Олег Батлук - Мистер Эндорфин

Тут, по словам Семы, по его спине и промаршировал парад мурашек. Полноценная первомайская демонстрация с Буденным и его конармией. Мурашек было так много, что они организовали встречное движение по его спине. Мурашки даже перебегали с его пальцев на стол, хотя, скорее всего, это были Семины галлюцинации на почве стресса.

Он втянул все выступающее обратно внутрь себя, как черепашка, которой уже не суждено стать ниндзя. Для Семы наступила такая кристальная тишина, что он слышал топот этих самых мурашек по своей коже. Увольнение, суд Линча, кастрация, анафема, конфискация — стремительно пронеслась в его голове вереница приговоров, один кровожаднее другого. Что-то из списка было явно лишним, но в тот момент Семе так не казалось. Он не мог поднять голову с импровизированной плахи, чтобы взглянуть в сторону босса. Сема был уверен, что там, слева, на железном троне восседает огнедышащий дракон Дейнерис Таргариан.

И вдруг на его компьютере пискнула «аська». Это было ответное сообщение от босса.

«Уволен», — прочитал Сема.

А он боялся. Никакой кастрации, анафемы и конфискации.

Сема, наконец, впервые за последние несколько минут моргнул, обмяк и внезапно осознал, что написанное в ответном сообщении начальника вроде бы подлиннее короткого «уволен». Сема протер глаза и перечитал еще раз, уже не под диктовку страха над внутренним ухом:

«Этот м…к пойдет домой скоро. Его жена уже спрашивает, где он», — на самом деле ответил ему начальник.

По заверению Семы, таких отборных, крупнокалиберных и сочных мурашек в его жизни больше не было.

А с тем начальником Сема впоследствии подружился.

В каждом человеке есть доза артиста. В конце концов, все мы играли зайчика или снежинку в детском саду. Зайчик — это уже вполне себе уровень, дошкольный Гамлет.

Взрослея, мы нередко обращаем это дарование ко злу: например, все талантливые лжецы артистичны.

В незапамятные времена под началом у моей мамы работал один такой сотрудник.

Очень нерадивый молодой человек. Постоянно опаздывал. Есть такая порода людей: хронический опоздун. В их настройках нет опции прийти вовремя. Стрелки их часов с рождения переведены на полчаса назад. При этом большинство представителей этой касты легко придумывают извинения для своих опозданий, буквально вытаскивая их из-за пазухи, как фокусник кроликов.

То они в лифте застрянут, то бабушек через дорогу недопереведут, то кота-самоубийцу с подоконника первого этажа снимут. А этот мамин сотрудник в свое время не стал распыляться и сразу выбрал себе одну-единственную характерную роль: он постоянно опаздывал, потому что лечил зубы.

Великолепное по элегантности решение! Сколько в природе может быть застрявших лифтов, переведенных бабушек и спасенных котов? А зубов — аж 32. Это если по зубу в день, уже можно месяц безболезненно опаздывать. А ведь на какой-нибудь особенно злобный кариес порой требуется несколько визитов: так и до полугода благовидных предлогов накапает.

Мама страшно злилась, но ничего поделать не могла. Она оказалась в ситуации начальника из «Берегись автомобиля»: «У товарища Деточкина очень много болезненных родственников…» А у маминого сотрудника было очень много болезненных зубов.

Но, самое главное, что этого Штирлица невозможно было расколоть: он играл безупречно.

Опоздун все рассчитал верно: будучи интеллигентной женщиной, моя мама никогда бы не прибегла к карательным мерам, таким, например, как принудительное заглядывание к нему в рот в поисках следов лечения.

Время шло, и наступил рубеж, когда у сотрудника начали заканчиваться зубы. Самое интересное, что оба, и мама, и опоздун, это прекрасно понимали. Приближался Рубикон, катарсис. Мама потирала руки в предвкушении того момента, как сотрудник, наконец, перейдет к бабушкам и котам, и уж тут она молчать не станет и развернется по полной. Мне со стороны было жутко интересно наблюдать за этим шпионским триллером: еще чуть-чуть, и вражеский лазутчик будет схвачен. Я попросил маму держать меня в курсе развязки.

И вот однажды на моем мобильном телефоне раздался звонок. Я ответил и услышал грустный голос мамы. Я сразу понял: человек хочет поделиться болью.

«Представляешь, что мой сотрудник учудил, — начала рассказывать мама (она его за глаза так всегда называла — «сотрудник», вкладывая в это слово весь свой сарказм), — позвонил сегодня утром и сказал, что задерживается у зубного. Я уже собиралась его испепелить, ну, сколько можно, я же не жена, мои уши столько лапши не выдержат, но он меня опередил. Понимаете, говорит, Наталья Георгиевна, у меня форс-мажор…Я перед работой гулял в парке Царицыно, а они вылезли из фонтана и выбили мне несколько зубов…»

«Кто они?» — перебил я маму, заинтригованный.

Она всегда так долго рассказывает, ей бы сценарии к латиноамериканским сериалам писать, я не выдерживаю.

«Вот и я его спрашиваю, кто они-то, кто? Десантники, отвечает. Сегодня же день ВДВ».

Я напрягся и припомнил: все верно, на календаре было 2 августа.

«Ну, мама…» — попытался я утешить ее, судорожно перебирая в голове варианты оправдания опоздуна в режиме адвоката дьявола.

«Да не утешай ты меня, — сразу заблокировала мое напускное милосердие мама, — вот ты мне одно скажи: он что, полный идиот? Во-первых, я не Георгиевна, а Григорьевна, пора бы уже запомнить. Во-вторых, если ему зубы выбили, это опять у него фора, что ли? Это сколько же ему теперь нужно будет к стоматологу ходить, чтобы все вылечить? А в-третьих, ну не в парке Царицыно, милый мой мальчик, а в парке Горького, Горь-ко-го! Это даже я знаю».

Мама еще что-то говорила, возмущаясь, но я уже не слушал.

Я живо представил себе маминого сотрудника, лежащего 2 августа в 9:01 утра дома в пенной ванне с бокальчиком Château Mouton-Rothschild 1945 года, улыбающегося белоснежной улыбкой в 32 зуба и тихо шепчущего себе под нос:

«Слава ВДВ!»

Бедная моя матушка, трепетная лань, рожденная при социализме, куда ей было справиться с новой менеджерской порослью. Для этого нужен звериный оскал капитализма и его ручная акула, волк с Уолл-стрит из Измайлово, мой друг детства Сема.

Сема — большой начальник. В Москве есть заповедные зоны, где его называют Семеном Валентиновичем.

Таких артистичных опоздунов мой Сема ест на завтрак под кофеек. Об этом я знаю не понаслышке. Как-то Сема рассказал мне про похожий случай у него на работе.

Однажды мой Сема в лице Семена Валентиновича спешил к себе в офис. Он опаздывал на собеседование с кандидатом на какую-то позицию в его компанию. В бусидо Семена Валентиновича опоздание к равным по должности считалось невежливостью, а опоздание к подчиненным — хамством. Поэтому он спешил, как мог.