Андрей Белянин - Гаврюша и Красивые

– А что предусмотрено?

Гаврюша прикрыл губы ладонью и что-то зашептал мальчику в ухо. Затем они оба посмеялись, и Егорка, по-прежнему невидимый, выскочил из приёмной. Когда он выбегал, секретарь Катенька нервно застёгивала пальто.

– Всё, сил моих больше нет… Ладно, орал, ладно, приставал с намёками, но психоз?! Валить, валить отсюда-а…

– Ну за что мне это? – скулил Олег Петрович, лёжа на спине и глядя в потолок неподвижными глазами. – За что?!

– Так ты ещё не понял за что? – спросил вдруг Гаврюша из-под стола.

– Нет, – честно ответил Олег Петрович. – А ты кто?

– Я – твоя совесть! Сейчас всё объясню. А ты слушай и на ус мотай…

Егор вприпрыжку подбежал к отцовскому столу и сорвал шапку-невидимку.

– Папа! Папа! – задыхаясь, крикнул он. – Твой страшный начальник Олег Петрович хочет сделать вам сюрприз!

– Он уже сделал, – не поднимая глаз, откликнулся Вал Валыч, быстро печатая на клавиатуре. – Совсем свихнулся, хотя какой это сюрприз? Погоди, ты что, в приёмную ходил? Егор! Я же просил!

– Да! Я только что оттуда! – Мальчика переполняла гордость. – И я кое-что слышал!

– Выкладывай! – сказал папа, после чего их окружили другие дяденьки, сгоравшие от любопытства.

– Олег Петрович собирается просить прощения, – важно сообщил Егор, – и готов исполнить все ваши желания. Их нужно подать в письменном виде не позднее чем через десять минут.

– И, разумеется, ни минутой позже? – с улыбкой спросил Красивый-старший, подмигивая дяденькам.

– И ни минутой позже, – подтвердил Егор.

Вал Валыч взглянул на наручные часы:

– Ну что, мужики, успеем составить весь список?

Дяденьки улыбнулись.

– Диктуйте! – решительно предложил папа. – Набираю на бланке приказа, чтобы смотрелось натурально!

Дяденьки рассмеялись.

– Увеличить зарплату! – подкинул один.

– Втрое, – добавил второй и прыснул.

– Двухчасовой перерыв на обед! – хихикая, присовокупил третий.

– За счёт фирмы! – уточнил Вал Валыч, щёлкая клавиатурой.

– Рабочий день с одиннадцати до трёх!

– Пятница, суббота, воскресенье – выходные!

– И никаких совещаний! – строго добавил папа. – Рас-с-с-печатать! Держи, сынок! – Он вручил вылезший из принтера лист бумаги Егору. – Можешь нести подписывать!

И дяденьки снова дружно расхохотались.

Секретарши Кати в приёмной уже не было. Поэтому мальчик, ни у кого не спрашивая разрешения, влетел в кабинет, в котором громко рыдал Олег Петрович.

– Я негодяй! – вопил он, стуча лбом об стол. – Какой же я подлец и негодяй! Нет мне прощения! О, совесть лютая, как страшно ты караешь…

– Действуй, клиент готов! – подсказал из-под стола Гаврюша.

Егор осторожно подошёл к начальнику.

– Не плачьте, пожалуйста, дяденька директор! – тихо попросил мальчик и сел за стол, прямо перед лежащим на нём зарёванным начальством.

Поверженный Олег Петрович в изнеможении всхлипнул.

– Мальчик, – скорбно улыбнулся он. – Прости меня, мальчик! Я так себя плохо вёл! Что мне сделать, чтобы ты меня простил?

– Ничего особенного, – сказал Егор. – Подпишите это, и все вас сразу полюбят.

– Правда? Подписать, и всё? – искренне удивился Олег Петрович, принял ручку от домового и черкнул по листочку. – Всё-всё-всё?

– Ага! – подтвердил Красивый-младший.

– Спасибо, мальчик! – неуверенно поблагодарил толстяк.

– Да не за что, Олег Петрович! – ответил Егор, унося с собой листок. – Можно мы с папой домой поедем? А то у нас там только кот и бабушка.

– Разумеется, мальчик, езжайте! – Директор впервые за много лет чувствовал себя бесконечно счастливым.

Гаврюша оседлал веник и стоял на подоконнике перед распахнутым окном, с котомкой за спиной и рацией на шее.

– Догоняйте, братцы! С меня мигалка! – крикнул он и вылетел.

В кабинет ворвались папа и дяденьки, с которыми он смеялся. Директор улыбнулся им и приветливо помахал ручкой.

– Егор! Ты зачем сюда пошёл? Я же пошутил! – возмутился Вал Валыч.

Мальчик передал отцу теперь уже официальную бумагу, и тот с ужасом уставился на знакомую подпись.

– Теперь вы будете меня любить, правда? – шмыгнув носом, спросил директор.

– Сынок, пойдём отсюда! – шепнул папа Егорки и, оглянувшись на других сотрудников, громко добавил: – Теперь, Олег Петрович, мы вас на руках носить будем!

А в тот же самый момент на заднем дворе, на стоянке автомобилей, мстительная секретарь Катенька замахнулась хоккейной клюшкой на заднее стекло директорского «мерседеса». Рука у девушки оказалась тяжёлая…

Маркс сидел перед магнитофоном Глаши, положив лапу на кнопки, и внимательно слушал модную песенку на одной из популярных радиостанций. «Ты целуй меня везде – восемнадцать мне уже!» – требовал сладкоголосый исполнитель под бодрый танцевальный мотивчик. Баюн презрительно фыркнул, переключил волну и нарвался на поток рекламы. Реакция последовала сразу – шерсть его вздыбилась, и он зашипел на магнитофон, как на лающего пса, затем намотал шнур питания на лапу и резко выдернул его из розетки.

– Пйогнивший капитализм! – подытожил Маркс и, гордо задрав пушистый чёрный хвост, отправился вон из девичьей. День плавно двигался к вечеру, кот просто не знал, чем себя занять.

На диване в гостиной мирно сопела бабуля, благодаря заклинанию домового – без храпа. Баюн мягко подошёл к дивану и поднялся на задних лапах, чтобы поправить подушку. Светлана Васильевна распахнула глаза и подозрительно уставилась на него.

Маркс уткнулся мордой хозяйке в ухо и замурлыкал «Интернационал». Подействовало – бабушка Красивых, сладко причмокивая и вздыхая, повернулась носом к стенке. Она даже помычала: «Воспрянет род людской…» – и сладко уснула снова.

Часы на стене показывали четыре после полудня. Баюн, назначенный Гаврюшей старшим по дому, честно облазил всю квартиру, проверил каждый угол, поиграл со старым чеком из аптеки, повалялся под всеми кроватями и на кроватях, почитал журналы (особенно ему понравились мамины, с рецептами), посмотрел новости по телевизору.

И вот пришло самое время по старой кошачьей традиции посидеть на подоконнике и поглазеть на мир за стеклом. Так он и сделал. Подоконник на кухне был широким, с этого местечка открывалась хорошая панорама двора, видно было и песочницу, и качели, кто заходит в подъезд и кто оттуда выходит.

Кот лениво глядел на воробьёв, смело и безнаказанно чирикающих на снегу, до тех пор, пока не заметил красивую чёрную машину, подкатившую к подъезду. Встала она точь-в-точь на папином месте возле песочницы – там, где обычно стояла его зелёная «шестёрка».

Из кожаного салона с водительской стороны появился человек в дорогом костюме. Захлопнув дверцу, парень мельком глянул в зеркало заднего вида и поправил причёску. Затем он обошёл свой автомобиль, похожий на толстого тюленя, развалившегося на льдине, и открыл вторую переднюю дверцу. Баюн навострил ушки, потому что девушкой, которой помогали выйти, оказалась Глаша. У неё был яркий бумажный пакет, который она сразу отдала молодому человеку.