Анатолий Казьмин - Сын Кощея

Вот только вместо того, чтобы растрогаться, вернувшись в родной город, да умилиться от знакомых пейзажей, я сначала находился в недоумении, а потом и вовсе стал наливаться лютой яростью.

– Да что же тут творится, деда?! – почти орал я, пока мы шагали от стен к Холму. – Грязь, мусор! А вон смотри – какие-то обрубки, поленья валяются!

– Бардак, внучек! – зашипел Михалыч, грациозно вступивши в свежую коровью лепёшку.

– Ничего не понимаю… У нас же налажено всё было! И городские службы вполне прилично работали… Неужели за каких-то полторы недели всё могло рухнуть, а, деда? Деда?

А Михалыч не отвечал, очень занят был. Когда я повернулся к нему, он как раз влупил обухом своего топорика по лбу какому-то мужику. Мужик выронил нож и мягко осел в грязь. В грязь! Да у нас тут только в самом начале грязь была, пока не замостили все улицы! Ну, Иван!

– Ты чего это, деда?

– Да я-то и ничего, внучек, – проворчал он, роясь в карманах валявшегося в отключке мужика, – а вот ты рот раззявил и идёшь, возмущаешься, а по сторонам и не глядишь. С ножом он к нам подкрадывался, лиходей. А не густо он наработал-то, – дед, близоруко щурясь, поднёс горсть с медными монетками к глазам. – Лентяй. Давай, Федь, помоги перевернуть, я свяжу его.

– Заказное убийство? Акт политического терроризма, направленного против государственных служащих?

– Да просто бандит, внучек. За наши головы ему, небось, золотом бы насыпали.

– Грабёж?! Да ну, деда, – нерешительно протянул я, – у нас же с подобным давно уже покончили в городе…

– Как бы с нами не покончили, внучек, пока мы до Канцелярии доберёмся.

– Ну, Иван! – опять заорал я.

– Бросьте вы этого разбойника прямо тут, дедушка Михалыч, – предложила Маша. – Ну не нести же его на себе в полицию?

– А и то, – пнул напоследок дед этого бандюгана, а потом повернулся ко мне: – Направо или налево, внучек?

У нас же теперь две лестницы на Холм. С месяц назад ещё и с восточной стороны, где магическая школа, построили.

– Направо, – скомандовал я. – Проследим, как там наши телеги добрались да по Центральной площади прогуляемся.

А в городе было неладно. Пару раз нам попадались спящие явно пьяные мужики и ещё несколько шатались по площади, завывая песни и приставая к прохожим. А ближе к центру во дворе кабака Сократа шла пьяная же драка. И грязь. Плиты, которыми была уложена площадь, покрывал слой мусора. Не знаю, но именно эта грязь меня бесила больше всего.

– Всё, деда, хватит с меня, насмотрелся, – заявил я, когда мы распрощались с возчиками, отправившимися разгружать телеги и, прихватив бесенят, пошли по лестнице на Холм. По грязной лестнице!

А во Дворце тоже было очень неуютно. Даже не знаю, как объяснить… Пыли и мусора не было, вроде всё как всегда, но… Придворные, монстрики, бесы, люди и даже скелеты, проскакивали мимо нас, вжимаясь в стены, передвигаясь чуть ли не на цыпочках, не разговаривая и опустив головы.

– Ничего не понимаю, деда, – вздохнул я, когда мы свернули в коридор, в котором располагалась Канцелярия.

– А я вот начинаю понимать, – промолвил Михалыч и толкнул нашу дверь.

– Ура, – выдохнул я и рванул… Угадайте куда? Правильно – на диванчик. – О-о-о… Красота… Наконец-то мы дома!

– А ты всё валяешься, Федька? – в Канцелярию зашёл Кощей, остановился и махнул рукой кому-то в коридоре: – Давайте заносите.

Десяток скелетов с шумом и клацаньем стали затаскивать к нам большой стол.

– Подарок, – пояснил царь-батюшка. – От меня, любимого.

– Спасибо, Ваше Величество, – я с неохотой поднялся. – Классный стол. Большой, крепкий.

– Ну а то, – согласился Кощей. – Лично столярному цеху заявку подавал. Ну, всё? Работайте тогда, – и он быстрым шагам покинул Канцелярию.

– Работаем, – пробормотал я, вновь укладываясь на диван.

– А и ничего вроде, – дед попинал ножку стола, а потом провёл ладонью по столешнице. – Сойдёт. Чайку, внучек?

– Чайку, деда, – согласился я и взялся за булавку-говорушку. – Гюнтер? Зайди к нам на кружечку чая со сгущёнкой.

– Тишка, Гришка! – тут же среагировал дед. – Марш рысью к Иван Палычу за сгущёнкой! Да печива какого-нить прихватите, понятно? Да смотрите мне, чтобы вежливо да с поклонами к Иван Палычу обращались! И никуда больше не сворачивайте, проказники, а то ухи надеру, ясно?!

– Пойду голову помою, – заявила Маша. – Вы же пока без меня справитесь, Теодор?

– Без проблем, Машуль, конечно иди.

– Сидора позвать, внучек? – предложил Михалыч. – Ивана?

– Позже, – покачал я головой. – Вот выясним у Гюнтера обстановку, тогда и за них возьмусь.

– Присаживайся, – махнул я, вошедшему к нам Гюнтеру. – Не стесняйся. Налегай на сгущёнку. Можешь даже целую ложку в кружку положить. А, ладно, гулять, так гулять – две ложки!

– Теодор, – Маша вышла из своей комнаты в халате, с полотенцем на руке и флакончиками и баночками в ладонях, – я в ванной, если что.

– Для «если что», у меня Варя есть, – хмыкнул я.

– Фи, – донеслось уже из коридора.

– Гюнтер, сходишь, потрёшь Маше спинку? – предложил я, устраиваясь за столом напротив него.

– Фи, – повторил он Машину грубость.

– Ладно. Пока я буду сгущёнку тестировать, расскажи, что у нас во Дворце хорошо. Плохое я уже видел.

– Не перестаю удивляться вашей Канцелярии, Фёдор Васильевич, – покачал он головой. – Казалось бы, незначительное структурное подразделение, да и сотрудники этого подразделения особым рвением к работе никогда не отличались, но стоило вам на короткое время покинуть нас, как все производственные процессы рухнули. Разумеется, тут свою роль и Его Величество сыграл, но всё же…

– Угу, мы такие. А конкретней про производственные процессы?

– Легче сказать, где у нас всё в порядке, – Гюнтер принялся бултыхать ложкой в кружке. – Медчасть и отдел кадров продолжили работать штатно. Министерство образования нареканий не вызвало, несмотря на отсутствие нашей уважаемой тётушки Ягуты.

– Всё?

– Кухню, пожалуй, можно отнести в разряд образцовых подразделений. Некие несознательные элементы из столярного цеха решили наведаться в царство Ивана Павловича и пояснить, как правильно надо готовить еду…

– Идиоты, – вставил дед.

– Не могу не согласиться, дедушка Михалыч, – обратил на него взор дворецкий. – Однако девочки Ивана Павловича к советам этих доброжелателей не прислушались и пояснили им, что они работают по установленным правилам и менять их не собираются. А потом даже отнесли этих… да, дедушка Михалыч, вы правы – идиотов. Отнесли их в медпункт.

– А остальные? – спросил я.

– Пожалуй, к господину Виторамусу тоже нет никаких претензий и на этом всё. Остальные подразделения, увы, поддались общему настрою.