Блэки Хол - Эпилог (СИ)

Ну-ну, УЗИ местного пошиба. Ваш диагноз сомнителен, дедуля.

- Там молодой человек гонит сок, - кивнула я на приоткрытую дверь. - Надо бы кувшин обложить льдом или поставить в холодную воду. Сок лучше сохранится.

Лекарь посмотрел на меня, насупив брови, и закричал, оглушив:

- Мишка, поганец! Опять девкам экскурсии устраиваешь! Счас как дам по шеяке! Ишь удумал - от дела отлынивать! - и ринулся в "лабораторию".

- Мишка не виноват! - кинулась я следом. - Он мне и слова не сказал. Я подглядела!

- Подглядывать нехорошо. А Мишка схлопочет за то, что дверь не закрыл, - Святозар Павлович погрозил кулаком растерянному парнишке.

- А если сделать постоянную изолирующую прослойку, то будет... - влезла я с очередной рекомендацией.

- Сделаем, - согласился лекарь, закрыв перед моим носом дверь и отрезав Мишку от нашего общества. - Всё сделаем. Мы советчиков страсть как любим. Особенно приезжих... Кстати, Илийка, захвати-ка капельки для Митяя. Передай, чтобы держал в холоде и пил утром и вечером, по ложечке. Если он, конечно, мою ложечку не посеял.

Святозар Павлович ушел в "кабинет" и вернулся, вручив маме горшочек, который она бережно поставила в корзинку.

- Ну, ступайте с богом, - отпустил нас лекарь.

- Но ведь можно... - снова вклинилась я с поучениями.

- Можно, можно, - согласился Святозар Павлович, подталкивая нас к выходу. - Всё можно, что не запрещено.

Каким-то образом мы очутились на крыльце, и дверь закрылась, звякнув на прощание колокольчиком.

- И ведь хотела как лучше, - оправдывалась я, то ли перед собой, то ли перед своими спутниками. - А он и слушать не стал.

- У Святозара Павловича большой опыт. Ему виднее, - утешила мама.

- Зря, что ли, институт заканчивала? - не унималась я. - Ведь доказано, что...

- В чужой монастырь со своим уставом не лезут, - прервал Егор, подставляя локоть. - Пошли уж, а то размокнешь. Или хочешь вернуться и поведать убеленному сединами человеку о том, что он неправильно гонит сок?

Не хочу. Но всё равно останусь при своем мнении, потому что оно научно обосновано, а не опирается на примитивные дедовские методы.

- Мам, ты никому не говори... ну, о ребенке. Пока точно не определится.

- А когда определится? - встрял муж.

- Через неделю, - зыркнула я на него.

- Хорошо, Эвочка. Это ж какое счастье! Малышок у вас будет, - восхитилась мама. - Святозар Павлович всегда верно говорит. Он и мне сказал, что моя доченька родится в октябре. И не ошибся.

- Неужто ни разу и никого не обманул?

- Ни разу, - заверила торжественно мама.

- Ни разу - ни разу? - допытывалась я.

- Ни разу, - ответила она терпеливо.

- Будет тебе, Эвка. Уж и дед-врачеватель установил: "Беременна", а ты не веришь.

- Понравилось словечко, да? - сняла я руку с мужнина локтя. - Заладили: беременна да беременна. Скоро мозоль на языке появится.

- Разве не нравится? - удивился искренне Егор. - Хорошо, буду говорить так: "Эвка, ты в положении".

- Ну тебя, - ускорила я шаг, припустив к площади. Когда мы выбрались из проулка, дождик поредел, и в небе наметилось просветление. А у телеги ждала Софья Николаевна, огорошив известием. Оказывается, она успела сходить в запасник, но неудачно. Сегодня приемно-отгрузочный день, груженые подводы приходят в Магнитную или уезжают в другие округа. Поэтому посмотреть, насколько исчерпан лимит, некому и некогда.

- Совсем запамятовала, что по четвергам в запасник не пробиться, - сокрушалась Софья Николаевна. - Но если хорошо попросить, нам уделят внимание. Николаша не откажет. Он никогда тебе не отказывает.

- Нет, - сказала мама, покраснев. - В другой раз приедем, как положено. Не будем мешать.

Только я хотела спросить о таинственном Николаше, как на площади стало тише. Даже у Совета угомонилась шумная очередь. Голоса примолкли, и явственнее проступили другие звуки: скрип колес, понукания возниц, лошадиное ржание. А мама машинально схватила меня за руку.

-50-

Причиной затишья стали трое мужчин, неспешно подъехавших к запаснику. Копыта лениво цокали по булыжной мостовой. Спешившись, мужчины привязали лошадей к коновязи, и, взвалив мешки, переброшенные через крупы животных, направились к запаснику. Все трое - бородачи, в куртках и сапогах с высокими голенищами.

- Кто это? - спросил Егор.

- Вольные, - ответила мама.

- На побережье? - хмыкнул он, мол, хорошая шуточка. Покажите хотя бы одного добровольца в этом краю.

- Вольные - это те, кто не принял законы побережья. Они живут отдельно и ведут свое хозяйство, - пояснила Софья Николаевна.

- Интересно, - пробормотал муж. - Стоит людям сбиться в группу, как они начинают придумывать законы и строят государство.

- На самом деле, на побережье немного правил. У нас заведено так: каждый из жителей имеет право на лимит. Минимальное количество продуктов и вещей, чтобы не умереть с голоду и не замерзнуть. Мука, масло, холстина, мед, соль, слесарный инструмент, гвозди, валенки, посуда... Словом, список большой, - махнула мама рукой. - Социальные - старики и увечные - имеют право на уголь и дрова... Ну, а если подписался на лимит, то взамен и отдача от тебя должна быть. Выполняй минимальную квоту на выбор: шкуры выделывай, сапоги шей, шерсть пряди, уголь жги, муку мели, посуду обжигай, телеги мастери и бочки, котелки отливай да ложки с вилками... Выполнил квоту - имеешь право на лимит. А уж если хочется жить лучше, то вертись, как умеешь. Вот люди и держат огороды, скотину, пасеки. Сами ткут, на охоту ходят и на рыбалку. Из леса несут ягоды, грибы, орехи. Если у человека золотые руки, он не бедствует.

- А у тебя какая квота? - прервала я.

- Нас, учителей, приравнивают к социальным, - смутилась мама. Видимо, считала, что её труд - дармоедство по сравнению с другими профессиями, но я-то успела узнать из маминых рассказов, что она преподает письмо, чтение, математику, географию и историю, и что обучение считается обязательным для детей школьного возраста. В Магнитной их около четырехсот, поэтому построено две школы, и дети учатся в две смены. А учителей - трое, и мама выучила добрую половину Магнитной.

- А вольные причем? - напомнил Егор.

- Вольные живут сами по себе. Кто поодиночке, а кто объединяется. Но они тоже обязаны приезжать на замеры. Иногда к ним прибиваются те, кому отказали в доверии.

- А это что за люди?

- Те, кому не доверяют. Если человек не явился на поверку, наказывают всё поселение, - пояснила мама, и мне вспомнился рассказ самого старшего Мелёшина. - Поэтому в Магнитную принимают надежных новоселов. Никто не хочет рисковать семьей из-за пришлого человека, если тот ведет себя подозрительно. Голова сообщает в Совет о таких людях и предупреждает, что жители Магнитной не несут за них ответственности.