Ника Ветрова - Университет вредной магии. Пособие по выживанию

– Поцеловали, – я зевнула. – И мне даже понравилось, как это ни ужасно.

Показалось, что вокруг вдруг стало очень тихо, как перед грозой.

– Что в этом ужасного? – прозвучал холодный голос Владлена Азаэровича.

– Все, – я снова зевнула. – Вы же этот, который самый паршивый тип мужчин.

И мне бы провалиться обратно в сон, но кто-то взбешенно спросил:

– Это какой?

Недовольно засопев, пояснила:

– Который невоспитуемый. Совсем. Вообще. Никак не воспитуемый. Полностью невоспитуемый. И даже частично невоспитуемый. Абсолютно невоспи.

– Хватит.

Согласно кивнув, я попыталась снова заснуть.

Не дали!

– Слушай, Григорьева, а ты ко мне на семейные разборки тоже после чаю от домовых заявилась?

Сонно нахмурившись, я переспросила:

– А как вы про чай поняли?

– У тебя на губах вкус смородины, – прошипел декан чертового факультета.

– А-а-а-а, – разочарованно протянула я, – так это вы алкоголь вынюхивали, а я думала – поцелуй… Обидно… Ну и ладно, буду страдать от неразделенных чувств на пару с Марой Ядовитовной, и пусть вам будет стыдно.

Я почти провалилась в сон, но тут рядом скрипнула кровать, принимая еще одно совершенно лишнее здесь тело, а после прямо возле моего уха раздался шепот:

– А у нас есть чувства?

Молча развернулась, пододвинулась к телу, обняла, ногу закинула для надежности, затем уткнулась носом в окаменевшее вдруг плечо, зевнула и призналась:

– Какие чувства? Вы вообще не в моем вкусе.

Поерзала, устраиваясь удобнее, и добавила:

– А давайте вместе спать? Удобненько же.

Потом я спала. И казалось, будто меня касается ветер. Именно он ласково отвел растрепавшиеся пряди волос, покрывал легкими поцелуями мое лицо, а еще обнимал, крепко и в то же время так бережно. И все бы ничего, но ветер вдруг спросил:

– Стасенька, сваришь мне приворотное зелье?

И даже не знаю, что я ответила, потому что спала. Вот спала, и все.

«Жра-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ать!» – раздался неприятный, жуткий рев, вырывая меня из сна.

Резко села на постели, поправляя волосы и думая о том, что пора обедать. Открыла глаза, осмотрелась – поняла, что на самом деле пора ужинать. Вечерело уже.

И сколько же я проспала?!

В дверь неожиданно постучали.

Широко зевая, я сползла с кровати, поправляя помятую после сна форму, подошла, открыла и подумала, что зря. Определенно зря. Потому что за дверью стояли навы. В количестве двух штук и в качестве отменном – высокие, плечистые, стройные, черноволосые, темноглазые, смуглокожие, суровые. И в состоянии идеальном – причесанные, умытые, одежда с иголочки да еще и выглажена так, что стрелки на брюках отчетливые. И я тут – сонная, неумытая, непричесанная и вся помятая.

– Здравствуй, девица, – сказал первый нав.

– Здравствуй, красавица, – вторил ему второй.

Со стыда захотелось провалиться под землю.

– Впустишь или так говорить будем? – с едва заметной улыбкой поинтересовался первый.

– Да чего уж там, заходите, коли пришли, – пробурчала я, отходя с прохода и шире дверь открывая.

Навы вошли, синхронно осмотрелись, в итоге один сел у окна, на свободный стул, второй устроился в кресле у стола. Сели и уставились на меня, уже не скрывая улыбок.

– И… чего? – осторожно спросила я, прикрывая дверь и кое-как волосы рукой приглаживая.

Навы заулыбались шире, и второй сказал:

– Прекращай с домовыми чаи гонять, Станислава. Они народ вороватый, воруют в основном ягоды, а в университете оные растут исключительно на экспериментальных грядках фей. Феи у нас темные, эксперименты у них соответственные. И учти, у домовых иммунитет ко всем ядам и психотропным веществам в крови, а у ведьмочек неосторожных – нет.

И все бы ничего. Я бы даже приступ удушливого покраснения от стыда пережила, но тут из туалетной комнаты донеслось басовитое:

– Совсем девка от рук отбилась. Ужо я воспитаю, ужо научу вежливости да разборчивости!

Навы удивленно переглянулись. Я покраснела сильнее. С досады. И от стыда.

Нет, бас я узнала сразу – запоминающийся голосок у рыба, оттого и досадно было, что меня подарочек морского царя разыскал. Ну и стыдно – бас-то глубокий, колоритный, как у здоровущего бородатого мужика из леса.

– Э-эм, Стась, мы не вовремя? – напрягся первый нав.

– Не-не, в самый раз, – заверила я.

– Вовремя вы, вовремя, – заверил рыб из-за двери в нужную комнатку. – Муж-то токмо за порог, а вы туточки – оп и в дверь. В самый раз, говорю, заявились.

Выражение навовских лиц стало примечательным. Очень.

– Эм, я сейчас, – нервно сказала, ринувшись в туалет.

– Нужда – оно дело такое, – тут же откомментировал рыб. – Ты, главное, Стаська, смыть за собой не за…

Договорить гад золоченый не успел – я ворвалась в нужную комнатку, красная от стыда и злющая от ярости. А рыб что – рыб преспокойно себе плескался в моей раковине!

– Не смущайся, я отвернусь, – басом заявил он мне.

– Убью! – сообщила я рыбу.

– Окстись, захухря нечесаная, бессмертный я, – нагло ответило морское создание.

У меня от подобного заявления руки опустились, но тут во всей красе проявили смекалку навы:

– А если в унитаз смыть? – озвучил идею первый, заглядывая в нужную комнатку поверх меня.

– Канализация протяженностью четыреста восемьдесят верст. Учитывая скорость продвижения сточных вод, два дня будешь свободна от некоторых басовитых бессмертных, – добавил второй.

– Помочь? – с энтузиазмом предложил первый.

– Изверги бессердечные! – встревожился рыб. – Нельзя меня в канализацию, я ценный подарок!

Вдруг один из навов взял меня за плечо и вывел из нужной комнатки. Другой дверь закрыл. Оба переглянулись, и второй задумчиво протянул:

– А не эта ли золотая рыбка проходит по делу об убийстве четвертого всадника Тьмы?

И за дверью, главное, так тихо стало. И никто не выступает, и не басит, и захухрей не обзывается.

– Интуиция подсказывает, что он, – первый нав прищурил глаза.

– А что, всадники Тьмы смертны? – удивилась я.

Оба нава разом странно посмотрели на меня. А я что, мне правда интересно. Вы вообще всадников Тьмы видели? Они титанов на раз в кулачном бою укладывают, отчего весь древний пантеон ныне в составе Преисподней. Сатиры говорят, до сих пор по данному поводу волосы на груди рвет, и тут такая инфа.

– Не виноватый я! – раздалось басом из-за двери. – Он сам на меч упал!

Ого!

– Шесть раз? – скептически хмыкнул первый нав.

За дверью замолкли.

– Так значит, это твой подарочек? – нехорошим тоном уточнил второй нав.

Кивнула.

– Подари? – с фальшивым энтузиазмом предложил первый.

А второй взял и пальцы размял с таким видом, что стало понятно – рыба сейчас бить будут. И тут случилась величайшая подлость – мне рыба стало жалко. Вот жалко, и все. Ну подумаешь, грубый, зато судьба несчастная, и вообще я его бросила, за что мне до сих пор немного стыдно.