Виктор Емский - Индотитания

— Думаешь, у нас это получится? — спросил Брахма. — Сомневаюсь.

— Я не сказал, что у нас получится, — терпеливо объяснил Себек. — Я сказал, что мы это пообещаем дромиду. А как оно выйдет на самом деле, время покажет.

— Что вы зациклились на этом коробочнике? — Вишну надоела эта тема. — Да пусть он валяется там, где и сейчас. Ничего с ним не случится. Я предлагаю более с дромидом не общаться. Давайте пройдем к флаеру и улетим заниматься своими делами.

— Хорошая идея, — согласился Брахма. — Но я опасаюсь возмездия.

— Это случится нескоро, — клацнул зубами Себек. — А может и вообще не случится. Мне кажется, отбрешемся. Главное — не трогать местную цивилизацию.

— Пойди скажи это гоблинам, — усмехнулся Вишну. — Или тем же сатирам.

— Придется за этим следить.

— Так, ладно, — принял решение Брахма. — Строимся в колонну по одному. Идем быстро и на дромида не смотрим. На его речи не реагируем. Я иду первым. Себек последним.

Все это время я молчал и просто слушал. Теперь предстояло перейти к действиям. Вишну встал за Брахмой, я за Вишну, а Себек пристроился позади меня. Колонна тронулась по направлению к флаеру. Когда мы проходили мимо дромида, тот спросил:

— Это что за парадное шествие? По какому случаю праздник?

Никто ему не ответил. Колонна прошагала дальше, а дромид остался валяться на песке. Последняя фраза, которая донеслась до нас, звучала так:

— Что-то мне непонятна суть ваших действий.

Вишну не оглядываясь произнес вполголоса:

— Поймешь, когда начнешь ржаветь, корыто помойное!

Все четыре головы Брахмы хихикнули хором, а Себек заскрежетал зубами. Видимо, он так смеялся.

Когда колонна дошла до флаера, Брахма сказал:

— Все. Возвращаемся на корабль.

Он осмотрел своих соратников, и вдруг взгляд одной из голов уперся в меня.

— Ганеша, ты не заболел? — спросил он.

— Нет, — ответил я и взмахнул хоботом.

— Странно ты себя ведешь. За все время, что мы провели здесь, от тебя не донеслось ни одного похабного слова, хотя обычно казарма так и прет из твоего рта.

— Я тоже это заметил, — сообщил Вишну.

Я решил сказать правду, что и сделал:

— Вообще-то я не совсем Ганеша. Точнее, совсем не Ганеша. Я — Коматоз. Но теперь я просто Дух. Я вселился в Ганешу, чтобы иметь возможность общаться.

— А-а-а, — протянул Брахма. — Задожуйский прихвостень дромида.

— У дромида нет хвоста, — поучающе произнес я.

— Есть, — не согласился Брахма. — И этот хвост — ты.

— Как бы там ни было, но я слышал весь разговор, — сказал я. — Теперь пойду к дромиду и расскажу ему о ваших подлых планах.

— Что будем делать? — спросил Брахма у Вишну.

— Сейчас определимся, — донесся откуда-то сзади голос Себека. — Получай!

В моей слоновьей голове вдруг вспыхнул взрыв боли, и тело, потеряв сознание, шлепнулось на песок. Хобот задрался вверх. Я, естественно, тут же покинул Ганешу, так как никакую боль не могу терпеть. Сверху я увидел, как инды схватили бесчувственное тело Ганеши и засунули его в летательный аппарат. Потом они немного повозились с торчавшим наружу хоботом, из-за которого не могла закрыться дверца. Наконец, у них получилось скрутить его в бараний рог, и они улетели, подняв целую тучу пыли. Когда пыль осела, на песке остался лишь один булыжник, которым Себек освободил Ганешу от моего присутствия, ударив им по его слоновьей голове.

Я переместился к дромиду, и тот сказал:

— Коматоз, я тебя вижу. Точнее, вижу место, где ты находишься. В этой точке дрожит воздух и заметно его сгущение. Я так понимаю, что ты подслушал разговор этих негодяев? Найди какое-нибудь тело и передай информацию мне. Срочно!

Мне пришлось сделать то, что он приказал. Если разобраться, можно было послать его подальше и ничего не предпринимать. Но в то время мне очень хотелось вернуться на родную планету. Хоть в роли духа. И это зависело от него.

Кроме верблюда, никого в округе не нашлось. Я вселился в это животное и, прискакав к дромиду, поведал тому все, о чем узнал. Под конец моего рассказа коробочник оказался заплеванным под самую крышку. Ну не виноват же я в несовершенстве речевого аппарата этого горбатого существа!

Дромид понял, что его приравняли к бесполезной железяке. Еще он осознал, что его унизили, оскорбили, послали за горизонт и вообще просто посмеялись над ним. Но самое главное, что случилось с дромидом, — это то, что он оказался бессилен. И это он понял тоже.

Текст 2

Ия стояла на краю утеса, испуганно прижав к груди руки. Аэк сказал:

— Я тоже, когда первый раз увидел море, был поражен его простором. Но оказалось, что ничего страшного в нем нет. Там, за синей далью, лежат другие земли. Есть и острова. Люди, живущие на островах, давно научились строить деревянные лодки, которые скользят по воде. Островитяне и сами умеют плавать, двигая руками и ногами. Прометей говорил, что этому можно легко научиться.

— Ты говорил с Прометеем? — удивленно спросила Ия.

— Да, — ответил Аэк. — Он учил меня кузнечному делу. Ты и сама с ним скоро познакомишься. Прометей ждет в маленькой бухте, которая находится недалеко отсюда.

— Но он же титан! Он же враг рода человеческого. Так говорят боги.

Аэк рассмеялся и стал рассказывать:

— Так говорят не боги, а люди. Не бойся. Прометей — хороший титан. И, кстати, единственный, кто из них остался на свободе. Ах, нет! Есть еще Океан. Но он очень стар и потому безвылазно сидит на горе Офрис. Я сам — сын титана. Говорят, что моя мать стала его жертвой. Звали его Атлантом. Оказалось, что Атлант — старший брат Прометея. Теперь он иногда называет меня племянником. Шутит, конечно, но все равно приятно. Нам надо спуститься с утеса к берегу. Где-то здесь должна быть тропинка.

Справа виднелось одинокое фиговое дерево с большой раскидистой кроной. Они подошли к нему и обнаружили узенькую тропинку, петлявшую между скалами и уходившую вниз. Аэк, поддерживая Ию, помог ей спуститься, и они оказались на берегу. Ия присела, зачерпнула воду ладонью и попыталась напиться. Аэк веселыми глазами смотрел за ее действиями. Она, набрав полный рот воды, вдруг замерла, выплюнула воду и закашлялась. Аэк рассмеялся, постучал ладонью по ее спине и сказал:

— Я тоже впервые наглотался и стал кашлять. В море в отличие от реки вода горькосоленая, и пить ее нельзя.

— Столько воды, и нельзя пить? — удивилась Ия.

- Да.

— И даже рыбы здесь не водятся?

— Водятся. Но морские рыбы отличаются от речных. И видом, и вкусом. Ты обязательно попробуешь. Тебе понравится, я знаю.

Аэк замер, принюхиваясь.

— Где-то недалеко горит костер и жарится мясо, — сообщил он. — Пойдем.

Они пошли вдоль кромки воды на запах.

Через некоторое время за одной из скал их взорам открылась небольшая бухточка. На прибрежной гальке покоился легкий деревянный челн с одной мачтой. Рядом с ним горел костер, на котором жарился поросенок. Стоявший на коленях Прометей умело вертел мясо над огнем. Аэк направился к нему. Ия, прячась за спину Аэка, боязливо шагала следом. Наконец они подошли к костру, и Аэк радостным голосом произнес: