Анна Солейн - Волшебница для короля

– Я… – великодушна сделать… чего? Это он мне так транспорт до дворца предлагает? Я закусила губу. Судя по тому, что все происходящее не торопится развеяться туманной дымкой, оно мне не мерещится. Или глюк настолько качественный, что его со спокойной совестью можно объявить реальностью. И тут меня осенила догадка. Может, я сейчас лежу в коме после того, как меня сбила машина? Это многое бы объяснило. Особенно то, что я хорошо вижу, хотя очки, как моя одежда и украшения, странным образом исчезли.

– У меня дети, – слезливо проговорил старец, так и не дождавшись ответа. – Внуки! И еще пес! Одноногий… Если Его величество разгневается… – он замолчал, выдерживая многозначительную паузу, внимательно и испытующе глядя на меня.

– Я… да, хорошо.

Если это моя галлюцинация и я действительно сейчас в коме, то – наверное, мне нечего бояться? Я ведь рано или поздно проснусь? Или не проснусь? Я слышала, люди в таком состоянии могут лежать годами. А как же мама? Сердце заныло от одной мысли о том, как она наверняка сходит сейчас с ума. Интересно, я могу как-то приблизить свое возвращение домой?

– Леди? – заискивающе спросил старец.

– Да, пожалуйста, – пробормотала я, не зная толком, на что соглашаюсь. Старец тут же развел бурную деятельность.

Оказывается, что согласилась я на карету из черного дерева, украшенную золотистыми финтифлюшками, с грифонами на дверях, и на флегматичного кучера. Появилась карета примерно через полчаса после того, как старец отправил куда-то гонца – тощего мальчишку, ошивавшегося поблизости.

Внутри карета была обита яркой тканью, вся целиком, даже пол, так что секунду мне было неловко садится внутрь – после того, как я прошла несколько километров босиком по грязной дороге. Но старец был полон такого яростного желания запихнуть меня в карету – и, видимо, сбыть с рук, – что пришлось подчиниться.

Ехали мы совсем недолго, а когда кучер открыл передо мною двери, я оказалась уже не в городе, а во внутреннем дворе замка – на квадратной мощеной площади, в центре которой плитка лилового цвета образовывала силуэт агрессивно настроенного грифона. На высоких ступенях у входа меня встречали двое мужчин и девушка в одежде дороже, чем я носила за всю жизнь. Смотрели на меня все трое весьма красноречиво. Моя мама, описывая такой взгляд, обычно говорила: «Смотрит, как Ленин на буржуазию». Но что-то мне подсказывает, что Ленин у этой троицы мог бы поучиться.

Если это все – моя галлюцинация, пока я в коме, то, черт возьми, почему она такая враждебная?

Отбросив ненужные сейчас мысли, я протянула золотую монету и выданную мне у ворот бумагу одному из встречающих, тому, который стоял в центре, – высокому темноволосому мужчине с длинным носом и c мечом, болтающемся на поясе. К лиловому камзолу на груди у мужчины была прикреплена брошь – маленький грифон.

Мужчина изучил бумагу, взвесил в руке монету и, поморщившись, процедил:

– Леди Просто-Мария. Старший советник Кроу к вашим услугам. – При этом он не сдвинулся с места, чтобы дать мне пройти.

– Да ладно! Все-таки привел! – второй мужчина, невысокий и смуглый, вырвал у Кроу бумагу с монетой и ахнул. – Грифонья матерь, отец и прабабка! Брешка, да ты посмотри!

Девушка привстала на носочки, чтобы заглянуть ему за плечо и воскликнула короткое «О!», прикрыв рот ладошкой. Мужчина ухмыльнулся, посмотрев на меня.

– Леди Просто-Мария, камергер Этен к вашим услугам, – он отвесил поклон. Брешка хихикнула, а затем, спохватившись, изобразила что-то вроде книксена. – Мизель Брешка, ваша камеристка. Прошу, проходите. Вы, верно, устали с дороги. – Он пропустил меня вперед. – Где, говорите, вы встретили Его величество?

– Я не говорила, – ответила я, ступая на ковровое покрытие. От обилия позолоты, лепнины, картин и ваз, которые украшали дворец изнутри, зарябило в глазах.

– Так, может, расскажете? – нашелся Этэн, беря меня под руку. – Клянусь, вы – самое интересное происшествие в этом дворце за всю его историю. О, и не обращайте внимания на лицо Кроу, он ничего не понимает в настоящем веселье.

Я услышала, как Кроу за нашими спинами споткнулся, об пол звякнул меч.

– Этен, ты…

– Уже ухожу, – пропел Этен, утаскивая меня дальше по коридору. Брешка семенила рядом, пытаясь не упустить ни слова из нашей беседы. – Его величество сейчас на заседании Совета, так что, если услышите грохот или крики, – не обращайте внимания. Государственные дела, – проговорил он многозначительно. – Но это все скука смертная. Пойдемте, я прикажу приготовить для вас ванну.

– Но…

– А потом его величество вас примет и все расскажет. А потом Кроу хватит удар, и мы наконец закатим пир.

– Этен! – раздался сзади взбешенный голос Кроу, но двери за нашими спинами уже захлопнулись.

– Брешка, приготовь все, что нужно, в ванной, – бросил Этен, усаживая меня на низкий диванчик. Сам он ушел куда-то мне за спину и зарылся в шкаф. – А мы пока с леди Просто-Марией поболтаем. Как дорога до замка? Надеюсь, не слишком вас утомила?

– Нет. Не слишком.

– Чудно! А как вы встретились с его величеством? – не дожидаясь ответа, Этен забормотал. – Что бы вам такое предложить. Лазурный будет вам к лицу, именно так. Или лучше изумрудный? Но в это время суток – лучше все-таки лазурный, как вы считаете? На закате он выгодно оттенит глаза. Так как давно вы знакомы с его величеством? Или для вас он Илар?

– Илар?

– Чудно, значит вы уже перешли на «ты»! Давно знакомы?

– Вряд ли дольше пары часов, – пробормотала я.

Я решительно ничего не понимала. Кажется, меня здесь приняли за кого-то, кого давно ждали. Хорошо это или плохо, я пока затруднялась решить.

Этен замер.

– Блеск! Леди Просто-Мария, вы невероятны! Брешка! – заорал он без перехода. – Там у тебя все готово?

– Да!

Меня втолкнули в ванную комнату, где с множеством пушистых полотенец и батареей флакончиков ожидала Брешка.

– Прошу вас, – она кивнула на наполненную ванную, с поверхности которой поднимался пар. – Позвольте ваш… ваше платье.

– Это камзол, – со всем возможным достоинством откликнулась я.

В глазах Брешки зажглось кошачье любопытство, но от вопросов она воздержалась. Когда пауза затянулась, я спросила:

– Вы не выйдете?

– Зачем?

– Чтобы я могла снять камзол.

Брешка похлопала глазами, и я пояснила, как маленькому ребенку:

– Не могу же я раздеться при вас. Мы же не в бане.

– А что такое баня?

Я замешкалась.

– Это такое место, где люди ходят голые, но им на это плевать.

Брешку, лицо которой стало пунцовым, как ветром сдуло, и я с наслаждением погрузилась в горячую ароматную воду. За дверью возбужденно зашептались, но я не стала обращать на это внимание. Пожалуй, в следующий раз стоит объясняться яснее, но ничего уже не поделаешь, слово не воробей.