Array Коллектив авторов - Морские досуги №3

— Роте построиться для следования на завтрак!

— Напра-во! На выход шагом марш!

И все, а это уже не сорок четыре человека, а человек пятьсот идут в столовую для приема пищи. Меню незамысловатое:

— каша гречневая;

— кусок белого хлеба;

— чай.

Если честно, то вполне себе неплохой завтрак. К такому завтраку я был привыкший еще с детского сада. Поели, снова построение. К курилке. Покурили, и каждое подразделение отправилось по своим местам. И такой распорядок дня был ровно сутки, пока не приехали представители из другой воинской части, набиравшие матросов и морскую пехоту для дальнейшего прохождения службы. Вечером 17 ноября выдавали вместо ставшей уже привычной «зеленки», рабочую и парадную одежду моряков. И тут вышел казус. Вместо 45-го мне вынесли 43-й размер обуви.

— Всем все подошло?

— Никак нет, товарищ мичман. Прогары не подошли.

— Примерь…

— Не подходят.

Пауза…

— Что с тобой делать, держи 44-го размера.

— Вроде подошло.

Потом это «вроде» мне аукнется, но это будет потом. А пока, облачившись в рабочую одежду и прогары (военные ботинки с резинками вместо шнурков и дубовой кожаной подошвой) нашего военно-морского флота, мы стали ждать отправки в другую воинскую часть. Остаток дня прошел относительно спокойно. Но, на следующий день, 18 ноября началась суета. Проверка военной формы — наличие полных комплектов одежды: тельняшек зимних и летних, бескозырок, шапок, нательного белья, пилоток и кокард. Снова повторная медкомиссия и наконец, построение у казармы с последующим ожиданием отправки. Стоим час, стоим два… Вроде бы и недавно завтракали, а животы уже забурчали. Мы — тоже. Появляется запыхавшийся мичман. — Кому ворчим? Еще мамкины пирожки в брюхе не переварились, а они уже снова жрать хотят! Ну, желудки… Ну, проглоты…

— Да мы ничего, товарищ мичман…

— Ничего?

— Да, все нормально! И кушать почти не хочется…Холодно немного только… — Ага! Холодно говорите? И кушать не хочется? Щас поправим! И согреетесь и аппетит заодно нагуляете. Все равно автобус сломался. По направлению к вокзалу, бегом марш! Бежали метров сто. Запыхались. От разгорячившихся тел повалил пар, все же навешано на нас добра было неприлично много. Это не с тощим конспектом торопиться на лекцию.

— Ну что, сынки, согрелись?

— Так точно, тащ мичман!

— Отставить бегом, шагом марш! Шире шаг!

С вокзала Ломоносова мы ехали до Финляндского, чтобы ехать дальше до Выборга. Всё это время чувство любопытства не покидало меня ни на секунду. До армии этого города вживую я не видел. Интересная у него судьба. Сначала это была русская крепость, в которой правил сын Новгородского посадника по имени Выбор — отсюда и название крепости — Выборг. Затем крепость захватили шведы и почти двести лет там хозяйничали. Они, собственно, и построили там город. Но, как подметил еще Бисмарк: «Русские всегда возвращаются за своим добром». Так, Выборг вернулся обратно в Россию. Затем в неразберихе революции и Гражданской войны Выборг ненадолго стал финским и даже с какого-то перепугу стал именоваться «Вийпури». Впрочем, им он оставался недолго и в 1940 году вернулся обратно в Россию (помните — «русские всегда возвращаются за своим добром»?) и снова стал Выборгом… И вот теперь я шагал по его узким улицам.

Меня и еще троих человек определили в 9-ю роту, которая располагалась в 210-м военном городке воинской части 60156 (номер части изменен). Нашу роту и называли доблестной, как в одноименном фильме Бондарчука-младшего. Надо отметить, что в военном лексиконе значение слов совершенно другое, чем в гражданском. Если мы слышим «образцовая воинская часть», то это еще не означает, что это самая лучшая воинская часть. Вовсе даже и наоборот. Солдаты, служащие там замечательно умеют «печатать» шаг и «тянуть носок», бордюры покрашены в белый цвет, а трава в зеленый. А уж как они браво выглядят на парадах… В общем, по мнению проверяющих — образец для подражания. А «доблестная» — это такая часть, которой достается всё самое тяжелое и неприятное, солдатики в ней не отличаются молодцеватой выправкой, радующей генеральский глаз, но зато выносливы, жилисты и вытянут любую задачу, где «образцовые» надорвут пуп и распишутся в собственном бессилии. Отношение к этим двум видам частей соответствующее. «Ну что это за солдат — потный, грязный, пыльный… А руки?! Под ногтями картошку сажать можно, на ладонях мозоли от саперной лопатки и автомата толщиной с лошадиное копыто… Это не солдат, это колхозник какой-то! А это кто — матрос? Бушлат в каком-то сером налете и еще в чем то. Кто сказал, что это соль выступила?! А рожа наглая, красная, с облупившейся кожей чего стоит? Что значит «обветрена»? Откуда? Небось, прячется где-нибудь в трюме, то-то весь в мазуте, да ворованное «шило», то есть спирт, предназначенный для протирки пьет. Сантехник-забулдыга какой-то, а не орел-матрос!

То ли дело в той же роте почетного караула — хромовые сапожки блестят, пуговки на шинелях генеральского сукна сияют, пряжки на ремнях сверкают, каракулевые шапки лихо, набекрень сидят! А как шагают — земля дрожит!

Сразу видно — вот это ВОИНЫ! Таких и поощрить не жалко! А этих…хм…уберите куда-нибудь, чтобы глаза мои их больше не видели!..»… Вот в такой ДОБЛЕСТНОЙ роте мне предстояло пробыть полтора месяца. Впереди были наряды на камбузе, на КПП и в автопарке. Хотя тогда я этого не знал. Вся рота состояла из трех взводов — 91-го, 92-го и 93-го. Особое место во взводе занимали «замки» — заместители командиров взводов. Я попал в самый веселый взвод — 93-й и свой номер запомнил на всю жизнь. Этот номер по типу боевых номеров на корабле — «9-93-13». Угораздило же оказаться тринадцатым по счету номером. Отличительной особенностью нашей роты от остальных было водоснабжение. У всех есть горячая вода, у нас нет. Исключение составляла баня, но о ней разговор пойдет чуть позже. Да и вообще, здесь все было иначе, если сравнивать с воинской частью в Ломоносове. Распорядок дня по минутам, зарядка на улице, невзирая на погоду с голым торсом. Даже без тельняшки! Мама дорогая! Хочешь, не хочешь, а машешь руками и ногами как ветряная мельница крыльями. Единственное исключение — понедельник. В понедельник выбивали одеяла от пыли. Закутаешься в одеяло, один нос торчит. Лепота! Но тут надо было держать ухо востро. Внезапно появившийся «любимый» мичман (я вообще заметил, что на военной службе все происходит внезапно и вдруг, специфика, наверное, такая) ласково и заботливо резюмировал: «Тэ-э-экс… Что это за пленные немцы из Сталинградского котла? Холодно? Понимаю, не май месяц… Котельная топит-топит, а на улице все равно холодно. Наверное, угля маловато… Непорядок… Ты, ты (показывает пальцем на меня), и вы, двое — наряд вне очереди! Будете таскать уголь на котельную! Можете персонально пару лопат закинуть себе в… хм… в топку! Страна не обеднеет, зато вам тепло, а мне — приятно!»