Андрей Белянин - Гаврюша и Красивые

– Ну да, – заметно смутился папа. – Извини, Макс, я сегодня того, перевозбудился…

– Сложный день? – подключилась тёща, отвлекаясь от нарезания торта, и язвительно бросила: – Я гляжу, ты там совсем заработался.

– Мне подняли зарплату! – нервно похвалился Вал Валыч. – До сих пор в себя не приду…

– Оно и видно, – считая кусочки, согласилась Светлана Васильевна. – Всегда было видно, но сегодня особенно. Угощайтесь, Максим, и не обращайте внимания. Правда, вкусно? Глаша, ты масло не видела?

– Нет, – пожала плечами девушка.

– Вот здесь, на тарелке лежало, целая пачка, – пробормотала бабушка, задумчиво морща нос. – Чертовщина какая-то, доставала же, точно помню…

Молодой человек снисходительно улыбнулся и промолчал.

Егор же едва не давился от смеха, потому что только он мог видеть, как Гаврюша, сидя на подоконнике, изображает важного, будто индюк, гостя за рулём своего роскошного автомобиля. Домовой раздувал щёки, гримасничал, поправлял волосы и вертел воображаемую баранку руля.

– Егор, я тебя выгоню из-за стола, предупреждаю! – набросилась на него бабушка, а папа молча погрозил указательным пальцем.

Гаврюша слез с подоконника, и мальчик потерял артиста из виду, но в тот же самый момент громко заявил о себе Маркс. Торжественно мяукая и мурлыкая, кот принялся тереться об ноги обидчика. Тёрся, как говорится, до дыр. Ну и старательно вытирая о штаны гостя сальные от колбасы губы.

От чужих ног под столом было тесно, как в метро, поэтому Скворцов пинать домашнее животное во второй раз не стал, слишком был велик риск попасть в кого-нибудь из Красивых, включая бабушку. Прекрасно понимая, что на людях этот пижон ничего ему не сделает, баюн продолжал портить Максиму его идеально выглаженные брюки. А ведь коты ещё и линяют…

– О нет! – Молодой человек согнулся, пытаясь понять, что там творится под столом.

Все уставились на него, потом дружно заглянули под стол. Ничего. Только кот.

– Глафира! Светлана Васильевна! – Впервые за вечер гость выглядел жалким. – Уберите его! Все эти волосы, эта шерсть… Липнет ко всему, это невыносимо!

Пока все пытались понять, что делать, Маркс коварно ухмыльнулся и прыгнул к обидчику на руки, продолжая тереться об него всем телом. Он мяукал и мурлыкал как заведённый. Пожалуй, так настойчиво лезла обниматься к Максиму только его пожилая тётя из Одессы, когда приезжала погостить к Скворцовым на месяц-другой.

Баюн расстарался вовсю. Особенно хорошо показал себя его пушистый длинный хвост, кончиком которого было удобно щекотать нос на перекошенном лице жениха.

– Ёлк… пллки! Тьфуй! Да что такое?! У меня костюм новый! Уйди!! Уйди, зараза!!! – взвыл молодой человек уже не дикторским, а обычным раздражённым и довольно противным голосом невоспитанного прохожего. – Глашка-а! Чего ты сидишь, как дур-ра?! Забери его от меня!

На помощь пришла бабушка. Она сняла любвеобильного четвероногого питомца прямо с шеи гостя, где он уже начал изображать из себя живой воротник.

– Ну что вы, Максим, в самом деле, – запричитала она, – он же к вам с лучшими намерениями… Правда, Марксик? У-тю-тю-тю-тю! Пойдём, бабуля тебя в прихожую отнесёт.

Егор случайно заметил, что из-под стола тихонечко вылезла рука домового и поставила на стул Максима тарелку с подтаявшим сливочным маслом.

Молодой человек сел, напрягся и вскочил.

– Баба! – закричал Егор. – Баб! Иди сюда! Смотри!

Светлана Васильевна прискакала на кухню, как на пожар.

– Мы нашли твоё масло! – игриво воскликнула внучка и показала рукой куда-то за спину гостя. – Макс, повернись!

– Зачем?! – обиженно спросил он. – Вот ещё!

– Да повернись же!

– Повернись, повернись! – попросил красный от смеха Егор.

– Ну, ты попал, парень! – сказал папа, утирая слёзы.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – выругался гость и потянул на себя заднюю часть брюк, пытаясь заглянуть за спину. – В этом нет ничего смешного! Мама убьёт меня!

– Мистика! – честно всплеснула руками бабушка. – На столе стояло! Сама положила! Верите – нет?!

– Можно застирать, – сказала Глаша, стараясь говорить серьёзно. – Папа, ты же дашь Максиму свои старые шорты?

– Конечно! – кивнул папа и затрясся, как отбойный молоток. – И новые трусы найдутся. Макс, у тебя какой размер?

– Ничего мне не надо! – в бешенстве заорал завидный жених, громко стукнулся о стол, так, что всё зазвенело, и пулей вылетел вон из кухни.

– Скатертью дорожка! – ответила внучка на немой вопрос бабули. – Он прекрасно себя показал – что, собственно, и требовалось. Большое спасибо всем, одна бы я не справилась…

– Глаша! – осуждающе повысила голос Светлана Васильевна. – Твой молодой человек ни в чём не виноват. Я просто не понимаю, как это вышло?! Марксик не мог этого сделать! Неудобно получилось…

– Первое: он не мой молодой человек, – пустилась загибать пальцы Глаша. – Второе: это он себе напридумывал. Третье: единственный способ отвязаться от этого зануды – просто привести к нам в психушку!

– Не смей так говорить о собственном доме. – Бабушка без сил опустилась на стул и уставилась на внука. – А ты чего? Вот ты чего смеёшься, а?

– Бабуля, я знаю, кто подложил масло! – ответил мальчик, потому что он и в самом деле знал.

– Гаврюша, разумеется? – с иронией сказала бабушка.

– Отгадала. Гаврюша!

Домовой вернулся на подоконник, свесил ножки и сидел с самым геройским видом, какой только мог изобразить. Получалось нечто среднее между Чапаевым и Наполеоном. Вот, мол, видите, как надо поступать с этими напыщенными индюками?!

Светлана Васильевна опустила мягкую ладонь внуку на голову и прижала его к могучей груди.

– Э-эх! Балда ты маленькая! Слышал, что дядя тебе сказал? Уроки надо учить, а ты колдовством бредишь да Гаврюшами с Кузями. Эй, а чего мы сидим? Надо хотя бы до свидания человеку сказать, а то совсем неудобно!

И она первая потопала в прихожую. А оттуда вдруг раздался нечеловеческий вопль тоски и боли…

Входная дверь была приоткрыта. На самом пороге стоял Максим Скворцов, обутый на одну ногу, а из второй кожаной туфли капали жёлтые капли.

– Я же просил… – на выдохе пропищал заместитель кого-то там по нефтегазовой политике. – Просил убрать мою обувь. А этот кот… туда… мне…

Он не договорил и опрометью бросился из дома Красивых. Пушистый Маркс, ни на кого не глядя, помахал лапкой вслед. Он своё дело сделал. Может быть, не так изысканно, как хотелось, а с другой стороны – чего с ними, капиталистами, церемониться?

Гаврюша остался в кухне один. Он поудобнее уселся на подоконнике и начал колдовать, заклинание должно было свершиться с минуты на минуту.

Домовой потёр запотевшее стекло.

Максим Скворцов, изрыгая проклятия и шипя, как гусь, с огромным жирным пятном на штанах сзади и сбитой причёской, прихрамывая, с нервным рывком распахнул дверцу роскошного чёрного автомобиля. Первым делом парень достал из бардачка использованный пакет какого-то дорогого магазина и постелил его на водительское сиденье. Аккуратно сел, захлопнул дверцу и запустил двигатель. Чувство обиды снова нахлынуло на него, и он ударил несколько раз кулаками по рулю.