Екатерина Романова - Драконий василек. Дилогия

– Подождут. Никуда не денутся.

Шестой удар. Что же делать? Что мне делать?

– А вдруг разлетятся?

– Прилетят обратно, – на меня посмотрели очень-очень внимательно, я бы даже сказала пристально.

Восьмой удар. Пресветлый василек, ну за что?

Девятый удар.

Резко дернула ручку и выскочила из кареты прямо на ходу. Благо Бартон ехал неспешно, и я ударилась не очень сильно.

– Анотариэль! – грозный рык за спиной.

Но я рванула с места и понеслась вперед. Шмыгнула за угол, принялась петлять. За годы жизни в особняке графа Братстона я научилась двум вещам: быстро бегать и хорошо прятаться.

С двенадцатым ударом часов, с очередным яростным стуком сердца, я увидела скользнувшую в небе огромную лилово-фиолетовую тень, а затем мир рассыпался множеством золотых искорок и закружился в стремительном магическом вихре перемещения.

– Великолепно! – раздалось ехидное замечание графа Братстона, вольготно развалившегося на кровати в чем матушка родила. А родила она его, весьма некстати, в неглиже.

Ждал. Как и всегда. Тщетно надеялся неизвестно на что.

Я резко развернулась, нашептывая заклинание щита.

– Ipsitum! – воскликнул он.

Что-то звякнуло и мой щит опал на мягкий синий ковер видимыми лишь мне магическими плетениями. Тот самый момент, тот самый день…

– Borhes de sha! Astaros di omnium!

Прошептала, пока граф лениво поднимался с кровати, полагая, что теперь получит доступ к моему телу. Повернулась, наблюдая за происходящим сквозь заметно мерцающую золотистую пленку нового щита. Буквально вчера госпожа Венера научила меня этому заклинанию. В отличие от предыдущего, этот рассчитан не только на людей и нежить. Он на всех рассчитан. Как бетонная стена, которая не разбирает, кто к ней подошел. Не пускает и все. Заклинание тратит гораздо больше сил, и за ночь я окончательно вымотаюсь, но, хотя бы избегу приставаний его сиятельства.

– Подготовилась, значит, – он швырнул на пол цепочку с белым камнем.

Должно быть, выучил мое заклинание и заказал у колдунов артефакт противодействия. Уже второй раз он так делает. Нужно, видимо, шептать тише. Вот только сила ведьмы – в слове. Чем громче и уверенней слово, тем эффективнее действие. Визуализация здесь не поможет, проговаривание про себя – тоже. Это колдуны могут такое, но не ведьмы.

– Не я одна, – сняла с плеч камзол владыки драконов и положила на кровать, аметист спрятала под подушку и, сбросив туфельки, улеглась в одежде прямо поверх одеяла.

Увы, моя кошелка с изумрудом и личными вещами осталась в карете. А ведь там мошна со всеми деньгами. Вряд ли владыка решит отнести ее в свою сокровищницу – сумма-то смехотворная, да и сама мошна уже с латкой на донышке, но все равно как-то неприятно.

Бросила взгляд на его сиятельство. Граф Братстон – высокий, даже я бы сказала симпатичный мужчина с голубыми глазами и длинными волосами цвета зрелой пшеницы. Ему сорок пять, хотя в силу проклятия выглядит уже на шестьдесят, холост, лишен души, точнее, значимой ее части и привязан к Астории сильнейшей магией. Прокляла его темная эльфийка, за дело, видимо. Абы за что таким страшным способом не наказывают… Я же по доброте душевной, попалась на удочку графа, когда сама нуждалась в помощи. И теперь все так неправильно и сложно, что оказываясь каждую полночь в этой ненавистной спальне, я просто сворачиваюсь калачиком на своей кровати, не снимая одежды, а с первыми лучами солнца, как только становится можно, вскакиваю и со всех ног бегу прочь из ненавистного особняка. Уже там, в аптекарской лавке госпожи Венеры, точнее, на втором этаже – в ее жилище – я принимаю душ и урываю полтора-два часа настоящего сна, после чего помогаю немного по хозяйству и бегу к пекарю Лорису. Так начинается мой день. Моя жизнь. Точнее, светлая ее сторона. А здесь и сейчас нужно потерпеть. Самое главное – я в безопасности. С момента инициации я в безопасности.

– Ухажера себе, значит, нашла, – донеслось сверху. Оттуда, с линии щита, надежно укрывающего меня от графа.

Я молчала. Это недолго продлится. Нужно потерпеть. Ему быстро надоест сотрясать воздух и стучаться в закрытые двери, и он вернется в свою постель. Даже не понимаю, на что надеется, продолжая вести себя так? Можно сколько угодно биться головой о стенку, в дверь на от этого не превратится.

– Я ведь отыщу его. Отыщу и на тот свет отправлю.

Не сдержала смешок. Хотела бы я посмотреть на лицо его сиятельства, когда он попытается владыку драконов на тот свет отправить! Зрелище получилось бы то еще!

– Весело тебе? Что, из лордов? Сразу вижу, из лордов. Вещица дорогая. Но не забывай, где бы ты ни была днем, с кем бы ты ни была, каждую ночь ты будешь возвращаться сюда! Ко мне! Потому что ты, Анотариэль, неблагодарная чернавка, никому ненужная сиротка, целиком и полностью зависишь от меня!

Отчасти граф прав. Поначалу действительно так оно и было. Он дал мне работу, крышу над головой и даже немного в долг, чтобы я могла приобрести самое необходимое. Жаль, что тогда я не понимала, какую ошибку совершила! Если бы сразу согласилась на предложение госпожи Венеры принять дар, не оказалась бы в такой ситуации. Но семнадцатилетняя девочка при слове «ведьма» как и другие, испуганно отшатнулась и, слушая через слово, бледнела все сильнее. Убежала тогда, полагая, что и без дара справлюсь, зато живой останусь.

Вернулась к ней только через два месяца, познав гнев природы за отказ пройти инициацию: граф Братстон, ведьминская лихорадка… Госпожа Венера помогла со вторым, но оказалась бессильна помочь с первым. Снять проклятие с графа может, как мы думаем, лишь ведьма ковена Сотхо – они специализируются на проклятиях. И то не любая, а ведьма первого круга. Да только где найдешь такую? Если и найдешь, то уговорить помочь Борхес – нереально! Они ненавидят нас испокон веков.

– И меня ты должна полюбить, слышишь? Меня! – крикнул он, запустив в стену чем-то тяжелым.

Я даже не вздрогнула и глаз не открыла – привыкла. Меня надежно защищает щит, а остальное неважно. Шесть часов и я свободна. А граф, он от бессилия беснуется.

– Молчишь, значит. Запру, Анотариэль, в подземелье запру!

– Тогда никогда, слышите, никогда и никто с вас проклятье не снимет! – не удержалась от ответа.

– Думаешь, кроме тебя нет девушек, светлых душой?

– Думаю, вы настолько опустили себя в глазах общества, что ни одна девушка, какой бы ни была ее душа, в ваш дом добровольно не войдет! И вы это сделали. Вы сами. Я могла бы вас полюбить. Правда могла бы. Но вы все делаете, чтобы вас ненавидели!

– Неблагодарная! Я даю тебе кров!

– Буду рада его лишиться! – скрестила руки на груди и повернулась на другой бок.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной! Ты никто и звать тебя никак!