Николай Исаев - Юмористические рассказы

И вот началось наконец движение по железной дороге. Уверен, что когда впервые бригада рабочих положила на первые шпалы первые рельсы, то они и не подозревали, что по этому перегороженному месту сможет ездить паровоз. Уже сами по себе рельсы на насыпи производят отрадное впечатление, и по ним очень удобно ходить, если надоело идти лесом.

Прежде, чем наступит восхитительная железнодорожная ночь, я вынужден немного остановиться на задачах деятельности маневровых тепловозов. Только исключительно невежественным личностям кажется, что они ездят туда-сюда без всякой цели. Они приносят огромную пользу народному хозяйству. Они незаметно формируют составы. Когда же я у себя на работе хожу взад и вперед, практически никто не догадывается, чем я занят на самом деле!.. Но я отвлекся.

Наступает восхитительная железнодорожная ночь. На путях зажигаются карнавальные красные и синие огни, начинают разносить чай.

Совершенно очевидно, что лицам, страдающим бессонницей, нужно спать только на железной дороге. Легко себе представить, что будет каждый раз, если вместо того, чтобы бесплодно метаться в кровати в Москве, вы будете за это время доезжать от Орла до Харькова и от Харькова до Краснодара или, скажем, от Котласа до Вологды.

У меня зазвонил телефон.

— Пункт проката лыжного инвентаря? — спросил строгий требовательный голос.

— Частная двухкомнатная квартира, — ответил я.

— Послушайте, я знаю, куда я звоню! — предупредил меня строгий голос. — Нам надо обеспечить группу из сорока человек.

— Ничего для вас не смогу сделать! — честно объяснил я.

— Ну вот это конкретный разговор! — сделал неожиданный вывод строгий голос. — Сколько пар лыж у вас на ходу и сколько в резерве?

— Маша, — сказал я. — У нас ведь были какие-то лыжи в кладовке?

— Какие лыжи?

— Ну вот такие старые, в пыли… — объяснил я.

— Вопросы о резервных лыжах вы должны решать сами, а не передоверять их кому-то другому! — строго сказал голос.

— Да я не помню, где они теперь, — объяснил я.

— Отсюда все беды на пунктах проката! — сказал суровый голос. — От халатности и разгильдяйства заведующих!

— Ну уж вы сразу: халатность и разгильдяйство… — невольно возразил я.

— Одна пара лыж на весь пункт проката, и еще возражает! — сказал строгий голос кому-то рядом.

— Безобразие! — подтвердил второй голос.

— А лыжи отремонтированы?! — спросил строгий голос.

— Маша, лыжи отремонтированы? — спросил я жену.

— Да ты что, Петя? Кто же их будет ремонтировать?!

— У нас некому ремонтировать, — сказал я.

— Поразительно! — воскликнул строгий голос.

— Поразительно! — подтвердил другой не менее строгий голос рядом.

— Что ж тут удивительного? — спросил я. — Когда нам этим заниматься?

— Когда им этим заниматься?! — саркастически повторил строгий голос. — Да все тогда же… В рабочее время!

— Ну уж нет! — отрезал я. — Перетягивать крепления у лыж в рабочее время!

— Скажите! — сказал строгий голос. — Но по крайней мере маршруты вы проложили?!

— Какие маршруты? — в свою очередь поразился я. — Вон через дорогу лесопарк — ходите сколько вздумается…

— Они не прокладывали маршрутов… — упавшим голосом сказал строгий голос.

— Безобразие! — поразился его спутник.

— Ну а горячий кофе у вас, по крайней мере, есть?

— Маша, он спрашивает, у нас есть горячий кофе? — спросил я жену.

— Кофе есть, сейчас поставлю, — ответила жена.

— Ну хоть кофе есть… — успокоился строгий голос. — Выезжаем группой в составе 40 человек!

— Выезжайте, — вздохнул я. — Как говорится, лучше сорок раз по разу, чем один раз сорок раз.

Мы устроились на своих местах в купейном вагоне. Поезд тронулся, и мы, естественно, разговорились с моим попутчиком.

— Скажите, а кто вы по профессии? — спросил он меня.

— Я корректор.

— Очень интересно! А что же вы корректируете?

— Книги. Я работаю в издательстве.

— С ума сойти!

— Н-да. Я наблюдаю за тем, чтобы в тексте не было грамматических и синтаксических ошибок.

— Боже мой! Неужели такие люди вот так запросто ездят в купейных вагонах?!

— Н-да. У нас тоже есть отпуска. А что вас удивляет в моей профессии?

— Ну как что? Ну неужели можно писать совсем без ошибок?

— Можно.

— Боже мой! Уму непостижимо! Вы, наверное, столько учились?

— Н-да. Сначала в школе. Потом в институте.

— С ума сойти! Скажите, а как вот пишется, например, «глАдиолус» или «глОдиолус»?

— «ГлАдиолус».

— И вы точно знаете?

— Н-да. Точно.

— А ведь гладиолусы проверочным словом не проверишь!

— Нет, не проверишь.

— А вы знаете точно? Вот это да! Вот это люди! А как пишется: «кекимора» или «кикимора?»

— КИКИМОРА.

— Никогда бы не подумал! Я б, честное слово, если б не вы, «КЕ» написал… «кекимора». А ведь кикимору тоже не проверишь ничем!

— Н-да. Ничем.

— Вот так вот! А вы молодцом…

— Простите, а у вас какая профессия?

— Да я что, я монтер телефона.

— То есть как? То есть вы хотите сказать, если телефон опять сломался и даже гудков не дает, то вы приходите и ремонтируете?

— Н-да.

— И потом там внутри опять все начинает работать?

— Н-да. Начинает.

— И диск соединяет с кем вам нужно?! И в трубке не шумит?!

— Н-да. А что вас удивляет? У меня большой опыт и практика.

— Боже мой! — всплеснул я руками. — То есть я даже никогда не думал, не подозревал, что у нас есть такие люди и так вот запросто ездят в купейных вагонах!

Мы посмотрели друг на друга пристально, стараясь запомнить как можно на более долгий срок, может быть, на всю жизнь.

Уже давно пристальное внимание общественности приковано к этому скромному труженику песков. О нем много писалось, вещалось, транслировалось, но интерес миллионов не ослабевает…

«Каков он — верблюд?!» — спрашивают нас многочисленные читатели, стремясь как можно больше узнать о «корабле пустыни». Идя навстречу пожеланиям, мы публикуем интервью нашего специального корреспондента с верблюдом.

КОРР.: Мой первый вопрос в какой-то степени традиционен. Скажите…

ВЕРБЛЮД: Почему у меня два горба?

КОРР.: Да.

ВЕРБЛЮД: Видите ли, прежде чем на него ответить, я полагаю, будет уместно задать еще два вопроса. Первый: «Почему у меня не один горб?», и второй: «Почему у меня не три горба?» Ответив на них, мы в известной степени облегчим себе решение главной задачи. Итак, почему же не один? Мне думается, один горб — пожалуй, это мало…

КОРР.: А три, пожалуй, много?

ВЕРБЛЮД: Да, и я так считаю. К чему же мы пришли? Если не один и не три, то, вероятно, наиболее оптимальный вариант — два…

КОРР.: Второй вопрос. Говорят, вы не пьете?