Array Коллектив авторов - Морские досуги №4

— Ну, Иван Михайлович, смотри, а вот это наш новый настоящий инженер, — и ткнул в сторону Малова коротким пальчиком.

Только много позже Малов понял, почему у него был такой короткий указательный палец. На нем просто не хватало первой фаланги. К тому времени он уже знал, что это «болезнь» многих механиков-паровиков. Как потом ему рассказывали бывалые механики-паровики о том, что на паровых машинах механики на ощупь пробовали степень нагрева подшипников работающих машин. Особенно это касалось крейцкопфных подшипников. Они находились в глубине машины. Так, чтобы узнать их температуру, приходилось вытягивать руку к вращающемуся шатуну и тыльной стороной пальцев проверять этот нагрев. Иной раз от таких «измерений» механики лишались пальцев, если не угадывали такт двигателя. Примерно такой же пальчик и был у Ивана Ивановича.

Иван Михайлович с любопытством глянул на Малова поверх очков:

— Да ты что? — потом оглядел Малова с ног до головы, встал, обошёл его кругом, а потом встал перед ним и прямо посмотрел в глаза.

От такого жёсткого взгляда у Малова даже не осталось ни малейшего сомнения, что перед ним стоит не маленький лысый дедушка, а настоящий капитан, узнавший тягости и невзгоды морской жизни, который прошёл Крым, Рим и медные трубы.

Но тут его словно подменили и он, как и Иван Иванович, погрозил Малову пальчиком:

— Ну, смотри, инженер, чтобы у тебя тут все нормально было. А то Кольку иной раз и котел опаливает, и насос он может загробить, потом у нас в туалетах воды не бывает. Ты смотри, инженер, тут за всеми делами. У нас пароход старый, но очень хороший. Мы его, — он поглядел в сторону Ивана Ивановича, — Очень любим.

Малову стало предельно ясно, что спуска ему за все его козы тут не будет, и будут тут спрашивать с него всё по полной программе. Поэтому и оставалось, что ответить:

— Да понял я. Всё понял.

Иван Михалыч дружелюбно улыбнулся на такие слова и потрепал Малова по плечу.

— Ну, вот и замечательно. Иди, работай, — и вышел из каюты.

Иван Иванович сразу подписал Коляну акт о пересдаче дел. Тот быстро собрался и побежал к третьему помощнику, выписал у него бумаги, и с первым же рейдовым катером, исчез с борта. Как и из оставшейся жизни Малова.

Малов остался один. Каюта была маленькая. В ней было не разгуляться. Она была предназначена только для отдыха, но никак не для других «заседаний». В ней была только кровать, установленная поперёк судна, под иллюминатором находился небольшой диванчик, на который могли бы сесть только два человека. Напротив кровати находился небольшой столик и над ним полка для инструкций. В ногах кровати, за занавеской прятался очень маленький умывальник, где можно было только сполоснуть руки. Под кроватью был встроен рундук, в который Малов и сложил свои небольшие пожитки.

Устав от событий сегодняшнего дня, Малов присел на диванчик и с любопытством осматривал свои новые «владения».

Тут в дверь неожиданно постучали, и в щель приоткрытой двери просунулась голова третьего помощника.

Он посмотрел с любопытством на Малова:

— Что осваиваешься? — а потом, увидев потухший взгляд собеседника, подбодрил его, — Не расстраивайся. Бывают пароходы и похуже. А тут смотри — у тебя в каюте есть даже умывальник. А то все остальные моются в общем умывальнике, а вот у механиков есть свои. Зато душ для всех общий. Пошли, я проведу тебя по судну, — неожиданно предложил он, — А то Колян, наверное, забыл это сделать?

Малов встал и пошел с третьим. Посмотрел душ, надстройку, поднялись на мостик, и уже оттуда можно было подробно рассмотреть два трюма с лебёдками и стрелами и всю палубу.

Понемногу становилось понятно, куда же занесла судьба Малова и что он должен будет делать.

Но он обнадежил себя:

— А оно и правильно! Никогда не надо отчаиваться от создавшейся ситуации. Надо просто ситуацию брать за рога и вертеть ею туда, куда тебе будет надо.

На следующий день пароход снимался в рейс. Самое интересное было то, что Иван Иванович в машину не спускался. Он только отдавал приказания. Всем занимался второй механик. Иван Иванович только бегал по палубе, периодически заглядывая в полуоткрытую дверь машинного отделения.

— Ох и боится дед, что «главный» развалится при очередном пуске, — на ухо прокричал Малову второй механик, когда тот с ним отсоединял валоповоротку.

Второй был невысоким мужичком, тоже в возрасте, лет за пятьдесят. Такой крепыш невысокого роста, с внушительным брюшком.

После того, как была отсоединена валоповоротка, второй подошёл к пульту управления и вновь прокричал Малову на ухо. Из-за работающих рядом дизель генераторов приходилось только кричать:

— Смотри, что я буду делать и запоминай.

Иван Иванович стоял около входной двери машинного отделения, держа её приоткрытой. То есть на один трап выше крышек главного двигателя. Он руководил запуском «главного двигателя» — этой динамки, в понимании «опытного» механика Малова.

Малов сразу понял, что запускать главный двигатель надо чрезвычайно осторожно, а то тот от старости и в самом деле сможет развалиться.

Дед махнул рукой второму механику. Тот поставил ручку телеграфа на «Малый вперёд» и крутанул какой-то клапан, потом другой и двинул топливную рукоятку. Дернул ещё какую-то ручку и двигатель, натужно сделав несколько оборотов, завелся.

Раздалось похрюкивание работающих цилиндров. Тюх-тюх-тюх, и двигатель начал потихоньку разгоняться. Тут же вновь зазвенел телеграф. На нём была команда «стоп».

Второй поставил топливную рукоятку в «0» и опять крутанул какой-то клапан.

После этого раздался свисток на переговорной трубе с мостиком. Это была медная, надраенная до блеска труба со свистком. Если в нее дунули на мостике, то свисток свистел в машине.

Второй вынул пробку из трубы, подставил под неё ухо, послушал, что ему там говорят, сказал что-то в трубу и заткнул её обратно тем же свистком. То есть, таким образом, была получена какая-то очередная команда.

Малов стоял и с интересом смотрел на все эти манипуляции, потому что на предыдущем его судне двигатель запускался с мостика. Там было всё очень просто. Механики только готовили двигатель к запуску и передавали управление им на мостик. Там двигали ручку телеграфа, и автоматика сама запускала главный двигатель.

Тут же приходилось делать все вручную. Это было так необычно, так интересно! Малов наблюдал за руками второго механика и за всеми его манипуляциями, стараясь запомнить, как это все делается.

Он уже не так стал замечать грязь машинного отделения и его, измазанных солярой, плит.

Плиты на других пароходах были выкрашены зеленой краской, а тут наоборот — плиты были намазаны солярой и отдраены до воронёного цвета стальными щетками.