Варя Светлая - Как я эльфийкой стала

– Ну да, – сказала Солин, – не совсем брат. А как брат. Или как дядя. Я не помню точно.

– Король – его родственник? – подсказала я.

– Да-да, – закивала Солин, – кровавый родственник. Это все знают.

– Может, кровный? – уточнила я.

– Точно! – с улыбкой сказала Солин, – мама всегда говорит, что я неправильно говорю это слово. Хотя, какая разница, правда?

Объяснять разницу между этими словами я не стала. Сама лет до двенадцати кровяную колбасу называла кровавой.

Я улыбнулась Солин, раздумывая над ее словами. Данвер – кровный родственник короля и был его опекуном. Значит, родители короля погибли. Может, поэтому лорд хочет вернуться в прошлое? Чтобы спасти родителей короля? Может, он на самом деле хороший? В это все же верилось с трудом.

– А это правда, что эльфы могут ходить по мирам? – внезапно спросила Солин, – а еще мама говорит, что все эльфы очень любят музыку. Правда?

Она смотрела на меня чистым невинным взглядом. Словно в моем лице увидела ожившую сказку. И как сказать ребенку, что сил у меня кот наплакал, и вообще я не эльфийка вовсе, а обычный менеджер по логистике? И моей главной супер-силой была способность одновременно печатать договор и читать ленту в соцсетях.

– Конечно, правда, – ответила я, широко улыбаясь. – Но не все эльфы это умеют.

– Ух ты! – воскликнула Солин, – а ты что умеешь?

– Ну… – неопределенно протянула я, – знаешь, я не могу тебе сказать об этом. Это великая тайна.

Солин разочарованно вздохнула. Нахмурившись, она глядела на пруд, но затем ее лоб разгладился, и девочка радостно произнесла:

– Тогда спой мне, пожалуйста! Я знаю, что это не великая тайна! Мама говорила, что эльфы красиво поют, их песни волшебные.

Что-то ее мать слишком много всего говорит. Особенно про эльфов. И вот как выкручиваться теперь? Я не умею отказывать детям. Не умею, и все! Тем более, она смотрела на меня с такой мольбой. Таааакими глазами.

– Хорошо, – решилась я, – но ты должна пообещать, что никому и никогда не будешь повторять эту песню, хорошо? Она особенная.

Девочка закивала с головой.

Итак. Что же спеть? Слуха у меня нет, в голову ничего не лезет. Надо же что-то сказочное, что-то такое…

– Ты сказка моей жизни, – неожиданно для самой себя загундосила я, – сказка моей жизни! У-у-у. Сон наявуууу. Я для тебя живу. Жииииву!

– Солин! – мой концерт прервала какая-то женщина. Она быстро приближалась. Вид у нее был встревоженный. И чего волноваться. Подумаешь, эльфийка поет сомнительные песни дурным голосом ребенку. Волноваться-то не о чем.

Женщина подлетела к девочке и подхватила ее на руки.

– Сколько раз я говорила тебе, – запричитала она, косясь на меня, – не разговаривать с незнакомцами. Особенно с чужаками.

Женщина пошла в сторону дороги, все еще держа на руках дочь. Солин махнула мне на прощание рукой. Я в ответ широко улыбнулась и показала большой палец. Кажется, она не поняла мой жест, ну и ладно.

Пришла пора возвращаться в замок. Впереди ждал еще один урок и свиточная! Тот свиток-ворчун, наверное, уже соскучился по мне. А мне не терпелось узнать все-все про призрачные двери.

Как бы меня не тянуло поскорее овладеть своим супер-даром, но занятия с Борькой все равно приводили в уныние. Ничего нового я не узнала и не делала. По-прежнему пялилась в глаз Белинды (он мне уже как родной стал), да открывала-закрывала дверь в саду.

Улица за ней иногда появлялась, иногда, когда мне повсюду мерещился глаз Борьки, – нет. В общем, странное обучение какое-то. Теории никакой трехглазая не давала. И кто ж так учит-то?

Хотя, я понимала, что ничего про двери она мне не рассказывает, потому что не желает, чтобы я узнала правду. Видимо, Белинда и Данвер считали меня клинической идиоткой, раз думали, что я ни о чем не догадаюсь. Но мне это было только на руку.

Я решила даже поддерживать имидж недалекой особы. Ну а что? От дурочки ничего плохого ждать не будут. Не то, чтобы я замышляла нечто коварное и ужасное, нет.

Я просто хотела знать мотивы лорда, знать историю Линетты, знать историю этого мира, знать тайну призрачных дверей, и, конечно же, знать, как вернуться домой. Да-да, я жутко любознательная.

Итак, вдоволь наглядевшись в дивный черный глаз Борьки, я с онемевшей рукой отправилась в замок. На улице давно стемнело. Белинда пожелала мне спокойной ночи и проводила до комнаты. Там, наскоро перекусив остывшим ужином (синий суп мне даже стал нравиться), я подошла к двери и прислушалась. В коридоре было тихо – можно было отправляться к Абрадану.

Левое крыло замка найти было несложно. Труднее оказалось отыскать комнату альбиноса. Я встретила по пути несколько слуг, но они совсем не хотели вести меня к нему. То ссылались на дела, то на усталость. Я уже давно поняли, что слуги здесь так себе – прекрасно помнила слой пыли под своей кроватью.

Я ходила и бродила по коридору, пока мне не попалась на глаза юная служанка. Не раздумывая, я подбежала к ней и схватила за локоток.

– Отведи меня к Абрадану, пожалуйста, – сказала я.

Та испуганно посмотрела на меня и промычала что-то невразумительное. И чего они все так боялись меня? Я ж эльфийка – хрупкое создание с чистыми глазами. Таких надо защищать, а не бояться.

Я повторила свою просьбу. Служанка отнекивалась. Меня это начало выводить из себя.

– Заколдую! – сказала я страшным голосом. Для достоверности расширив глаза.

Служанка пискнула и кротко кивнула. Через несколько секунд мы уже шли по полутемному коридору. Девушка изредка бросала на меня боязливые взгляды. Видимо, опасалась, что я начну применять свое колдовство. Хорошо все-таки, что никто из слуг не знал, что я в теле изгнанницы.

Девушка привела меня к двери в конце коридора и опрометью побежала. Я хмыкнула и постучалась. Послышались какие-то странные звуки: кряхтение и шорох.

– Кто там? – раздался глухой голос Абрадана.

Я закатила глаза. Что за человек? Память как у рыбки.

– Это я, Анна, – ответила я дружелюбным тоном.

– А, заходи.

Я распахнула дверь и застыла на пороге. Такую комнату я меньше всего ожидала увидеть. В глазах рябило от ярких цветов. Повсюду были лоскутки ткани, все стены обклеены рисунками уродливых женщин в причудливых нарядах. С потолка свисали мерцающие кружева, а в воздухе плавали десятки игольниц. Сам же хозяин комнаты сидел у окна в широком кресле и старательно шил нечто необъемное, ядовито-желтого цвета.

– Вау! – выдохнула я.

Абрадан отложил шитье и непонимающе взглянул на меня.

– Что это значит? «Вау»? – спросил он.

– О, это слово на древнем эльфийском наречии. Оно обозначает: я непомерно восхищен и удивлен увиденным, настолько, что мне не хватает слов, чтобы описать все свои эмоции и мысли.