглот, я всегда прихожу за своим закладом.

Я подмигнул и неопределенно махнул рукой ему вслед, поскольку уже сосредоточился на следующей партии, тщетно пытаясь разобраться в правилах игры.

Если мой широкий жест покажется вам немного импульсивным, то вспомните: я весь вечер следил за игрой Бола и знал, сколько он проиграл. Даже если весь его проигрыш шел только под долговую расписку, я мог покрыть его из своего выигрыша и все равно остаться с прибылью.

Однако Гмык был прав. Я весь вечер постоянно выигрывал… факт вдвойне удивительный, если учитывать мое незнание правил этой игры. Но я с самого начала пустил в ход систему, которая, кажется, действовала очень даже неплохо: ставь не на карты, а на игроков. В последней партии я ставил не на выигрышный расклад у себя, а на проигрышный у Гмыка. Ему весь вечер страшно не везло, и он ставил наобум, пытаясь возместить проигрыш.

Следуя своей системе, в двух партиях я пасанул, но уж в третьей нажал изо всех сил. Большинство других игроков предпочли скорей объявить пас, чем усомниться в моей уверенности. Гмык боролся до конца, надеясь, что я блефую. Впрочем, так оно и было (мои карты оказались совсем не такими сильными), но у него они были еще слабее. К моей казне присоединилась еще одна стопка фишек.

– Ну, с меня хватит! – Гмык толкнул оставшиеся у него фишки Живоглоту. – Обменяй мне на наличные.

– И мне тоже.

– Мне следовало бы уйти еще час назад. Сберег бы себе пару сотен.

Игра оборвалась – Живоглот занялся обменом фишек на наличные.

Получив из банка свою долю, Гмык задержался еще на несколько минут. Теперь, когда мы больше не сидели друг против друга за картами, он оказался на удивление приятным субъектом.

– Знаешь, Скив, – хлопнул он меня по плечу своей массивной ручищей, – меня давно уже так не обдирали в драконий покер. Возможно, Бол прав. Ты зря теряешь здесь время. Тебе следовало бы попробовать сыграть с Малышом.

– Мне просто повезло.

– Нет, я серьезно. Если бы я знал, как связаться с ним, то сам устроил бы такую игру.

– Тебе это не понадобится, – вставил другой игрок, направляясь к двери. – Как только пойдет гулять слух об этой игре, Малыш сам тебя разыщет.

– Что верно, то верно, – рассмеялся через плечо Гмык. – В самом деле, Скив, если такой матч произойдет, не забудь сообщить мне. На такую игру я хотел бы посмотреть.

– Разумеется, Гмык, – заверил я его. – Ты узнаешь одним из первых. До скорого.

На самом-то деле, пока я прощался, мысли мои летели вскачь. Все это было довольно неожиданно. Я рассчитывал гульнуть один вечер сам по себе, а потом тихонько завязать. А теперь, если другие игроки начнут чесать языками по всему Базару, то нечего и надеяться сохранить мое вечернее приключение в тайне… особенно от Ааза! Хуже этого могло быть только одно – если в конечном итоге за мной будет бегать какой-то завзятый игрок, вызывая на матч.

– Слушай, Живоглот, – произнес я, стараясь говорить понебрежней. – Что это за Малыш, о котором они все толкуют?

Девол чуть не выронил подсчитываемую им стопку фишек. Он смерил меня долгим взглядом, а потом пожал плечами.

– Знаешь, Скив, иногда я не понимаю, шутишь ты или говоришь серьезно. Все забываю, что, несмотря на свои успехи, ты все еще новичок на Базаре… и в игре особенно.

– Ну и ладно. Так кто же такой Малыш?

– Малыш – нынешний король драконьего покера. У него есть что-то вроде фирменного знака: в начальную ставку каждой партии он кладет мятную конфетку – ну, знаешь, для освежения дыхания… говорит, это приносит ему удачу. Вот поэтому-то его и называют Малыш Мятный Заход. Но советую тебе держаться от него подальше. Ты сегодня хорошо сыграл, но Малыш – самый лучший игрок из всех, какие есть. При игре один на один он съест тебя живьем.

– Понятно, – рассмеялся я. – Просто полюбопытствовал. В самом деле. Ладно, обменяй мне фишки на наличные, и я пойду.

Живоглот махнул рукой на столбики монет на столе.

– Что тут обменивать? Я забрал свои тогда же, когда выдавал деньги другим. Остальное твое.

Я посмотрел на деньги и с трудом сглотнул. В первый раз я понял, почему у некоторых людей возникает такое пристрастие к азартным играм. Стол ломился под тяжестью добрых двадцати тысяч золотых. Все мои. За один карточный вечер!

– Гм… Живоглот? Ты не мог бы сохранить у себя мой выигрыш? Мне что-то не нравится мысль о прогулке с таким количеством золота. Я лучше зайду за ним позже, с телохранителями.

– Как хочешь, – пожал плечами Живоглот. – Не могу себе представить, у кого на Базаре хватило бы смелости напасть на тебя при твоей-то репутации. Конечно, можно нарваться на чужака…

– Прекрасно, – сказал я, направляясь к двери. – Тогда я…

– Минутку! Ты ничего не забыл?

– Что именно?

– Заклад Бола. Погоди, сейчас я за ним схожу.

И прежде чем я успел возразить, он исчез, а я прислонился к стене, ожидая его. Я уж и забыл про заклад, но Живоглот был игроком и придерживался неписаных законов игры фанатичней, чем кто бы то ни было – гражданского законодательства. Надо было свести все в шутку и…

– А вот и заклад, Скив, – объявил девол. – Клади , Скив.

Я лишь поглядел на Живоглота, разинув рот. А затем и вовсе утратил дар речи. Потому что глядел уже не на него, а на белокурую малютку, которую он вел за руку. Именно так. Девочку. Лет самое большее девяти-десяти.

У меня до боли знакомо засосало под ложечкой. А это означало, что я попал в беду… большую беду…

Девочка смотрела на меня глазами, которые так и светились доверием и любовью. Ростом она едва доставала мне до пояса и обладала тем ровным, здоровым румянцем на лице, каким предположительно обладают все девочки, но на самом деле лишь немногие. В своем голубом беретике и комбинезончике того же цвета она выглядела настолько похожей на большую куклу, что я гадал, не скажет ли она «мама», если ее перевернуть вверх ногами и обратно.

Она была такой прелестной, что всякий, у кого осталась хоть капля родительского инстинкта, полюбил бы ее с первого взгляда. К счастью, мой партнер вышколил меня хорошо; все имевшиеся у меня инстинкты носили скорее денежный характер.

– Что это? – требовательно спросил я.