Ксения Баштовая - Повесть эльфийских лет

Надо сказать, организм требовал своего, и лорд Фелзен, так и не дождавшись Стоуна, встал и медленно направился совершать утренние процедуры.

До умывальника Эрмас так и не добрался. Взгляд упал на конверт, одиноко лежащий на столе и придавленный на углу тяжелой шкатулкой. Эльф тотчас схватил его, сломал сургучную печать и вчитался в строки…

«Многоуважаемый господин Фелзен!

Спешу заверить, что общение с вами надолго мне запомнилось. Надеюсь, что и вы можете похвастаться тем же.

Хотелось бы также сказать: небольшой конверт, лежащий в этом письме, адресован моей не менее многоуважаемой кузине. Может, после него она перестанет устраивать эти бессмысленные посольства?

И еще одно. Я полагаю, вам больше нет смысла возвращаться на материк. Возможно, вы уже увидели, что на вашей руке отсутствует ваш родовой перстень? Спешу сообщить: в ночь, когда ваш корабль вошел в порт, в столичном университете обнаружили труп ректора. Как думаете, городская стража очень обрадуется, обнаружив на месте преступления ваше кольцо?..»

Строчки запрыгали перед глазами, и читать дальше эльф уже не смог.

– Бастард! – сдавленно пробормотал он. – Проклятый мальчишка!

…Впрочем, идея с кольцом принадлежала отнюдь не Савишу. Ее высказала Ружа. И в тот момент, когда это произошло, орчанка осознала: только что она перешагнула тонкую грань между жизнью и смертью, но пути назад уже нет.

– Господа, прошу прощения за то, что вмешиваюсь, но я невольно подслушала ваш разговор. Думаю, я знаю, как вам помочь.

– И чем же вы хотите нам помочь? – меланхолично поинтересовался Тильм, поглаживая кончиками пальцев рукоять кинжала. Если Дашен еще мог рассказать, кто такие Ашсьены, то жизнь этой орчанки не стоила и медной монеты.

– У этого… Фелзена есть приметное кольцо, булавка, орден, что угодно?

Тильм фыркнул – идея оказалась какой-то чушью. А перед глазами Савиша вдруг как наяву встало уже знакомое кольцо с янтарем. Во рту внезапно пересохло.

– Предположим, – прохрипел он. – И что?

– В городе все только и говорят, что о смерти в университете. Если это кольцо или булавку обнаружат на месте преступления, вряд ли он после этого сможет вам угрожать.

– Хорошая идея. – Савиш был потрясен.

Но Тильм был настроен более скептически:

– Проблема в том, что, если вдруг обнаружится заказчик, духа с два мы что-нибудь повесим на Фелзена.

– Заказчик не обнаружится, – глухо обронил от своего стола Мираш Дашен. – Он сам себя заказал.

Теперь на него уставились три пары глаз.

– Это как? – поразилась Ружа.

Подручный змеехвостых пожал плечами:

– Я не в курсе, как он вышел на нагов, но, насколько мне известно, этот гном с какого-то перепугу возомнил себя вампиром. Принес Ашсьенам кучу денег и потребовал его убить. Те не захотели марать руки и сбагрили его мне. Еле осиновый кол нашел.

Тильм задумчиво потарабанил пальцами по столу и радостно улыбнулся:

– Что ж, в таком случае идею с кольцом надо хорошенько обдумать!

Разговор затянулся до самого рассвета. А утром Ружу отослали подальше, заявив, что прекрасно обойдутся без нее. И не сказать, что орчанка была сильно расстроена: дома ее ждал сын, которого она не видела уже Скхрон знает сколько. Так что женщина поспешила к мальчику, совершенно позабыв про каких-то там эльфов.

…Но это было еще позавчера, а сейчас лорд Фелзен сидел, гневно сжимая в руке письмо и пытаясь привести мысли в порядок.

Не получалось.

Окончательно сдавшись, посланник устало махнул рукой и теперь уж направился прямо к умывальнику, висевшему за небольшой шторкой. Стоило смыть остатки сна.

Плеснув в лицо водой, эльф поднял голову, высматривая полотенце, и замер с открытым ртом, увидев свое отражение в косо висящем на стене осколке зеркала. Из глубины стекла на него уставился смуглый эльф с волосами насыщенно-золотого цвета. По каюте разнесся горестный вопль.

…А за множество миль от корабля, в столичной лаборатории, Кессий Кроссарт, сидя за рабочим столом, покосился на браслет из поганок, замигавший всеми цветами радуги. Тренти радостно хихикнул: проклятие окончательно вступило в силу.

Даже находясь на жертвенном камне, Мартиан Дерентел ругался как сапожник. Он припомнил своему напарнику все: и как тот, отправляясь в поход, забыл взять карту, из-за чего пришлось возвращаться, и как на перекрестке у Ночной Икотницы он упрямо повернул налево, вместо того чтобы пойти прямо, и как сейчас, в Тангерских джунглях, когда Мартиан просто-напросто попросил узнать кратчайшую дорогу до ближайшего селения, вывел двоих наемников прямиком к засаде.

В первое время Иоганер Румиел огрызался. Рассказывал, что карту должен был взять сам Мартиан, упрямо твердил, что поворот налево вернее вывел бы к Громову мосту, и даже уверял, что виноват вовсе не он, а проводник-гоблин.

Конечно, в его словах имелась толика правды. Карту пришлось забирать из дома Мартиана. До Громова моста левая дорога была чуть покороче (однако и поопаснее), а если бы напарник Иоганера не вел себя столь заносчиво в той маленькой деревушке, проводник, глядишь, и провел был правильным путем… И вообще! Только идиот, натолкнувшись в Тангерских джунглях на толпу дикарей-гоблинов, вооруженных копьями с каменными наконечниками, может улыбнуться им во весь рот и жизнерадостно спросить:

– Парни, вы не проведете нас к храму Тхей-Пер? Там статуэтка еще такая ониксовая есть: гоблинша с посохом. А мы вам бусы дадим…

Позже, когда их, связанных по рукам и ногам, волокли по Тангерским джунглям, ругался как раз-таки Иоганер. Мартиан же оправдывался, дескать, он надеялся на эффект неожиданности. Мол, гоблины удивятся и радостно покажут дорогу. Но не повезло.

А вот когда обоих мужчин притащили в это самое ближайшее селение и раскрашенный цветной глиной морщинистый гоблин торжественно объявил, что завтра на рассвете, когда прибудет жрец, чужаков принесут в жертву богам, ругаться начал уже Мартиан. И практически не замолкал до утра.

И вот сейчас, будучи привязанным к жертвеннику, он в очередной раз припомнил напарнику все его грехи за последние пять лет. Даже те, что, пожалуй, уже давно должны были быть забыты.

Нет, конечно, наемники пытались освободиться, но, во-первых, у обоих троллей отобрали все оружие, а во-вторых, чертовы гоблины сплели настолько хорошие веревки, что разорвать их или перетереть было просто невозможно.

Камень немилосердно впивался в спину. Дико хотелось пить. А проклятый Мартиан все не замолкал. Иоганер поморщился и жалобно спросил:

– Ты заткнешься или нет?

– Я и на том свете буду ругаться! – неожиданно жизнерадостно пообещал ему напарник.