Сергей Панченко - Жорж-иномирец 2

Веня цикнул, но полез в машину.

– Сказочник, ты Жорж, ох и сказочник.

Мне было недосуг разубеждать его. Я вернулся к дому Ляли. Осторожно приоткрыл дверь и зашел в дом. Обстановку дома я помнил хорошо.

– Ляля, я здесь. – Произнес я негромко.

Кошка бесшумно спустилась по лестнице.

– Мои в спальне сидят, боятся всего. Считают, что в меня поселился демон, а ты один из них.

– Думаю, терять время на объяснения не стоит. Надо убираться отсюда в спокойный мир и попытаться вспомнить, куда ты отправила отца.

– Ох, я так и не научилась управлять своими эмоциями. Пойду, предупрежу их, что отправилась на поиски отца.

– Давай. Только недолго. Мои спутники, черт бы их забрал, сейчас придут в себя и начнут орать.

– Хорошо.

Ляля вспорхнула по лестнице вверх. Спустя несколько секунд раздались приглушенные голоса. Кажется, Ляля снова повышала голос. Только бы она не выбросила еще кого-нибудь из своей семьи.

– У тебя всё всегда не как у людей! – Крикнула вдогонку спускающейся вниз дочери мама-кошка.

– Ваше воспитание. – Огрызнулась Ляля. – Пойдем, Жорж. Они совсем не хотят ко мне прислушиваться.

– До свидания! – Я помахал матери Ляли.

Мой жест напугал ее. Она дернулась, будто я не махнул рукой, а бросил что-то в ее направлении.

– Надеюсь, больше никогда не увижу вас. – Прошипела мать по-кошачьи.

– Мама! – С истерикой в голосе выкрикнула Ляля.

Мы вышли из дома. Ляля шумно дышала, и я знал, что в этот момент лучше ее не трогать.

– На машине поедем, садись на переднее сиденье. – Я показал ей на пассажирскую дверку. Ляля помучилась с ручкой, но быстро разобралась, открыла дверь и села на сиденье. Осмотрела салон, приборку, моргающую разноцветными лампами. Эта машина не в пример была современнее отцовской рухляди.

– Красиво. Куда едем?

– За папой.

Заинтригованный женским голосом, из окошка показалось лицо Вени. Он не видел Лялю, потому что окошко было небольшим.

– Здрасти. – Произнес он так, будто был уверен, что женщина ему точно понравится, или уже понравилась. Хотя, можно было предположить, что ему нравились все женщины.

– Привет. – Ляля отстранилась от спинки сиденья, чтобы увидеть Веню.

Забавно было наблюдать за реакцией озабоченного врача. Вначале он замер, как истукан, смотрел на Лялю, как кролик на удава, потом отмяк и кое-как пришел в себя.

– Вениамин. – Произнес он с придыханием.

– Это имя или заклинание? – Переспросила Ляля. Ее рассмешила реакция парня.

Веня громко сглотнул.

– Имя.

– Для тебя, меня зовут Ляля.

– Ляля. Вам идет. Вы кто, кошка?

Ляля закатила глаза под лоб, что означало, что ей надоело уже это выяснение своего происхождения.

– А ты, обезьяна?

– Что?

– Веня, иди, полежи. Мне кажется, у тебя восстанавливается только сперма, но не кровь. Бледный, а глаза горят, еще скончаешься от перевозбуждения. – Я закрыл ширмой окошко. – Поехали.

Снова в тот же мир, где собирались встретиться, И снова Антош нас не ждал.

– Ничего не понимаю, куда этот змей подался? Один что ли решил в Транзабар попасть?

– Жорж, давай, папу вернем, а потом Антоша будем искать. Он взрослый, ничего ему не будет.

– Ты про кого. Антоша или папу?

– Антоша, конечно. Мой папа, как котенок в незнакомых обстоятельствах.

– Хорошо. Чего ты там думала, когда ругалась?

– Многое, в основном о том, как тяжело поверить в правду. О том, что я выгляжу, как дура, и все думают, что я тронулась рассудком, а у меня все клокочет от этого.

– Этого мало. Вспомни, какие ассоциации у тебя возникали при этом. Вода, ветер, пекло, другие стихии. Что у тебя мелькало перед глазами.

– Мелькало? – Ляля задумалась. – Я хотела видеть отца у себя на похоронах, чтобы они случились именно из-за того, что он не верил мне. Я видела, как он оказался со мной в другом мире, где я погибла у него на глазах, чтобы он знал, что нельзя не верить собственной дочери.

– Ты вообще что ли? – Я уставился на кошку возмущенным взглядом. – Разве так можно с родным отцом поступать?

– Я же не знала, что у меня остался этот дар. Я сама думала, что все пережила у себя в голове.

– Это же глупо, вызывать жалость к себе.

– Это называется клиническая депрессия. – Раздался из салона голос Вени.

– Заткнись! А то и тебя сейчас отправим одного куда-нибудь подальше. – Крикнул я.

– Я просто хотела быть услышанной.

– Ладно, не буду на тебя давить. Выталкивай меня на свои похороны.

– А я смогу? Мне нужен импульс.

– Импульс. – Я полез к кошке с поцелуем.

Раньше это срабатывало безотказно. В этот раз отработанный прием не сработал. Кажется, Ляле даже понравилось. Импульс случился у меня.

– Блин. – Я засмущался. – Я думал, сработает.

– Я соскучилась. – Ляля опустила взгляд.

Мы оба повели себя, как дети, совершившие что-то такое «взрослое» в первый раз, испытав при этом чувство неловкости. Виной тому, в первую очередь, была радость встречи, а во вторую, конечно же, тлеющая в нас искра чувств, разжигать которую нам обоим казалось не самой лучшей идеей.

– Может вам вколоть чего-нибудь для воображения? – Спросил в окошко Петр.

Он будто спросил это для предлога, чтобы разглядеть Лялю. Кошка развернулась к нему лицом. Петр невольно отшатнулся.

– Ух, необычно как? Я как-будто уже сам принял что-то для воображения.

– Нехорошо подсматривать. – Коша изобразила на лице ухмылку, показав свои большие белые клыки.

– Я не подсматривал. – Оправдался Петр, завороженный хищной ухмылкой Ляли. – Я нечаянно подслушал.

– Спасибо. – Поблагодарил я врача. – Сами разберемся, откуда черпать воображение. Отдыхайте, восстанавливайте объем крови, а то сами на вампиров похожи.

– Ага. – Петр исчез.

Из салона послышался шум и голос Бориса.

– Я слышал женский голос.

– Подруга Жоржа. Кошка. – Ответил ему Веня.

– Тише ты, услышат. – Оборвал его громким шепотом Петр.

Ляля покачала головой.

– Прости меня за этот обезьянник. Они случайно оказались со мной, и с тех пор я не могу от них отвязаться. Я не могу вернуться с ними в свой мир. Что-то не пускает, как специально.

– Вот почему нас не вернули назад. – Кошка задумалась, и через секунду ее глаза озарились блеском. – Мой отец! Мы не сможем вернуть его, даже если найдем. – Ее ушки безвольно опустились. В глазах замерла влага. – Что я натворила.

– Что сделала того не изменить. Просто у вас в семье будет два прецедента.

– Это если он доберется. А если, нет? Один недоделанный прецедент, который может в сердцах запулить в другой мир кого угодно?

– Ну, ты такая, неудачница по жизни, из-за который страдают все вокруг. – Мне пришла на ум прекрасная идея. – Тебе и дар был дан такой, чтобы усилить это чувство. Неудачливость и мстительная злоба, за то, что есть люди, которые видят в тебе это. Черный злобный комок шерсти, который не способен сделать ничего полезного.