Татьяна Уржунцева - Почему кошки не летают

Дорогой, чтобы отвлечься, думала про драконов – и как уговорить кожевника сделать сбрую, не раскрывая тайны, или самой ее спроворить из оставшегося от мужа ремня и обрезков кожи. Решила сама, там не так много и нужно – кажется, пока можно попробовать с ошейником, а там посмотрим. И стоит ли говорить о них барону, и как так вышло вообще, что он о них не знает – это деревенские в большинстве своём не покидали свой мирок, а барон регулярно объезжал свои владения.

Или знает, но ничего не делает? На этой мысли Тэсса чуть не врезалась в закрытую Магдину калитку и ошеломлённо замерла на месте.

По всему выходило, что да.

Барон просто не мог не заметить драконицу с выводком.

Что— то тут было нечисто.

Свернулась под одеялом тоскливым клубком.

Видела ночных гостей в проеме ворот – да не облегчили эти гости душу.

Прилетала ворона, каркнула, предупредила. Не надо было ждать, не надо было искать расшифровки первого видения. Иногда лучше не знать.

В раме из старого дерева проходили неведомые, а кто видел их – тот будет тосковать, так говорит легенда.

Высокие горделивые дамы в роскошных одеждах – а Дора в ярком, да потертом, да в легкие кудри вплетает нити бисера, всегда думала, что она хороша. Ан нет, не хороша.

У них – точеные скулы, и огромные глаза, и резкие подбородки. У Доры – круглое личико сытой кошки.

Они – высокие, ломкие, манерные. Дора – низенькая, пухлая, плавная.

Знала, что это морок, который несут в себе неведомые, знала, что это их благословение и проклятие – всякий смертный, увидевший их, будет терзаться своим несовершенством.

А все же не могла с собой справиться и страдала в плену своего тела, достаточно хорошего, чтобы жить в нем, но недостойного сравниться с неведомыми. Страдала в плену собственной жизни, достаточно хорошей, чтобы жить ей, но недостойной сравниться с роскошью неведомых.

Страдала в плену собственного недоумия, ничем ей доселе не мешающего, но неизмеримо далеко отстоящего от искусности неведомых.

Дора свернулась в клубочек ещё плотнее – даже тёплое одеяло не помогало от вымораживающего изнутри отвращения к себе. Надо было потерпеть, пережить, это должно было пройти к утру.

Но пока даже собственный запах казался отвратительным – слишком плотский, слишком животный, слишком грубый. Неведомые пахли снегом и грозовой тучей и летней ночью, и тысячей других прекрасных и чистых вещей.

Дора пахла мылом и потом, ну ещё немного сушеной ромашкой.

Она сжалась ещё сильнее и тихонько заскулила. Доре доводилось слышать байки про людей, которые покончили с собой, встречаясь с неведомыми. Или перестали есть и сошли с ума. Или резали себе руки и лица.

Необходимо было взять себя в руки и не дать волне отчаяния и отвращения полностью затопить разум. Дора сосредоточилась на дыхании, постаравшись полностью очистить разум.

Вдох. Выдох. Ещё вдох. Ещё выдох. Темнота перед глазами, вдох, выдох. Вдох.

Кажется, прошли часы, прежде чем ей стало немного теплее. Потом ещё и ещё.

Когда кусочек окна за потертым ситцем стал светлеть, Дора немного расслабилась и позволила себе подумать. Одну небольшую мысль для начала.

И первое, что пришло ей в голову, были волосы жены барона.

Такое же серебристо— пепельное шёлковое полотно, как и у прошедших перед ней высоких грациозных фигур.

Беспокойно прошлась по двору, уселась на лавку на крыльце.

Вытянула ноги, достала из кармана фартука трубку и табак. Запыхтела задумчиво, пуская клубы дыма.

День был полон знаков. Число яблок в корзинке было неверным, и неправильно падали тени, и клубника была не того оттенка. С раннего детства Магда знала – это предвещает скорые перемены. И не всегда к лучшему.

Перемен Магде не хотелось – она видела их в своей жизни достаточно. Хотелось, как и последние десятки лет, жить вот так – в глуши, в тишине, не привлекая к себе ничьё внимание, занимаясь всякой ерундой вроде мыла, травяных отваров да приворотных зелий.

Но все внезапно шло не так, выбиваясь из привычного ей распорядка. Сначала в мелочах, и она уже знала – если узор нарушен в мелком, дальше пойдёт по нарастающей, обычный порядок вещей сломан непоправимо.

Магда вздохнула.

Сделать с этим уже ничего было нельзя.

Выбила трубку о ладонь, отряхнула руки о юбку, огладила фартук.

Ей предстояло неприятное – надо было вспомнить прошлую жизнь и вчитаться в чертовы знаки, чтобы хотя бы понять, к чему готовиться. В общих чертах, конечно же. Время перемен тем и страшно, что ничего определённого там нет.

Магда положила себе гадать трижды. Самое простое гадание, знакомое ей с раннего детства.

Во-первых, поговорить с клубникой – та пугала ее больше всего.

Во-вторых, посмотреть в воду – отражение в воде никогда ее не обманывало.

И в-третьих – подождать первого гостя.

Верные знаки – самое страшное, самое глубокое, самое человечное.

И не сказать, чтобы это помогло.

Клубника говорила про алый бархат – алый, как ее глянцевые бока, Магда лет тридцать такого не видела и не надевала. И не хотела бы надеть ещё раз. Бархат был из того прошлого, которое стоило забыть, как будто его и не было. Которое она сама изгнала из себя и заперла заклятиями, и заклятия те предпочла забыть.

Вода в ведре сначала показывала невнятное – ночной сад и блики света по стволам деревьев и траве, словно кто— то пускает зеркальцем свет от фонарика, а потом и вовсе вздыбилась в лицо чёрными крыльями. Теми крыльями, что мелькали над горящими крышами города. Магда отпрянула от неожиданности, больно стукнулась головой о стену за спиной.

Скрипнула калитка. Третий знак.

Магда обернулась.

На тропинке стояла Тэсса.

Разогнулась, провела по лбу тыльной стороной ладони. Магдины грядки теперь выглядели безупречно – как и ее. Попотеть пришлось изрядно – старуха сама к грядкам не прикасалась и сорняков с ее прошлого визита добавилось порядочно.

Подошла узкоглазая Магдина кошка, посмотрела на неё свысока. Зевнула.

Хозяйки не было видно – ушла в дом и занялась там своими делами.

Тэсса огляделась, плюнула на чистоту юбки и уселась на землю, протянув кошке руку. Кошка вежливо понюхала ее пальцы, потерлась щекой, сдвинула вперёд усы и медленно зевнула.

Из домика Магды доносился странный шум – старуха там мебель двигает, что ли?

А потом и вовсе раздался такой грохот, будто она уронила посудный шкаф.

Кошка не сдвигаясь с места презрительно повела ухом в сторону шума.

Тэсса заколебалась.

То ли бежать на помощь, то ли повести себя как кошка – вроде, каждый день у нас такое. Вламываться в дом Магды без приглашения чревато. Кто ее знает, чем она там занята – в деревенские сказки о том, что Магда держит в доме скелеты всех своих былых мужей и дружков, Тэсса конечно не верила, но. Всегда остается вот это самое но.