Блэки Хол - Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)

Что ж, неожиданный запрет оказался немалым облегчением для слепошарой девицы, забравшейся в эпицентр висоратского веселья. Хотя если гости начнут обсуждать низкие гребни и высокие впадины на волнах из-за магнитных бурь на Солнце, мое невидение этих чертовых волн будет самым грандиозным разоблачением в прямом эфире.

Во время речи я совершенно случайно заметила людей в черных костюмах, стоящих в проходах и у стен. Невидимки слились бы полностью с полумраком зала, если бы оператор, разворачивая камеру, не осветил одного из них. Чемпион, которого толкнули в бок, пояснил шепотом:

- Это служба охраны из Департамента правопорядка. Разве не замечала? Они и вдоль дорожки стояли, и в холле кружили.

Умеют же товарищи быть незаметными, - напрягла я зрение, разглядывая безликие, похожие друг на друга фигуры. Наверняка среди асов маскировки находился тот, кто гонялся за мной по городу и нащелкивал материал для своего руководителя департамента.

Мне стало неуютно. Где-то в этом зале сидел отец Мэла и тоже внимал словам премьер-министра. Донесли ли Мелёшину-старшему о моем появлении на приеме?

Представление оказалось таким, как прогнозировала Вива. Блистательным, феерическим, заставляющим влюбиться в красочное зрелище раз и навсегда.

Конечно же, мы с Петей не смогли покинуть неспешно Большой торжественный зал, и где-то бочком, а где-то протискиваясь через толпу, просочились в амфитеатр и уселись во втором ряду задолго до начала развлекательной части приема.

Ряды поднимались вверх широким кругом, в центре которого располагалась арена. Ее огромный блин, покрытый красным сукном, распластался перед нами. Наверное, стоило забраться повыше, чтобы охватить взглядом сценическое пространство, - забеспокоилась я, но потом махнула рукой. Уж если публика рассаживалась на первых рядах охотнее, чем наверху, то мы сделали правильный выбор.

- Петя! Кажется, я оставила цветы в бельэтаже! - вспомнила вдруг.

- Не переживай, - утешил парень. - Невелика ценность.

Велика - невелика, а жалко. Хороший был букетик, красивый. Мне еще никто не дарил цветы.

Пока амфитеатр заполнялся, я успела потянуть шею, разглядывая в вышине потолок сложной конфигурации с множеством не то балок, не то огромных труб.

- Для лучшего звучания, - пояснил чемпион, тоже подняв голову вверх, и я ухватилась за него, с трудом сдерживая волнение. Предвкушение чуда неуклонно нарастало.

Несколькими рядами выше и левее помог устроиться своей даме, невысокой полненькой девушке в розовом платье, Дэн, товарищ Мэла. Сердце тревожно екнуло. Может, Мэл тоже где-нибудь поблизости? Сидит позади и смотрит сверху на меня с чемпионом.

Оставшееся до представления время было потрачено на беспокойное изучение зрителей. Хорошо, что прочие знакомые лица не попались на глаза, иначе мне вряд ли удалось вкусить в полной мере впечатлений от представления.

Когда погасла фундаментальная люстра, в амфитеатре наступила тишина, а затем зазвучал голос - сначала тихо, потом сильнее и увереннее, пока не запел на полную мощь - звонко и до того красиво, что у меня аж мурашки пробежали по коже.

На арене в полнейшей темноте появилось множество фосфоресцирующих линий - зеленых, красных, желтых, синих, оранжевых - устроивших танец, завороживший динамичностью и стремительностью движений. Линии переплетались, разбегались, образовывали абстрактные узоры, мигали, гасли и снова вспыхивали.

- Это давнишний фокус, - сказал Петя мне на ухо. - На них черные костюмы с краской, которая светится в темноте. Только не могу понять, как они синхронизируют мигание.

Я отмахнулась. Какая разница, кто и как делает? Главное, что невозможно оторваться от зрелища.

К сольному контральто присоединился хор - сперва женские голоса, а затем мужские, и музыка, набрав мощь, полетела под потолком амфитеатра, раздвигая стены и стремясь ввысь.

Танец мигающих полосок оказался прелюдией, на смену которой пришло царствие миражей.

На моих глазах в пустоте зародились вихорьки, которые постепенно разрослись, и вскоре над ареной поплыли величественные призрачные замки со шпилями, башнями и крепостными стенами, охраняемые свирепыми драконами. Летающие эфемерные создания выглядели как настоящие, начиная с усатых морд и заканчивая шипастыми хвостами. Крылатые кружили вдоль рядов, взмывая вверх и падая камнями вниз, сопровождаемые восторженными возгласами публики, и лишь немногим зрителям хватило смелости не отклоняться назад, когда фантомы проносились в непосредственной близости.

Воздушные миражи смела огненная конница, пронесшаяся смерчем по арене, обдав мне лицо и руки жаром. Пламя ластилось и плясало, покорившись музыке, и, глядя на замысловатые завихрения, я позабыла о том, что сила неукрощенной оранжевой стихии ужасна и разрушительна.

Огонь пал под натиском водяных валов, рухнувших с потолка и разбившихся на мириады капель. На меня дохнуло водяной пылью. Крохотные частички воды зажили по собственным законам физики, устроив на арене круговерть, из которой рождались объемные фигуры различных существ - животных, птиц, людей. Подобный прием использовался в фонтане кафе "Инновация", но здесь, в амфитеатре, иллюзии, увеличенные в несколько раз, поражали размахом. Я, например, замерла от испуга, когда водяная фигура человека высотой метров шесть или восемь, привстав на одно колено, наклонилась к зрителям и сдула с раскрытой ладони моросящий дождь, вызвав дружный визг в рядах.

Короткие нечастые вспышки высветили тени, двигавшиеся по арене. Как правильно предположил Петя, создатели иллюзий оделись в черное, чтобы не отвлекать публику от представления. У меня же не укладывались в голове количество задействованных людей и объем технических средств, благодаря которым состоялось грандиозное представление.

А музыка диссонировала и вела за собой, заставляя сердце трепетать от восторга. Хор то позволял одинокому контральто вести сольную партию, то перекликался с ним, возносясь высокими нотами и опадая басами. На арене вода смиренно отступила перед холодом, в мгновение ока превратившись в сверкающие замороженные крупинки. Они зазвенели в унисон с певческим многоголосием, и от хрупкого хрустального перезвона защекотало резонансом в груди. Ледяная сияющая карусель ускоряла вращение под мелодию, которая разрослась и зазвучала торжественно, заполнив зал.

Меня охватила эйфория. Казалось, я могла коснуться любой из нот, пронизывающих пространство музыкой.

Неожиданно пение оборвалось, и одновременно ледяное хрустальное облако взорвалось изнутри, расцветши как одуванчик тысячами голубоватых вспышек.

На несколько долгих секунд в амфитеатре воцарилась гробовая тишина, а потом грянул шквал невообразимых аплодисментов и криков: "Браво!", "Брависсимо!". Я тоже хлопала, отбивая ладоши, и лишь позже, придя в себя после потрясения, почувствовала, что мои щеки влажны от слез.