Владимир Быков - Сатиринки и сценки

— Я расскажу любопытнейшую историю, — заявил наш гость из столицы. — Сейчас об этом легко рассказывать: многое изменилось, идет активный поиск новых социально-экономических решений. А история, которую я вспомнил, случилась года три назад и связана с именами двух братьев-докторов наук, — и он назвал довольно известные фамилии.

Итак, слушайте.

В тот год метеорологи что-то прозевали, в результате огромный сухогруз «Восток» был совершенно неожиданно настигнут штормом. А нес он необычный груз: экспонаты на международную выставку в Торонто. Груз деликатный и хрупкий, а тут — девять баллов. Довезли щепки, хуже того — потеряли двух матросов. Западная пресса, понятно, начала смаковать: суда ненадежные, береговая служба безграмотная, капитан беспомощный и так далее. Павильон стоит на выставке голый, цветными флажками обвешанный. Скандал!

Создали межведомственную комиссию, стали разбираться. Допросили капитана, диспетчеров, радистов, береговых метеорологов, добрались до ученых. Подняли с кресла самого именитого, бородатого, обвешанного знаками отличия. В списке экспертов он шел под номером первым.

— Уважаемый Павел Иванович! Почему ваши прогнозы столь несовершенны? — спросили его в лоб.

— Извольте, объясню, — говорит бородатый. — Только выслушайте до конца, не перебивайте и не удивляйтесь. Мне непонятно, почему наши прогнозы вообще иногда подтверждаются… Ведь мы изучаем по преимуществу не реальные естественные процессы, а схемы Теории Климата, созданные классиками более ста лет назад, к тому же искаженные эпигонами. Если реальные процессы в атмосфере или океане отличаются от предсказанных теорией, их объявляют несущественными и вычеркивают из научного обихода. Серьезный прогноз может опираться только на понимание глобальных явлений, но нам не рекомендуют даже сравнивать динамику атмосферных процессов в Восточном и Западном полушариях. Теория утверждает, что физика атмосферы Восточного полушария коренным образом отличается от модели Западного и всякие сопоставления нежелательны…

Председательствующий: — Что за вздор вы несете? Кто вам запрещает? Дичь какая-то…

Бородатый: — Я просил меня выслушать до конца. Мои рассуждения могут быть поняты только во всем их объеме. Имейте выдержку: предмет слишком важен, чтобы нетерпение взяло верх над рассудком. Итак, я продолжаю.

Информация, которой мы располагаем, не только неполна, но и неверна. Тысячи первичных замеров лживы: положительные температуры завышаются, отрицательные — замалчиваются. При суммировании данных преобладает повторный счет. Ряд важных параметров нам не сообщается вообще, а без них я не уверен, что наша деятельность может быть отнесена к области науки. Чаще это игра в термины и выдача прогнозов по принципу «Чего изволите?»

Председательствующий: — Уважаемый Павел Иванович, объясните, наконец, кого вы имеете в виду, бросая столь странные упреки?

Бородатый: — Извольте. Я имею в виду не одного и не двух человек и не какую-то конкретную организацию. Я лишь обращаю ваше высокое внимание на те странные порядки, которые сложились в нашей области знаний. Вот я и добрался до сути. Пришла пора принести всем присутствующим глубокие извинения и сознаться в мистификации. Вы обратились ко мне со словами «Павел Иванович». Увы, я Петр Иванович. Мой брат Павел, как утверждают, один из основателей динамической метеорологии, сильно недомогает и остался дома. А я, прошу прощения, экономист. На эту мистификацию я решился, чтобы привлечь внимание к проблемам социально-экономических прогнозов. Поскольку ваша комиссия — межведомственная…

В кабинете поднимается шум, слышны выкрики: «Безобразие!», «Гоните бородатого!», «Только этого нам не хватало…» Председательствующий хмурится и останавливает шум. Покачав головой, он замечает:

— Все случившееся очень неожиданно. Скажите, Петр Иванович, чего вы хотите?

Бородатый: — Спокойного делового обсуждения альтернативных подходов, непривычных концепций, полного информационного обеспечения, строгой процедуры дискуссий, непредвзятого отношения к научным разногласиям, непременного учета глобальных процессов. Без всего этого наши прогнозы — вздор. От нас требуют целостной концепции ускоренного развития. От кого?.. Экономисты международного класса вымерли за ненадобностью. А я в своей быть может неуклюжей мистификации хотел показать нелепость предвзятого подхода на примере метеорологии, ибо на примере социально-экономических процессов сделать это невозможно: слова примелькались, многие термины потеряли свой первоначальный смысл, не обо всем мы говорим достаточно откровенно и так далее. Преодолеть все это нам остро необходимо.

Кому это «вам»? — резко спрашивает один из членов комиссии, — У нас ЧП — международный скандал, авария судна с двумя смертями. А что у вас? Пустили не в срок два заводика? Сгноили импортное оборудование? Приписали к отчетности два процента?.. У нас семьи остались без кормильцев! А вы устраиваете из этого комедию. Как вам не стыдно!

Кажется — все! Бородатого застыдили и стерли в порошок. Но он вскидывает бороду еще выше и говорит:

Вы свою трагедию с судном хорошо видите потому, что отдалены от нее, смотрите пристально, но со стороны. А НАШЕ судно вы не видите по простой причине: мы все, и вы в том числе, его пассажиры. И если не разобраться глубоко с его курсом, его механизмом, а главное — его командой, то может статься, что аварии в самых неожиданных сферах станут сопровождать нас повседневно. И потребуются новые высокие комиссии с исключительными полномочиями. Чего не хотелось бы при всем уважении к вам. Полагаю, вы согласны?..

Во как давал бородатый! — захохотал рассказчик. — А вы не знали про этот случай? Ну, провинциалы…

Сейчас он сам входит о одну из комиссий, — заметил собеседник. — К его мнению прислушиваются, так что, видимо, не зря он устроил тогда спектакль.

Не зря, не зря, — согласился гость. И задумчиво добавил: — Но то был пролог. Сейчас идет первое действие. Интересно идет, с пользой. Но в любой пьесе главное происходит не в первом действии…

Завтра в Сокольниках открывается Всесоюзная промышленно-торговая выставка «НАШЕ КУПИЛО НЕ ПРИТУПИЛО». Тоненькая девушка в джинсах и с тяжеленным магнитофоном на ремне, похожим на черный детский гробик, топчется вокруг мягкой маслянистой туши в тюбетейке — председателя выставкома Ашота Соломоновича Иванова. Она берет у него интервью для газеты «Вечерние новости».