Юлия Плагина - Невеста на одно место

— Спасибо… — несмело кашлянула конкурсантка, потупив очи долу. — Надеюсь, Бернардо моё признание тоже оценит по достоинству, — и такой проникновенный взгляд, что сразу стало понятно имя этого самого «достоинства», которое уже подпрыгивает от переполнявших его блондинистую голову мыслей.

— Ну, что же, — проводив Анастасию на её место, Эрик сладострастно причмокнул губами, явно выигрывая время, чтобы отойти от шока, — первое признание мы с вами, дорогие зрители, увидели, поэтому на очереди Иванна и её богатейшая фантазия. — Протянув руку восточной каратистке, сваха, прекрасно помня о её коронном ударе, старался держаться как можно дальше от девушки, но из-за проявленного джентльменского набора сие получалось из рук вон плохо. — Иванна, что же ты приготовила для Бернардо?

— Я решила воплотить в жизнь красивую восточную легенду, рассказывающую о любви богини плодородия и смертного мужчины.

— И чем у них дело кончилось? — живо заинтересовался падкий на всё сентиментальное Уинклесс.

— Тем же, чем, надеюсь, и у нас с Бернардо, — кокетливо подмигнула мне девушка. — Но для того, чтобы показать своё признание, придётся ненадолго украсть жениха из студии, можно? — и такие глазки, что только слепой смог бы отказать.

Как известно Эрик слепым не был ни в коей мере, поэтому только согласно кивнул, предварительно поискав глазами вездесущего Бартоломелло. Режиссёр, видимо, предупреждённый заранее, мрачно махнул одному из операторов локальной съёмочной группы и тот, быстро испарившись из павильона, занял выжидательную позицию в кустах. Подавив вздох разочарования (если честно, то я рассчитывал, что Иванна управится так же быстро, как и Настя, и настанет мой черёд признаваться в любви), неспешно поднялся на ноги, всем своим видом демонстрируя неприкрытый скепсис относительно отношений всемогущей богини и какого-то человечишки.

— А вот и наш жених, — приметив мои телодвижения, Эрик заметно приободрился — как же, сейчас спихнёт все проблемы с больной головы на здоровую. — Ну, что же, Иванна, отдаём Бернардо тебе на растерзание, — попытался было пошутить блондин, но наткнувшись на мою зверскую рожу, закашлялся. — То есть, — быстро сообразив, что сморозил глупость, сваха попытался реабилитироваться как в глазах съёмочной группы, так и в глазах зрителей, — верни нам его как можно скорее — у нас ведь ещё одна участница изнывает от нетерпения!

— Конечно, — растянув губы в подобии кислой улыбки, восточная охотница за женихами, подхватила меня под руку, и потащила к выходу.

Выйдя на улицу следом за Уськиной, удивлённо замер, прекрасно помня о том, что когда приехал на студию, то никаких раскиданных по асфальту хлебных крошек не было. На задворках сознания промелькнула мысль, что будет не очень этично, если зрители увидят сей мусор, но было поздно — вездесущее «дуло» камеры уже хищно выглядывало из ближайших разлапистых кустов жасмина. Решив, что это в принципе не мои проблемы (никто кроме самой администрации киностудии не виноват в том, что дворники плохо выполняют свою работу), попытался было перешагнуть через крошки, но был остановлен командирской рукой Иванны, с силой дёрнувшей ворот мужской рубашки назад.

— Бернардо, — повернувшись так, чтобы наиболее эффективно выглядеть перед камерой, Уськина приподнялась на цыпочки и томно прошептала мне в губы, — я люблю тебя!

Запечатлев на моих губах практически невесомый поцелуй, девушка быстро отстранилась, достала из кармана горстку каких-то семян и, бросив их к хлебным крошкам, экзотически засвистела. Стоило только непривычным звукам разлиться в воздухе заливистой трелью, как с деревьев начали слетаться многочисленные сизые голуби. Заворожено смотря как птицы беспрекословно слушаются Иванну, отдававшую им команды с помощью свиста, пропустил момента, когда с неба спикировали два девственно-белых голубка, с привязанными к их лапкам красной розой. Подлетев к Уськиной, птицы послушно зависли перед нашими лицами, дожидаясь, пока восточная заклинательница не освободит их от шипастом ноши.

— Бернардо, примешь ли ты мою любовь? — провокационно заявила девушка, протягивая мне розу.

Чуть не ляпнув: «Ни за что!», вовремя прикусил язык, и затравленно посмотрел на кусты, из которых доносилось недвусмысленное хихиканье оператора. Правильно, ребята видели, на что способна Уськина в гневе, поэтому злить девушку мне, ой как не хочется, а идей, как бы потактичней намекнуть, что участница пролетела как фанера над Ярким, не было. И тут, словно демон из шарманки, появился вездесущий Уинклесс, который громко аплодировал и вообще как-то неестественно бурно выражал свою неописуемую радость от признания. Недоумённо нахмурившись, приметил покрасневшее ухо, стыдливо прикрытое уложенными волосами, и всё сразу стало на место — к поведению блондина приложила руку Пшеничкина, вот он и изгаляется, как может.

— Иванночка, какое неожиданное, а вместе с тем и романтическое признание, — оттеснив плечом мою замершую персону от девушки, Эрик быстро завладел вниманием конкурсантки. — Скажи, пожалуйста, а ты давно так профессионально с голубями общаешься?

— С детства, — недовольно нахмурившись, девушка попыталась всё же узнать ответ на интересующий её вопрос. — Бернардо, так ты примешь мои чувства? — и снова тычет мне в лицо розой.

Стыдливо промычав нечто нечленораздельное, что в равной степени могло быть как согласием, так и отказом, быстро просочился обратно в павильон и попытался скрыться от разгневанной помощницы свахи, караулившей возле огромных железных дверей. Но куда там, если Майя поставила перед собой цель убить нерадивого клиента, который ей надоел хуже горкой редьки, то непременно воплотит свою идею-фикс в жизнь. Тихо подкравшись со спины, Пшеничкина сцапала меня под локоток и словно на буксире потащила в тёмный угол. Честно говоря, стоило только остаться один на один с девушкой, у которой в глазах стояла неприкрытая жажда крови, откровенно струхнул, но, забившись в угол образованный стеной и бутафорским деревом, попытался выглядеть не столь плачевно.

— Хорошая моя, скоро твоя очередь выступать на потеху публике, поэтом, может, не будешь портить маникюр красными пятнами?

— Бернардо, ты в своём уме? — эфиопской гадюкой зашипела помощница свахи. — Тебе девушка только что в открытую в любви призналась, а ты, бестолочь, носом крутишь!

— Зачем мне её любовь? — Не нашёл ничего лучше, чем в очередной раз признаться Пшеничкиной в своих чувствах. — Мне жалко людей, у которых за плечами, словно ветхий плащ, треплется безответная любовь.

— Слышь, философ, — схватив меня за грудки, Майя злобно зарычала, — если ты думаешь, что за отведённые полчаса, прошедшие с момента вашей с Эриком замены Топоркиной на меня, я хоть что-то придумала, чтобы признаться тебе в своих чувствах, то жестоко ошибаешься!