Том Шарп - Оскорбление нравственности

Миссис Хиткоут-Килкуун остановила его и плюхнулась на сиденье.

— В Веезен, и как можно быстрее, — проговорила она. Водитель обернулся к ней и отрицательно помотал головой.

— Не могу, мадам, — сказал он. — Туда семьдесят миль.

— Я заплачу двойную цену, — отчаянно произнесла миссис Хиткоут-Килкуун и открыла сумочку. — Вот, это за дорогу туда и обратно.

— Хорошо, — согласился водитель.

— Только, ради Бога, быстрее, — поторопила она. — Вопрос жизни или смерти!

Вскоре они уже тряслись по ухабистой дороге, ведшей в сторону гор. Вспыхивавшие впереди, на горизонте, всполохи молний свидетельствовали, что приближается гроза.

Вокруг полыхали молнии, первые крупные капли дождя застучали по крыше машины. Констебль Элс включил «дворники» и стал пристальнее всматриваться в сгущавшийся мрак. Он ехал, как всегда не заботясь ни о других участниках дорожного движения, ни о безопасности собственной жизни, не думая о том, что если с кем-нибудь столкнется, то в радиусе полумили вокруг не останется ничего живого. Элс предвкушал наслаждение, которое ожидало его вечером. Он возьмет свое за тот тон, которым на протяжении последнего года обращался к нему полковник Хиткоут-Килкуун. «Я ему покажу Харбингера», — думал Элс, и сердце его замирало в ожидании этого момента. К тому времени, когда он доехал до Веезена, уже опустилась ночь. Элс проехал еще немного по основной дороге, а затем свернул с нее к имению «Белые леди». Демонстрируя смелость, вызванную хорошим знанием того, как пьют в этом доме, он заехал прямо на задний двор и заглушил мотор. Чье-то черное лицо заглянуло в кабину. Это был Фокс. [72] Фокс (Fox) означает «лисица». — Прим. перев.

— А-а, Харбингер, — проговорил он. — Вернулся?

— Да, — ответил Элс, — вернулся.

Констебль Элс выбрался из фургона, обошел его и открыл задние дверцы. Потом обернулся и позвал: «Эй ты, кафир! Фокс, иди сюда!» Но ответа не было. Едва только Фокс увидел человека в форме южноафриканской полиции, как немедленно, повинуясь инстинкту самосохранения, которым он был наделен в полном соответствии со своим прозвищем, он изо всех сил рванул через сад и скрылся за деревьями. Неважно, что раньше он знал этого человека под именем Харбингер: Фокс умел чуять смерть, когда она оказывалась с ним рядом. Находившиеся в доме полковник Хиткоут-Килкуун и его гости оказались не столь проницательны.

«Интересно, что стряслось с Дафнией, — думал полковник, одеваясь к вечернему маскараду. — Вечно она опаздывает». Он посмотрелся в зеркало и почувствовал себя умиротворенным. Бледно-розовая жоржетка с длинными рукавами в форме колоколов и с завязанным сбоку черным бархатным поясом облегала его идеально, почти как перчатка. Прическу скрывала широкополая шляпа из итальянской соломки, черные бархатные тесемки которой были завязаны у него под подбородком, а с одной стороны полей, прямо над глазом, свешивалась вниз огромная распустившаяся роза. Туалет завершали белые шелковые чулки и обыкновенные туфли-лодочки. И чтобы не возникало никаких сомнений в том, кого именно изображает он в этот вечер, на маленьком муслиновом передничке была трафаретом сделана надпись: «Английская роза».

— Просто-таки самый настоящий Берри, — проговорил полковник и на всякий случай заглянул в одиннадцатую главу «Ионы и компании» проверить, не забыл ли он чего. Затем, прихватив вышитую бисером сумочку, спустился вниз к ожидавшим начала веселья гостям.

Я сегодня буду Щеголем, сказал майор Блоксхэм Маркизе, изображавшей Платан-под-мухой.

— Бесподобно, дорогой! — воскликнула пронзительно та.

Появление полковника Хиткоут-Килкууна, одетого под Берри в костюме «Английской розы», было встречено бурными аплодисментами. Полковник подождал, пока стихли раскаты хохота, и обратился к гостям с коротким вступлением.

— Как все вы знаете, — сказал он, — каждый год мы завершаем очередную встречу нашего клуба постановкой одного из самых выдающихся эпизодов из жизни Берри и компании. Сегодня мы разыгрываем одиннадцатую главу книги «Иона и компания», эпизод «день, когда Берри потерял свои мужские достоинства». Рад отметить, что в этом году нас собралось так много.

Сказав еще несколько слов о необходимости высоко нести знамя страны в самых удаленных уголках — что Маркиза восприняла как комплимент в свой адрес, — полковник попросил майора Блоксхэма включить проигрыватель и вскоре уже танцевал с майором танго.

— У Дафнии такие тесные платья, — пожаловался он после одного из резких поворотов.

— У Маркизы тоже, — ответил майор.

С улицы, из темноты, констебль Элс с интересом наблюдал через окно за происходящим. «Всегда хотел узнать, отчего он так помешан на розах», — подумал он, увидев полковника в новом свете.

Элс вернулся к фургону и занялся перетаскиванием в конюшню доказательств попытки полковника свергнуть правительство Южной Африки. К тому времени когда триста фунтов гелигнита были разложены по полкам, не видевшим прежде ничего, кроме смазки для седел, Элс начал уже сожалеть о том, что позволил Фоксу удрать. Положив наконец последнюю картонку с презервативами по соседству с взрывчаткой, Элс закурил сигарету и уселся в темноте подумать о том, что еще полезного он мог бы сделать.

Кажется, вечеринка удалась на славу, — донесся до него с террасы разговор толстяка и майора Блоксхэма, шумно и долго отливавших на клумбу с бегониями. Элс понял намек и затушил сигарету, однако слова, которые он услышал, навели его на новую мысль. Он потихоньку выбрался из конюшни и некоторое время спустя уже тащил по двору канистры с керосином, которые взял из хозяйственного сарая. Элс вылил содержимое канистр в винный погреб полковника, и керосин бесшумно растекся между бутылок с австралийским бургундским. Чтобы сделать образовавшуюся смесь еще более огнеопасной, он принес не сколько пачек гелигнита и тоже бросил их в погреб. И наконец, чтобы никто не мог уйти из дома, не оставив за собой надежных следов, Элс обильно полил лежавший у входной двери коврик раствором анисового семени, после чего забрался в свой фургон, отъехал к парадному въезду в имение и стал поджидать прибытия главных сил полиции. Он прождал там минут десять, однако никаких признаков полиции не было, и тогда Элс решил вернуться назад и посмотреть, как разворачивается вечеринка.

— Надо же как-то убить время, — проговорил он себе под нос, идя через сад. Видневшийся впереди особняк «Белые леди» был ярко освещен по случаю празднества, излучая вокруг атмосферу гордого одиночества и осмотрительной развязности. Танго сменилось следующим танцем. Полковник не танцевал, как и Маркиза, а майор Блоксхэм и толстяк спорили о том, что следует класть в коктейль, называющийся «гланды мартышки». Не обращая никакого внимания на устроенные полковником цветочные бордюры, Элс обошел в темноте вокруг дома и выбрал окно, через которое было отлично видно все происходящее внутри. Устроившись возле этого окна, он стал с интересом рассматривать «Английскую розу». В этот самый момент Маркиза подняла взгляд и увидела его.