Тала Тоцка - Мы – драконы

А Ив уже прибежала назад, развернула обертку и сунула ему в руку замусоленный леденец.

– Вот держите, ваше величество, – амир не видел выражения ее лица, но его слабый взор уловил победный блеск глаз маленькой Ивейны. Ему почудилось, что мутное стекло, сквозь которое он смотрел, стало немного чище? – Это мне Эйнар отдал. Отец покупает нам леденцы, Эйнар отдает мне, а в меня сразу два не лезет.

– Наследник Героны добр и щедр, как и подобает будущему королю, – серьезно кивнул Эррегор, беря леденец, заворачивая в обертку и пряча его в карман.

– Нет, ваше величество, я просто сажусь в угол и отказываюсь с ним играть, – простодушно поведала девочка. Судя по хмурой физиономии наследника, девчонка говорила правду, странно, он еще совсем недавно видел вместо лица Эйнара сплошное пятно.

– И что ты там делаешь, в углу? – амир старался казаться серьезным.

– Ем свой леденец, – судя по голосу, Ив поражалась недалекости собственного правителя.

Сардим снова сдавленно хрюкнул, а Сагидар уже хохотал в открытую, за ним подтянулись остальные. В общем смехе тонул возмущенный голос Абидала Верона, который стыдил свою дочку, но ее защитник уже был тут как тут и держал свою маленькую подружку за руку, готовый защищать ее от всего мира.

Пока Сардим осматривал Эйнара, чудная сенора Тона вызвалась полечить амиру спину, если он, конечно, соизволит принять ее помощь. Эррегор не всегда дурак, тут же бегом согласился и, выдворив Алентайну в гостевой дом к старейшинам, улегся прямо на пол посреди комнаты, куда ему настелили ковров и одеял, потому что в доме Веронов не нашлось кровати, которая бы выдержала такого большого дракона.

Сегодня день был хорош во всем. Сардим на ухо рассказал амиру, что лишь только Алентайна в сопровождении старейшин вышла из дома Веронов, откуда-то сверху взвилась белая птица и, одарив ее величество щедрой порцией своего добра, понеслась к лесу. И ни на кого больше не попало! Амира вопила и ругалась, требовала полк арбалетчиков, но один из старейшин мудро заметил, что птичье дерьмо оно к деньгам, так что теперь ее величество станет еще богаче и могущественнее.

Она, кстати, завела с травницей разговор о средстве от женских немощей, но та поджала губы и развела руками, сказав со вздохом, что ничем таким не занимается и в этой области ничем помочь не может. А Эррегор точно знал, что врет, как сивый морав, поскольку старейшины говорили ему, сколько ребятни появилось у них в селении благодаря Тоне Верон. И поделом, нечего чужих детей обижать.

Так хорошо было лежать на пахнущих травами простынях, чувствовать, как мягкие руки втирают в спину такую же пахучую мазь, и если бы не Сардим, обсуждавший с сенорой Тоной состав и действие мази, он точно не сдержался бы и вмял ее в эти самые простыни, до чего ему было тяжело сдерживаться. Хорошо хоть на животе лежал, ни Тона, ни старый друг ничего не заметили.

Эррегор уже засыпал, как те же руки мягко потянули его за плечо, он повернулся на спину, а она начала промывать ему глаза чем-то теплым, а затем на глаза легла повязка, амир уснул и впервые спал крепко, без мучительных сновидений.

Наутро, сняв повязку, он обнаружил, что лежит в облаке неведомого белоснежного пуха, укрывшего его, как одеялом, и, главное, видел, что стекло осталось, но его будто чисто вымыли и вытерли насухо, причем без всякой магии. Поднялся жуткий переполох, словно к нему не зрение вернулось, а наоборот, обе ноги отнялись. Даже Сардим выглядел растерянным и смотрел на Тону совсем другим взглядом, с уважением, смешанным с раскаянием.

Из столицы были срочно вызваны девины и магистры, составы мазей и отваров травницы были подвергнуты мельчайшему разбору, а там, где она собирала свои травы, выставлены кордоны королевских гренадеров. Тона промывала его величеству глаза, и с каждым разом зрение становилось все четче и острее, постепенно пропало стекло, а по Андалурсии понеслась весть, что случилось чудо, и их защитник и повелитель амир Эррегор Болигард прозрел.

– Ты уверен, Рас? – король задумчиво рассматривал лежащие перед ним записи. Рассел проделал огромную работу, и теперь его светлость сам поражался, как это он раньше ничего такого не замечал.

– Посмотрите сами, мой король, – уклончиво ответил тот, поправляя бумаги, – я не могу утверждать, я лишь предполагаю. Мне показалась странной такая закономерность, и я решил проверить. Пока что все сходится.

Его светлость нахмурился. Рассел Северин, новый королевский девин, был на своей должности всего год, но мог дать фору самым заслуженным врачевателям. Его привел себе на замену старый Ингар, Рас попал к нему в услужение без малого пятнадцать лет назад.

Откуда он пришел, где его семья, молодой человек рассказать не мог, поскольку, по утверждению самого Рассела, он потерял память, но Ингар столько повидал таких, беспамятных, на своем веку, что сначала не поверил. Молодой, с телом воина, юноша не казался больным, лишь в темных волосах пролегала широкая полоска седины.

Ингар проверял парня и так, и эдак, и в конце концов, убедившись в его правдивости, взял в дом. Незаметно для себя самого он начал привлекать его к врачевательной деятельности, и, к своему безграничному удивлению, стал замечать, как легко даются парню любые знания, а о практике и говорить нечего, у молодого Рассела Северина явно имелись врожденные способности к ремеслу врачевания. Видать, силен был в мальчишке первородный огонь.

Ингар догадывался, что это и могло послужить причиной событий, по которым Рас – да и не Рас он был вовсе, он и не скрывал – оказался без роду и без памяти, но поскольку никого похожего в Андалурсии пропавшим объявлено не было, Ингар справедливо рассудил: коль уж на родине не оценили дар парня, так пусть и кусают теперь себе локти, а Герона только выиграет от такого приобретения.

Выигрывал, конечно же, очень долго, собственно, сам Ингар, Рассел работал на него, а заслуги присваивал себе старый девин. Но парень был не в претензии, и Ингар с лихвой отблагодарил его, предоставив в пользование самую обширную в королевстве библиотеку и щедро делясь всеми знаниями, которыми обладал сам. Детей у него не было, так что само собой подразумевалось, что преемником, а там и наследником, он назначит Северина.

Сагидар терялся в догадках, как старый пройдоха умудрялся прятать такой талант целых пятнадцать лет и лишь когда собрался на покой, представил его королю, как своего помощника, и рекомендовал на должность королевского девина.

С первых дней новый врачеватель проявил себя с самой лучшей стороны, и спустя несколько месяцев его светлость сам себе дивился, недоумевая, как он мог без него обходиться. Рас заинтересовался травницей Тоной Верон, лично нанес ей несколько визитов, и вот теперь перед королем лежали результаты кропотливой работы пытливого ума девина Северина.