Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох

Но Лютый вовсе не собирался сдавать своих позиций. Он сам не понимал, зачем ему понадобилось изображать из себя добычу. В стае зверь всегда доминировал и никогда не позволял никому из членов даже помыслить, что может быть иначе. Оборотни четко делили зверей на две категории: хищники и добыча. Хищников следовало оценить по степени опасности, понять, дружить с ними или враждовать, или просто избегать случайных встреч. Добыча — она добыча и есть. Ее следовало загнать, убить и съесть. В моменты особенного сытого великодушия можно, конечно, позволить полакомиться остатками самкам с детенышами. Но это уже на усмотрение вожака. Опасаясь, что ведьма выскользнет и просто уйдет, оставив зверя свободным, но одиноким, Лютый сделал то, что ни разу не пришло в его лобастую голову за всю его жизнь: начал перекидываться, чем вверг Светлолику в ступор. По роду своей деятельности ведьма не могла похвастаться особой чувствительностью, но вид вервольфа, в муках меняющего свой облик, шокирует кого угодно.

Зверь изогнулся в агонии превращения, под шкурой с влажным чпоканьем ходили кости, вонзившиеся в землю когти стали уменьшаться, втягиваясь в почти человеческие пальцы. Лика взвизгнула, вывернулась из крепких объятий, но далеко не убежала, упала в ближайших кустах, согнувшись в рвотных позывах.

Валсидал почувствовал нестерпимый приступ дурноты. Некоторое время он стоял, обнявшись с шершавым стволом дерева, отчаянно борясь с неожиданно накатившей реакцией обратного пищеварения, и пытался припомнить, что же могло вызвать подобный эффект. Не обнаружив ничего особенного, загрустил. Последним донором была неудавшаяся упырица, которая вместо того, чтобы помогать своему создателю охотиться, холить его и лелеять, бродит неизвестно где и пугает местное население лопатой, которую он, между прочим, стащил из села с риском для жизни. Масштаб черной неблагодарности потряс вампира до глубины души. Однако надо было убираться отсюда подобру-поздорову, пока селяне, обозленные восставшей из могилы ведьмой, не отправились на поиски шутника, которому пришла в голову светлая мысль сначала умертвить девушку, а затем поднять ее из гроба. Что-то в глубине души вампира подсказывало, что местные при встрече вряд ли поднесут ему символический ключ от деревни вкупе с расшитой золотом бархатной подушечкой и уж точно не вручат букет цветов, перевязанных атласной лентой. Скорее всего, это будет радостная встреча нежити с вооруженными деревянными кольями людьми, а ее не вернувший былую форму вампир явно не переживет.

Валсидал судорожно сглотнул, вспоминая неблагодарную девицу. Уходить в одиночку было не с руки. Куда бы он ни пошел, придется питаться исключительно подножным кормом, а зверье передвигается гораздо быстрее человека. Да еще по следу наверняка пустят кого-то из охотников на нежить. Неожиданно он ощутил себя в хрупком девичьем теле. И без того измученный организм содрогался в мучительных рвотных спазмах. Рядом в неловких попытках утешить суетился какой-то подозрительный мужик, одетый только в подозрительные белые хлопья непонятного происхождения. Лицо любителя погулять по лесу без одежды могло перепугать до мокрых штанов не только слабонервных, но и людей покрепче. И действительно, необычно вытянутые вперед лицевые кости наводили мысль скорее о звериной морде, чем о человеческом лице. Наличие выступающих клыков только усиливало впечатление.

Доверчивость девушки поразила вампира до глубины души. Что бы ни происходило в лесной чаще между обнаженным субъектом и неудавшейся упырицей, это не было похоже на встречу хищника и жертвы. Нормальные женщины, завидев подобного монстра ночью в лесу, улепетывают со всех ног, оглашая окрестности истошным визгом. А эта ничего, прислонилась к деревцу, и все. Видимо, инстинкт самосохранения у местной ведьмы оставлял желать лучшего.

Валсидал потрясенно уставился на звездное небо Безымянного леса. Оказалось, он упал на землю и совершенно не помнил, как это произошло. Откуда-то из кустов вылез небольшой зверь, размером с обычную дворовую собачонку, только гораздо клыкастее, и осторожно куснул вампира за безвольно лежащую кисть. Зверь был голоден и надеялся, что найденное существо мертво, а значит, удастся набить тощее брюхо раньше, чем о нежданной поживе узнают более грозные обитатели лесной чащи. Вампир скосил на мелкого хищника взгляд своих медовых глаз. Вставать было лень, но и терпеть чьи-то наглые посягательства на свой довольно потрепанный, но тем не менее нежно любимый организм он не собирался. Худая кисть с острыми ногтями лениво мазнула зарвавшегося хищника по морде. Последний, жалобно взвизгнув, отпрыгнул в сторону и с досадой уставился на так некстати ожившую жертву с безопасного расстояния.

Валсидал вовсе не собирался гнаться за мелкой нечистью и мстить за укус, но ему хотелось выразить свое возмущение несправедливостью жизни хоть кому-нибудь.

— Ох уж эти мне женщины, — задумчиво протянул он. — Стоит только мужчине отлучиться на минутку, тут же находится какой-нибудь небритый тип и начинает вертеться рядом. И главное, где она нашла эту отвратительную личность? Хотя… мы же в Безымянном лесу, тут особо не повыбираешь, ассортимент не тот. С другой стороны — я же лучше? Конечно, я лучше. А она меня лопатой… От него ее тошнит, но она позволяет ему находиться рядом. И где, спрашивается, логика?

Впрочем, по его личному мнению женщины и логика почти никак не сочетались. Он даже не стал бы ставить рядом эти понятия в одном предложении.

— С другой стороны, мужчину найти в Безымянном лесу — проблема. Наверное, пришлось брать что было.

Сделав такой вывод, вампир приободрился. Конечно, первый опыт общения с упырицей оказался неудачным, но это вполне можно списать на растерянность новообращенной после пробуждения. Да и раньше ему как-то не приходилось становиться создателем нежити. Первый опыт вполне мог оказаться неудачным. Наверное, следовало, как писали в некоторых легендах, закопаться на дневной отдых вместе со своим созданием. Но кто же знал? Пособия по созданию упырей или не написали, или оно просто не попадалось Валсидалу на глаза; гадай теперь, что именно сделал не так. Хотя если сейчас покойница вполне терпимо относилась к присутствию уродливого мужчины и не стремилась вырвать ему глотку в приступе безудержного голода новообращенной нежити, то уж к своему создателю наверняка отнесется радушно.

Вампир рывком поднялся на ноги. Зверь, как раз наладившийся повторить неудачную попытку оторвать себе какую-нибудь часть философствующей добычи, шарахнулся в сторону, зарычал и оскалился из кустов, сверкая красным отблеском в глазах.