Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох

— Врешь! Не возьмешь! — крикнул он, метко метнул клюку в опешившего от такого поворота событий вервольфа, а сам ловко взобрался на ближайшее дерево со скоростью бывалого орангутанга.

Хитроумный дед не учел, что для оборотня дерево в принципе не является серьезным препятствием, но Лютый не был голоден, и в плане еды дед не был ему интересен. Вервольф с изумлением на морде пронаблюдал за процессом покорения практически голого ствола человеческим существом, внутренне восхитился ловкостью, с которой дед умудрился это проделать, но преследовать не стал. В конце концов, своей цели он достиг — отогнал подозрительный народ от девушки, до сих пор пребывающей в беспамятстве. Осталось только ее спрятать. На поляне оставаться нельзя — это ясно как божий день. Значит, придется оттащить бесчувственное тело куда-нибудь подальше от опасного места. Что он и сделал — осторожно ухватился зубами за плащ и потащил, пятясь назад, как рак.

Панас тяжело поднялся на ноги; сказывалась бессонная ночь и беготня по лесу. Он подал руку супруге, чтобы помочь ей встать с земли, но тут увидел, как оборотень нагло умыкает бесчувственную ведьму в неизвестном направлении и совершенно не краснеет при этом. Мужчина возмущенно ахнул и выпустил пальцы Параскевы из своих. Она, взвизгнув, шлепнулась на пятую точку и вперила в супруга полный укоризны взор. Рот всегда бойкой на язык женщины открывался, но исторгнуть из него хотя бы один звук никак не выходило — охрипла.

— Стой! — завопил голова и ринулся было вдогонку, но супруга вовремя ухватила мужчину за ногу, не дав тому единолично вступить в неравный бой с клыкастым монстром, чем спасла себя от участи вдовы с тремя детьми.

Всем известно, что связываться с вервольфом не стоит даже хорошо вооруженному серебром мужчине, у безоружного же шансы есть только при непосредственном вмешательстве Всевышнего. Женская интуиция Параскевы безошибочно подсказывала, что сейчас явно не тот случай.

— Пусти! — раненым зверем забился голова, но жена его осталась непреклонна, здраво рассудив, что коли это человек-волк, значит, двуипостасный.

Они же с Алкефой не зря посещали Волчью слободу, не иначе кто-то из ее обитателей польстился на прелести лесной отшельницы и решился ввести себе хозяйку в дом. Что ж, дело молодое. Главное, чтобы женился и не увозил далеко, а там стерпится — слюбится. Хлопцы в слободе все как на подбор, женский глаз есть на что положить. А что таким оригинальным способом мужчина решил сообщить суженой о свалившемся на нее счастье, так, может, у двуипостасных так принято. Вон в некоторых селах принято невест перед свадьбой красть у родни. Сумел украсть и не быть пойманным многочисленными родственниками красавицы — завидный муж, сильные дети будут. Не сумел — побьют, так ему и надо. Не будет зря соваться, растяпа такой. В глубине души Параскева начинала раскаиваться, что связалась с двуипостасными. Утешало, что это было не просто из осторожности. Слишком уж рьяно супруг ринулся спасать молодую девицу, как бы чего не вышло. А там, глядишь, ведьма сама станет замужней женщиной, и вопрос потеряет свою важность. Довольная жизнью ведьма устроит разом всех, да и дружба с Волчьей слободой укрепится браком.

Голова еще некоторое время рвался спасать ведьму, угодившую в лапы оборотня, затем понял, что супруга точно не разожмет своих рук. Пришлось смириться с судьбой. Но он еще долго провожал взглядом исчезнувшую в темноте за стволами деревьев парочку. Даже когда Параскева с кряхтением бабки Рагнеды поднялась на ноги и повлекла удрученного супруга по направлению к деревне, он все равно часто оглядывался, бросая тоскливые взгляды назад.

В это время Лютый нашел-таки укромное место среди корней поваленного огромного дерева. Он вырыл яму, чтобы места хватило для двоих и тепло лучше сохранялось, заботливо выстлал ее мхом и листьями, дабы не простудить свою случайную знакомую, до сих пор пребывавшую в беспамятстве. Долго прыгал на импровизированной подстилке, приминая ее, и лишь затем втащил ведьму внутрь, укрыл ее лапником, присыпал сверху листьями, так что только голова торчала наружу. Поверх корней тоже натаскал лапника побольше, насыпал мха, листьев и тщательно замел собственные следы хвостом. Полюбовался на плоды своих лап со стороны и удовлетворенно кивнул лобастой головой. Логово получилось что надо. Издалека не разглядишь — успешно сливается с окружающим ландшафтом. Да и в двух шагах не сразу поймешь, что перед тобой. Внутри же будет тепло, особенно если надышать, да и весенняя прохлада не проникнет. Однако, прежде чем залезть внутрь, оборотень осторожно понюхал воздух. Надо же проверить окружающий мир на наличие реальной угрозы поблизости. Безымянный лес вообще славился хищниками, а тут еще добавились вездесущие люди. Просто никакого покоя, даже ночью.

Но вокруг все было тихо. Летали ночные птицы, торопливо сновало зверье и мелкая нежить; ничего, с чем не мог справиться закаленный в боях оборотень, не было. Лютый спокойно вздохнул, залез внутрь любовно сооруженного укрытия и расположился мордой к единственному выходу. Теперь можно и подремать. Правда, придется отдыхать вполглаза, но, если появится опасность, он точно будет к ней готов.

Валсидал тихо крался по ночному лесу. Только врожденная гордость не давала признаться, что он уже давно не ищет пропавшую упырицу, а банально заблудился. Некоторое время вампир бодрым шагом еще мерил лесную подстилку, безжалостно топча муравейники, распугивая мышей, кротов, в чьи норы периодически проваливался ногами, и мелких хищников, терпеливо ожидавших добычу в укромном месте. Затем пришло время либо признать собственные ошибки, либо бродить по лесу без особой цели и надежды найти дорогу до рассвета. Валсидал остановился, горестно вздохнул и от души пнул ни в чем не повинную кочку. Кочкой на поверку оказался местный еж, свернувшийся клубком и ожидавший, пока вампир в очередной раз пройдет мимо. Если бы зверек умел, то поведал бы наглому кровососу, что тот за последние полчаса нарезал вокруг жилища ежа с десяток кругов. Но так как еж ни счету, ни грамоте обучен не был, а иголок в его шкуре оказалось несчетное множество, то Валсидал так и не узнал, что ходил кругами вот уже минут тридцать. Зато он был уязвлен в босую ногу иглами ежа и запрыгал на одной ножке, оглашая окрестности нецензурной бранью. Отправленный в полет еж погрозил обидчику крепко сжатой в кулачок лапкой, но в кромешной тьме этого никто не увидел. Благо удар ослабленного долгим заключением в Сартакле узника оказался не слишком сильным, и еж улетел всего лишь на несколько метров от дома. Можно сказать, отделался легким испугом.