Михаил Ахманов - Клим Первый, Драконоборец

Наступил полночный час, и вдруг послышалось ему, что кто-то в комнате сопит и покашливает. Он бросил взгляд на гобелен – там, расталкивая рогатых фавнов и мясистых нимф, ворочалась знакомая фигура в черном. Авундий пнул одного сатира, дернул за космы другого, приложился коленом к пышным ягодицам нимфы и, расчистив себе дорогу, спрыгнул на пол опочивальни. Его водянистые глазки поблескивали и – невероятный случай! – на бледных щеках разгорался румянец.

– А вот и я, любезный мой! Вижу, ты уже ждешь и тоскуешь. И личико у тебя хмурое… Или мне не рад?

Клим не ответил – ухватив початую кружку, осушил ее до дна. Сулейманово зелье взыграло в крови; сейчас не то что бледный гость, а триста дьяволов и шестьсот чертей были для него на единый чих.

– Пьешь! – с неискренним сочувствием молвил Авундий. – Понимаю, осень уже, холодновато, хочется согреться… Ну ничего, скоро мы будем в местечке потеплее. Там тебя встретят с пылом, с жаром, хотя ни рюмку, ни кружку не поднесут. Ты уж поверь мне, там и без спиртного горячо. Там…

– Хватит пургу нести! – оборвал его Клим. – Документ где, свистун помойный! С подписью и печатью!

Авундий застыл в некотором ошеломлении, потом ехидно усмехнулся и вытряхнул свиток из левого рукава.

– Документ… Конечно, документ. А вот и он! Этого хватит?

– Не хватит. Предъяви, как положено!

Свиток с шелестом развернулся. В длину он был метра полтора и исписан крупными буквами; внизу накорябана подпись, вроде бы кровью, а под ней – какая-то загогулина.

– Не вижу печати, – произнес Клим.

Джинн, спрятавшись в кружевах его воротника, шептал на ухо:

– Жги его, победоносный! Жги сына праха!

– Печать имеется. У нас с этим строго, – сказал Авундий, и загогулина ярко вспыхнула. – Гляди, сударь, вот печать Князя Тьмы с тремя шестерками, что означает число зверя. Теперь доволен?

Клим подбоченился:

– Ты с кем разговариваешь, гнида? Я тебе не сударь, а государь! Что до печати… Говоришь, Князя Тьмы? Ну у нас и не такое подделают. Любой диплом, любой мандат, хоть депутатский. Ты откуда эту липу притаранил? Не из России ли?

На щеках гостя заиграли желваки, глаза налились багровым.

– Сомневаешься? – зловеще процедил он. – Почтения требуешь, а Князя Тьмы упомянул не поклонившись? – Не выпуская свитка из левой руки, Авундий вытянул правую, ставшую вдруг неимоверно длинной, и вознамерился схватить Клима за шиворот. – Шутить вздумал? Сейчас я тебе предъявлю доказательства… такие, что волос задымится, а кожа пузырями пойдет.

– Это я и сам умею, – буркнул Клим, шлепнул дьявола по руке и выпил вторую кружку.

– Дыхни на него! – завопил над ухом джинн. – Дунь, повелитель, смешай сына праха с верблюжьим дерьмом! Дыхни, о меч справедливости!

И Клим дыхнул.

Огненный шквал пронесся по комнате. На краткий миг ревущее пламя затопило ее из конца в конец и выплеснулось в окна, опалив камень потолка и стен. Вспыхнули и осыпались пеплом шторы и гобелены, запылало ложе, шкура козла и простыни на нем стали горячей золой, стекла в оконных рамах вылетели вон, крышки сундуков, обитых бронзой и железом, обуглились, и на них заплясали веселые язычки огня. Масло в светильниках мгновенно выгорело, и теперь лишь объятая пламенем кровать освещала опочивальню. Сделалось темнее, но и в этом сумраке Клим разглядел Авундия. Вид у него был жалкий: остатки сюртука и брюк свисали клочьями, копоть покрыла лицо, башмаки дымились. Свиток исчез; лишь клочок бумаги догорал в пальцах дьявола.

– Верно говорили латиняне: в здоровом теле здоровый дух, – промолвил Клим. – Хочешь, еще раз дыхну? Для полного комплекта?

Он набрал в грудь воздуха, но закашлялся – повсюду плавали клубы сизого дыма. Впрочем, это не помешало второй попытке; он уже был готов снова выдохнуть пламя, но тут под сводами опочивальни раскатился хохот. Долгий, громкий, издевательский.

– Что, Авундий? Ловко внучок тебя сделал?

Овальное зеркало у двери полыхнуло багровым. Возникший в нем старец выглядел иначе, чем обычно: борода расчесана наподобие трезубца, на жидких волосах – венец в виде огненных языков, брови насуплены, взор полон грозного величия. Сейчас он казался если не владыкой зазеркалья, то по крайней мере одним из князей, правящих миром за гранью реальности.

Авундий вздрогнул и пал на колени.

– Экселенц… Не ожидал столь высокого визита… Желаешь понаблюдать за моим усердием? Как я взыщу с червя земного?

Старец огладил бороду:

– Этот червь – мой родич, так что не слишком усердствуй. Очень перспективный юноша! Полагаю, надо оставить его там, где он находится.

– Но договор… – вякнул было Авундий.

– Договор сгорел. – Клим, пребывая в ошеломлении, об этом позабыть никак не мог. И потому повторил для ясности: – Нет у него договора!

Поднявшись с колен, гость пронзил его злобным взглядом:

– Договор уничтожить нельзя, ибо это предмет нетленный. Глупец, ты можешь плеваться огнем сколько угодно! Договор не бумага или пергамент, а нерушимое соглашение между человеком и Князем Тьмы. И здесь я его представитель! Я в своем праве, и я заберу душу и тело хайборийского короля!

– Полегче, полегче, – донеслось из зеркала. – Я же сказал, что внучок мой – юноша перспективный. Нельзя лишать его карьерного роста. Сегодня он король, а завтра – император. За императора, Авундий, тебе же будет больше бонусов.

– Только за великого, экселенц. Обычно императоры идут по разряду королей.

– А кто сказал, что он не станет великим? За ближайшие лет пятьдесят завоюет эльфов, орков и всех пиндосов с запада… Чем не Наполеон? Хорошо поднимешься, голубь мой! Уж я походатайствую перед Князем!

Авундий щелкнул пальцами, вернув себе пристойный вид: черный сюртук, черные штаны, черные штиблеты. Потом в сомнении поскреб темя.

– Пятьдесят лет! А если он за это время добрых дел натворит? Заступятся ведь за него! Сам знаешь, экселенц, бывали такие случаи.

– Не натворит. Мое семя, злодейское… Вот недавно он девицу совратил, невинную обесчестил.

– Какую такую девицу? Жену свою, что ли? – завопил Авундий. – Так он же с ней законным браком сочетался!

– Это потом, – возразил старец, неодобрительно покосившись на Клима. – А когда совращал, она женой ему не была. Юная, невинная, да еще под мальчишку косила. Первостатейное злодейство, как ни посмотри. Почти содомский грех!

Клим, оскорбленный в лучших чувствах, раскрыл было рот, но тут же его захлопнул. Суть происходящего дошла до него: Авундий – мелкий бес, но в своем праве, а старец, неожиданный его родственник, хоть и с генеральскими звездами, да с законом не в ладах. Потому не приказывает, а уговаривает, и цель уговоров – спасти внучка от адской сковородки.