Наталья Разбаева - Уроки бессмертия

– О, мой возлюбленнейший, любезнейший, милостивейший король! Нижайше прошу вас позволить вашему покорному и исполнительному рабу покинуть ваше высокоутонченное общество, дабы он смог получше ознакомиться с дивными красотами местной увядающей флоры!

Густав Поллен медленно и красиво, так, как умеют только воспитанные знатные господа, уронил челюсть, явно не ожидая от мальчишки такого приторно любезного обращения, опасно граничащего с утонченным хамством. На холодном лице Джулиана не дрогнул ни один мускул, и только волшебные глаза запечатлели выражение такого нечеловеческого гнева и истинно звериной ярости, что Квентина невольно бросило в дрожь: уж не перегнул ли он, в самом деле, палку? Тем не менее, когда Винтер разлепил губы для достойного ответа, голос его был ровен и спокоен. Пожалуй, даже слишком ровен и спокоен, чтобы это казалось естественным.

– Представить себе не могу, как же наше высокоутонченное общество сможет обойтись без присутствия покорности и исполнительности в твоем рабском лице! Если бы ты только знал, на что обрекаешь нас, если бы мог соизмерить свою жестокость!.. Ты предаешь в объятия одиночества и вселенской скорби не одно, а целых два сердца достойных господ! Мы уже почти продали тебе наши полные привязанности и верности души, а ты так цинично позволяешь себе играть с ними! Но чтобы доказать тебе, что все оброненные здесь слова о великодушии и благородстве не пустые звуки, мое сердце, несмотря на все нанесенные тобой раны, готово идти навстречу твоей мимолетной прихоти, как будто она выражает в себе волю самого Бога… Иди ты к черту!

Короткая и простая реплика Винтера, оброненная последней, вступила в резкий контраст со всем выше сказанным, произнесенным пафосно-любезным тоном. Венсу и барону, пребывавшим в состоянии легкого замешательства после такой прямо-таки медово-сахарной тирады, она показалась последней пощечиной, той ложкой дегтя, без которой, как водится, не обходится ни одна бочка меда. Надо отдать должное Квентину, он первым пришел в себя, и в очень короткий срок. Поняв, что его все-таки отпустили из-под строгого надзора, он неторопливо направился к выходу, но, будучи человеком, не могущим удержаться от сарказма по любому поводу, на самом пороге обернулся и звонким юношеским голоском воскликнул:

– Мне незачем идти к черту, ведь я только что от него ушел!

Как в этот момент Джулиану хотелось броситься на малолетнего нахала и придушить его! Но он постоянно помнил о данном обещании синьору Джустино Гарлинда не брать на душу греха детоубийства.

Даже если у этого ребеночка совсем не детские мозги…

* * *

А "ребеночек" тем временем выбрался из тесных комнат баронского замка на заснеженную улицу. В первое мгновение снег ослеплял. Белый, чистый, новый, он казался осколками бриллиантов под ногами – такими же сверкающими, такими же бесценными. Квентин сделал пару неуверенных шагов по свежему насту, чувствуя себя богом: первый снег придавал походке необыкновенную легкость, воздуху – свежесть, а земля под ногами казалась облаками, плывущими по небу. Квентин улыбнулся, затем рассмеялся и, зачерпнув с земли горстку снега, бросил ее себе в лицо. Приятный холод коснулся его бледных щек и лба, глаза счастливо засияли, смех зазвенел серебристым звонким колокольчиком…

Какие бы ни были у Венса мозги, ему все-таки было двенадцать лет…

Мальчишка играл со снегом, как с лучшим другом: кувыркался, возился, кидал снежки в стены замка. Снежинки ложились на его узенькие, совсем девичьи плечи и на растрепавшиеся соломенные волосы, и каждое их прикосновение казалось ему приятнее материнской ласки и нежнее шелковых одежд. Может быть потому, что родная мать никогда не ласкала его, а рука не касалась настоящего шелка. Сызмальства он привык к тому, что его мать – вьюга, непогода; шум дождя успокаивал и усыплял его, одаривая необходимой заботой, пониманием и поддержкой. Он и радовался и плакал вместе с ним. Только он знал все мечты и тайны Венса. Только ему он охотно и безбоязненно их доверял.

Вспоминая о родных и друзьях, Венс понял, что ему очень сильно не хватает Лики и Моне. Он любил своих товарищей. Время, проведенное вместе с ними, теперь казалось ему самым счастливым и безнадежно утерянным. Раньше их было трое. И весь снег Англии принадлежал им троим. И было так весело играть в снежки, валяться в сугробах, бегать наперегонки, кататься на льду… Но только втроем. Какой смысл в этом белом праздничном пушистом снеге, какой смысл в самой зиме, если ты остался один?

И по щекам Венса струйками потекли непрошеные слезы…

* * *

Стоя возле высокого стрельчатого окна и глядя сквозь чугунные прутья решетки во двор замка, Джулиан Винтер наблюдал за своим будущим учеником. Невольная улыбка, полная нежности, наградила своим приятным прикосновением его губы, а на волшебные глаза навернулись слезы. Да-да, самые настоящие слезы, которых молодой человек не увидел у себя вот уже несколько веков!

Какой-то глупый мальчишка… Уличный бродяга… Скоморох…

Неужели из-за него?..

Великий Черный колдун плакал…

* * *

Снедаемый собственными нерадостными мыслями и безумной тоской по прошлому, Венс неторопливо брел вдоль высокой завитой ограды замка, тонкой и изящной, созданной исключительно для красоты, но не годившейся для охраны. Чувство безграничного счастья и ребяческой радости покинуло его, не задержавшись надолго. Венс был полностью погружен в себя, и до отцветшего сада ему не было никакого дела. Дико, непривычно было в минуту печали и горя остаться в одиночестве – без Лики, без Моне, даже без дождя! Это новое чувство, так не нравившееся мальчику, погружало его в состояние глубокой безысходности. Но, несмотря на это, все чувства его, как оказалось, были настороже.

В определенный момент Квентин уловил какое-то движение за своей спиной и странный глухой звук, как будто в снег свалился мешок с мукой. Мальчишка резко развернулся и увидел, как с земли, кряхтя, постанывая и потирая все ушибленные в результате падения с высокой оградки места, поднялся какой-то человек. Он был довольно молод и ладно сложен, с четкими, но плохо запоминающимися чертами лица. Одет не бедно, но и не богато, – типичный представитель среднего слоя населения, зажиточный торговец или разбогатевший фермер. Он воровато огляделся по сторонам и заметил мальчишку, не отрывавшего от него пристального изучающего взгляда. Он хотел было кинуться наутек, но Венс опередил его своим воскликом:

– Стой! Я тебя видел!

Молодой человек послушно замер на месте и обернулся. Он попытался улыбнуться, но это вышло у него как-то нервно и натянуто.

– Э-э-э… Мальчик, что ты тут делаешь? – не нашел ничего умнее этого вопроса вторженец.