Надежда Первухина - Все ведьмы делают это! (Другая редакция)

– Что угодно госпоже?

– Ну как вы тут, у драконов, устроились, Тамахоси? – тихонько спрашиваю я.

– Спасибо, все отлично, – улыбается бывшая зэчка.

– Вас никто не обижает? Ненужных вопросов не задает?

– Нет. Спасибо тебе, Вика. Ты нас спасла.

– Да ладно. С наступающим тебя, Тамарочка!

– И тебя! Пойду за шампанским и саке!

– Вика, – интересуется Баронет. – Это все сюрпризы на сегодня?

– Как же так?! А мы?

В зал вошли, держась за руки-проволочки, две непонятные фигуры, состоявшие, казалось, из огромного количества газетной и папиросной бумаги. Я вгляделась…

– Букс!!!

– Он самый, леди! – элегантно раскланялся макулатурный. – А это – моя жена. Ее зовут Букки.

– Каким ветром вас занесло в наши-то края?!

– У нас медовый месяц, – смущенно объясняет Букки. – Мы проводим его в главном депозитарии Российской государственной библиотеки. Это просто сказка!

– Выпьем за здоровье молодых! – кричит Баронет и осушает до дна бокал. – От себя лично я хочу преподнести им подарок: постоянное право посещения библиотеки Конгресса США.

– О! Это чудо! – шелестят ладошками макулатурные.

– Если б сейчас собственными глазами не увидел, ни за что не поверил бы в их существование, – шепчет мне Авдей.

– Ты многого еще не видел…

– Знаешь, Вика, главное, что я увидел тебя…

– Напиши об этом роман.

– Не стану.

– Почему?

– Потому что хочу заниматься воспитанием сына.

– Какого сына?

– Которого ты мне родишь. Если ты, конечно, не против.

Я смеюсь:

– Нет! Я только «за»!

– Внимание! – перекрывает общий шум голос Баронета. – Внимание! Всем наполнить бокалы! Передаю сигналы точного времени!..

Бом-м!

… Далеко-далеко, в глуши, где прячутся духи-тэнгу, больше этих духов не стало, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Черная колдунья, творящая чары, чтобы сжить со света богатую соперницу, опрокинула себе на платье котел с кипящими саламандрами, после чего угодила в больницу, разучилась колдовать, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Нецивилизованный вампир-маньяк уже догнал свою жертву – студентку библиотечного техникума, но на него кто-то с балкона выплеснул чесночные помои. Студентка спаслась, вампир уполз в склеп – скулить и зализывать раны, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Сутенер, колотивший проститутку за то, что она отказывается идти на панель, вдруг вспомнил о своей малолетней сестре, заплакал и решил торговать помидорами, а не женщинами, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Киллер, уже взявший на прицел заказанного клиента, неожиданно был укушен котенком, которого он придавил коленом. Он отшвырнул котенка, выругался, но клиент уже ушел, и киллеру захотелось окончательно плюнуть на свою собачью работу, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Котенок, которого отшвырнул киллер, плакал, сидя у ржавого контейнера с мусором. В контейнере рылся замурзанный пацаненок, и когда нашел там кем-то выброшенный пакет с молоком, то поел сам и накормил котенка, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Богатая, но бездетная семейная пара, проходя мимо, увидела и замурзанного пацана и котенка, немедленно вызвала такси и отвезла двух бродяжек жить на своей роскошной вилле. И жили они все вместе долго и счастливо, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Критик Андрианов, сочиняющий очередную разгромную статью, порочащую творчество молодого талантливого фантаста, вдруг расколотил свой компьютер, купил билет до Оптиной пустыни, сделался там послушником, забросив литературоведение, и окружающие люди вздохнули спокойно.

Бом-м!

…В одной из многочисленных женских колоний вместо тухлой селедки на ужин неожиданно дали пироги с капустой, сыр, сметану, домашний творог, а также разрешили ежедневные свидания, и окружающие люди почему-то вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Отец, самозабвенно поровший сына за очередную двойку в дневнике, вдруг отбросил ремень, сказал: «Прости меня, сынок», – и решил сыну задачи по математике в объеме всего учебника, и окружающие педагоги вздохнули спокойно.

Бом-м!

…Мать, вцепившаяся в волосы своей пятнадцатилетней дочери с криком: «Иди, купи мне водки!» – почувствовала острую боль в сердце. В больнице ей поставили диагноз: инсульт, и мать с тех пор не брала ни капли в рот, а дочке целовала руки за то, что та выносит за нею судно, и окружающие люди вздохнули спокойно.

БОМ-М!

…Жена и муж, между которыми черной кошкой пробежала измена, избегавшие прямо и честно смотреть друг на друга, затаившие обиду и стыд, вдруг заплакали и принялись целоваться, прощая друг другу все обиды…

И окружающие люди вздохнули спокойно.

– С НОВЫМ ГОДОМ!

Сдвинутые в едином радостном порыве бокалы прозвенели, как колокола. Я плакала и сияла одновременно.

– Вика, милая, почему ты плачешь?

– Потому что чудеса бывают.

– Конечно, бывают. Ты ведьма и вдруг таких простых истин не знаешь…

– Иногда что-то приятно узнать заново. Ты меня любишь?

– Да. А ты меня?

– Еще как!

Я закружилась по комнате под потолком, подхватила детей, и они взлетели вместе со мной.

– Ура! – кричали девчонки. – Новый год!

…Когда мы налетались, я вернулась к Авдею:

– Налей мне еще шампанского.

– Ты начнешь бузить.

– Конечно. Я же ведьма. А все ведьмы делают это.

Авдей пристально посмотрел на меня благородно-нефритовым взором:

– Что именно это?

Я обняла его и сказала:

– Контрольное тестирование. Догадайся с первой попытки.

…За окнами Дворца драконов взлетел и рассыпался тысячью звезд новогодний фейерверк.

191-й километр разъезда Елдышовка – Серюково затерян в глухих лесах и известен разве что завзятым грибникам и ягодникам. Поезда, даже пригородного сообщения, останавливаются здесь крайне редко, а если и стоят, то не больше минуты. Да и что им тормозить возле полуосыпавшейся асфальтовой платформы, единственным украшением которой является ржавая вывеска, прикрепленная к погнутому временем фонарному столбу без фонаря…

По обе стороны рельсового полотна сразу, плотной стеной начинается смешанный лес. Ближе к дороге, а значит, к свету и свободе тянутся березы, белыми своими коленками утонувшие в кустах волчьего лыка, шиповника и бузины, но, если шагнуть глубже в лес, покажется он мрачным, темным и неприветливым, как дед-бобыль. Поэтому редко кто отваживается торить тропу под сумрачные своды разлапистых елей и матерых лип с корой, похожей на камень…

Впрочем, одна, едва заметная тропа от платформы в лес все-таки тянется. И если кто любопытства ради пойдет по ней, поминутно спотыкаясь о вывороченные из земли корни да полусгнившие пеньки, то примерно через четверть часа пути выйдет он к окруженной со всех сторон лесом поляне, на которой стоит крепкая и ладная изба.